Андреа Кейн - Изумрудный сад Страница 8

Родители ушли из жизни.

Он медленно двинулся вперед, пружиня на влажной почве, ноги сами несли его. Шагов через пятьдесят он заметил блестящую головку, склоненную точно так же, как в день его отъезда. Перед могилой Кентона и Памелы, закрыв лицо руками, преклонила колени девушка, она сотрясалась от рыданий под непрерывным дождем.

Должно быть, она услышала его приближение, потому что вся напряглась и резко обернулась на звук шагов незваного пришельца, потревожившего ее боль.

— Квентин…

Она вскочила, порывисто шагнула к нему, затем остановилась. По ее красивому лицу было видно, что в ней борются противоположные чувства — радость от встречи с ним, неуверенность в том, как вести себя, мучительная догадка, почему он вернулся. Квентин сразу понял, откуда такая нерешительность: как ей приветствовать его после четырех лет разлуки — с подобающей церемонностью или былой импульсивной живостью?

Протянув руку, он решил эту проблему за нее:

— Привет, солнышко.

— Слава Богу, ты дома. — Она пролетела оставшееся между ними расстояние и, схватив его руку, посмотрела ему в лицо потерянным, загнанным взглядом темных глаз. — Их больше нет, Квентин.

Ни секунды не колеблясь, Квентин обнял Бранди и прижал к себе, чтобы не только утешить ее, но и самому успокоиться.

— Я знаю, дорогая, — произнес он и почувствовал, как худенькое тельце начало сотрясаться от подавляемых рыданий.

— Их карету вынесло с дороги… на резком повороте возле Оксфорда… По словам семейной пары, которая их нашла, они умерли мгновенно… — поведала Бранди, уткнувшись в военный мундир Квентина и всхлипывая.

— В письме мне сообщили только, что произошла дорожная катастрофа, — ответил он, оставив многочисленные вопросы на потом, — и что в живых никого не осталось.

— Папа разбился о камни, — продолжала Бранди, отчаянно пытаясь взять себя в руки, — а Памела и Кентон были раздавлены каретой. Дезмонд старался не посвящать меня в подробности. Но мне не нужна была такая защита. Я хотела понять. И все же никак не могу свыкнуться с тем, что никогда больше их не увижу. Квентин, я знаю, грешно думать в такой момент о себе, но мне так невыносимо одиноко.

— Ты не одна. — Сцепив зубы, Квентин искал в себе силы, чтобы успокоить ее. — Я здесь.

— Слава Богу, — вновь прошептала она, так и не оторвавшись от его мундира.

— Когда я узнал обо всем, то бросился на первый же корабль, отплывавший в Англию. — Он проглотил ком в горле. — Но на похороны не успел.

Услышав муку в его голосе, Бранди подняла голову.

— Не важно. Церковь была так переполнена, что ты все равно не сумел бы как следует попрощаться. А вот сейчас можно. — Она беспомощно показала на могильный холм. — Я только что положила на могилу свежие цветы. Герань. Любимые цветы Памелы. Я вчера сорвала их в Изумрудном саду. Они очень красивые. Такие красивые, что, покидая сегодня утром Таунзбурн, я положила несколько штук на могилу папы. — У нее задрожали губы. — И на мамину тоже. Знаешь, о чем я подумала?

— Нет, — тихо ответил Квентин. — О чем же ты подумала?

— Что папа наконец нашел свое счастье. После двадцати лет он и мама снова вместе.

Квентин задумчиво отвел со лба Бранди мокрые пряди волос.

— Чудесная мысль. И очень точная. После смерти твоей матери Ардсли не было ни до кого дела. Кроме тебя. — Он ласково провел пальцами по щеке девушки. — Мне не нужно напоминать, как твой отец обожал тебя. И не выносил, когда ты грустила. — Квентин едва заметно улыбнулся, затосковав по прошлому. — Я до сих пор помню, как он вышел из себя, когда Посейдон впервые сбросил тебя на землю.

— Он ужасно расстроился, — согласилась Бранди сдавленным шепотом.

— Расстроился? Да мне просто повезло, что он в ту же секунду не пристрелил моего коня. А ведь ты даже не ушиблась.

— Зато моя гордость разбилась вдребезги, — возразила Бранди, чуть оживившись. — Папа знал, как я ненавижу поражения.

— Да, так было всегда, даже в восьмилетнем возрасте.

— Ты прав, — усмехнулась Бранди.

— Солнышко, — посерьезнел Квентин, рывком приподняв голову Бранди, — Ардсли не понравилось бы, что ты так горюешь.

Девушка кивнула.

— Я знаю. — Подавив вздох, она принялась внимательно рассматривать лицо Квентина, словно не разглядела его как следует в первую же минуту, как увидела. — Этих морщинок прежде не было, — пробормотала она, проводя пальцами по уголкам его неотразимых карих глаз. — И этого тоже. — Ее пальцы скользнули наверх и пробежали по влажным темным волосам, замерев на прядях, посеребренных сединой.

На его лице появилось на миг странное выражение, потом он печально улыбнулся:

— Ты, наверное, забыла: прошло четыре года. Мне уже за тридцать.

— Нет. — Бранди покачала головой. — Возраст здесь ни при чем. Это все переживания. — Опустив руки, она спрятала их в складках плаща. — Как ты все выдержал? Каждый день смотрел смерти в лицо, видел, как другие умирают. Я вот даже не могу выдержать трех потерь.

— Ты несправедлива к себе, солнышко. Ведь ушли из жизни не просто трое твоих знакомых. Они были твоей семьей.

— Да. — Глаза девушки вновь наполнились слезами. — Были.

— А ты тоже изменилась, — поспешно добавил он, невольно высказав вслух то, что первое пришло на ум, лишь бы отвлечь ее.

Хитрость удалась.

— Разве? — спросила она скорее с любопытством, чем с удовольствием. — Как?

— Ты выросла. — Произнося эти слова, он сам понял, что они как нельзя лучше отражают истину. Когда он уезжал, она была живым хитрым бесенком, обещавшим превратиться в очаровательную красавицу, чего, однако, она сама не сознавала. Сейчас она расцвела. Красота тонких черт лица, не измазанного больше грязью, подчеркивалась бездонными темными глазами и роскошным облаком светло-каштановых волос. — И стала красивой молодой женщиной, — вслух заключил он.

— Возможно. — Она вздохнула. — Но, как я и предполагала, мне ненавистна каждая минута моей взрослой жизни. У Квентина вырвался неожиданный смешок.

— Как же я по тебе соскучился, солнышко. — Он удивленно покачал головой. — Никто, кроме тебя, не смог бы заставить меня улыбнуться в такую минуту.

— Я чувствую то же самое. — Ее взгляд скользнул по мундиру, теперь уже основательно промокшему. — Ты весь вымок, — пробормотала она, стряхивая капли дождя с его рукава. — Если еще дольше тут задержишься, то сляжешь с простудой.

— Не беспокойся. — Он бросил печальный взгляд за плечо Бранди. — Мне нужно немного побыть с ними наедине. Она кивнула.

— Мне уехать в Таунзбурн?

— Нет. — Он закашлялся. — То есть…

— Я подожду тебя в гостиной, — мягко ответила она, сразу все поняв. — Кроме того, я уверена, Дезмонду не терпится увидеть тебя.