Джо Гудмэн - Безбрежное чувство Страница 8

В последнее время Джерри все чаще задавался вопросом, как живется Эшли. Они не виделись со времени рождения ее второго ребенка, Трентона. От Салема он знал, что с ней все в порядке, но это было не совсем то же самое, что личная беседа. Встречи с Эшли неизменно приносили чувство обновления, словно само ее присутствие было благотворным. У них были поистине родственные души.

Эшли Линн Маклеллан, племянница влиятельного герцога Линфилда, быстро раскусила Джерри Смита, и он не возражал, так как знал, что она сумеет сберечь его секрет не хуже, чем берег его он сам. Лишь порой, ловя на себе испытующий взгляд этой женщины, он чувствовал страх перед ее проницательностью и протест против безмолвной просьбы поделиться с самыми близкими друзьями всем, что он так долго носил в себе. Джерри знал, что не сделает этого, как знал и то, что Эшли поймет и не осудит его.

Первым, что его выдало, был акцент. Для большинства людей Джерри безупречно говорил на тягучем и грубоватом наречии Джорджии — откуда, как он утверждал, и был родом. Так же охотно все верили в то, что человек он простой, выходец из среды каторжан, когда-то высланных туда в качестве первых граждан новой колонии. Это нисколько не мешало, ведь по роду службы от него и не требовалось быть вхожим в дома знати или высшего английского командования. И слава Богу. Только Эшли знала, что это было бы слишком рискованно, что любой образованный англичанин засек бы под тягучим сленгом отголоски безупречного произношения и угадал бы в Джерри своего соотечественника. Для других он был просто парень не дурак, но лишь она догадывалась, до какой степени.

О причинах, которые заставили Джерри отвернуться от родины и бороться в рядах ее врагов, он предпочитал помалкивать. Это тоже сближало его с Эшли Маклеллан. Когда-то он вырвал ее из рук безумного дяди, но ее молчаливое приятие основывалось не на благодарности, а на врожденном уважении к чужим тайнам. Джерри очень надеялся, что Эшли не вспоминает тот случай, что на ее настоящем не лежит мрачной тени прошлого. Он охотно стер бы Найджела Линна в порошок, но это было святое право ее мужа. Из всех женщин Джерри больше всего уважал Эшли, из всех мужчин — Салема. Это был его лучший друг… и человек, которому он отчаянно завидовал.

Итак, Эшли не пришла. Джерри пододвинул к себе еще непочатую кружку и разом ополовинил ее. Вспомнив рыжую служанку, он пожалел, что их разговор был Так короток. В любом случае теперь можно было перейти от ожидания к простому времяпрепровождению. Не помешало бы и поужинать.

Джерри помахал, и на сей раз его жест привлек внимание служанки с тяжелой грудью, на добрую половину выставленной для всеобщего обозрения. Странное дело, но он опять был разочарован. Новая, более долгая перепалка с той худосочной красоткой помогла бы отвлечься от раздумий и подогрела кровь. Возможно, стоило ответить на ее заигрывания, тем более что номер уже снят. Если разобраться, не так уж она и худа…

Пробежавшись глазами по битком набитому залу, Джерри в конце концов высмотрел рыжую. По вискам у нее ползли струйки пота, волосы прилипли ко лбу и щекам. Она нуждалась в деньгах, раз уж работала на совесть. На последний золотой пришлось снять номер. Примет ли она военные купоны, которым грош цена? Наверное, примет. В конце концов, от нее требуется только раздвинуть ноги, все остальное он сделает сам.

Когда рыжая проходила мимо, Джерри отметил про себя, что она обшаривает глазами зал, переходя взглядом от мужчины к мужчине, словно мысленно взвешивает их кошельки. Значит, ему с ней не поладить. Это его раздосадовало, и вскоре, к своему стыду, он понял отчего. Глаза у этой девушки были того же травянисто-зеленого цвета, что и у Эшли Маклеллан. Только у той взгляд был ясным и безмятежным, а у этой полон пренебрежения ко всем и всему, что, кстати, и свойственно потаскухе.

Тем лучше. Все равно большего он не заслуживает. В этом мире такие женщины, как Эшли, принадлежат таким мужчинам, как Салем, — это воплощение благородства, чести и совести. А на долю таких, как он, остаются девицы вроде этой рыжей, с сомнительным прошлым и будущим.

Принесли ужин: тарелку жареной баранины и миску с ломтями хлеба, густо политыми подозрительным на вид соусом. Довершало картину сморщенное печеное яблоко. Это было лучше, чем солдатская похлебка, и Джерри набросился на пищу, забыв о том, что собирался прихватить пару ломтей мяса назад в лагерь. Он ел быстро и жадно, запивая все пивом. А так как мягкостью баранина не отличалась, он выпил больше, чем собирался, и по мере этого рыжая девчонка казалась ему все более привлекательной. Когда тарелка опустела, Джерри взглядом нашел незнакомку. В этот момент она как раз ставила кружку перед пьяным вдрызг солдатом, и тот, пользуясь случаем, запустил руку в вырез ее блузки.

Рэй отбросила руку и приготовилась отойти от стола. Она уже почти привыкла к грубым заигрываниям, тем более что этим дело и кончалось — пьяные забывали о ней сразу, как только теряли из виду. Однако этот оказался настойчивым. Он уже дважды пытался посадить ее на колени и явно не собирался принимать отказ всерьез.

Не столько вскочив, сколько отвалившись от стола, солдат схватил Рэй за рукав и так сильно дернул, что едва не обнажил ее до пояса. Она начала вырываться, царапаться и лягаться, но этим только его раззадорила. Ни он, ни его пьяные товарищи не понимали, что она сопротивляется всерьез. Для них это была попытка набить себе цену. Стол ходил ходуном, пол был залит пивом, и когда Рэй все же оказалась на коленях у солдата, то не сумела вырваться только потому, что ноги скользили в луже. Кричать она не могла. Впрочем, даже если бы у нее был голос, все равно никто не пришел бы на помощь — завсегдатаи таверны вовсю наслаждались бесплатным спектаклем. Солдат тискал Рэй и бормотал на ухо гнусности.

Нужно было как-то выбираться из затруднительной ситуации. Рэй перестала биться, змеей вывернулась из объятий, схватила со стола первую попавшуюся кружку и нанесла удар через плечо. Как раз в этот момент приятель солдата нагнулся к ней, чтобы добавить еще какую-то пошлость. Он и получил по лбу. За спиной раздался взрыв ругательств. Сильная рука рванула ее за волосы. Из глаз брызнули слезы. Не зная, что предпринять еще, Рэй пнула того, кто держал ее на коленях, каблуком в голень. Он разжал руки — должно быть, от неожиданности. В тот же миг она соскочила с колен и отпрянула в сторону, оставив при этом в руках второго негодяя целую прядь своих волос. Отвергнутый «ухажер» сделал рывок вперед. Как и следовало ожидать, ноги его разъехались в луже пива, он взмахнул руками, но не смог удержать равновесие и неуклюже приземлился в грязь.