Энн Эшли - Колье для Изабеллы Страница 8

Говорила ли она хозяину или хозяйке о своем намерении добраться до Хартфордшира? Нет, точно не говорила! Следовательно, если кто-нибудь спросит ее, куда она направляется, нужно выбрать… Суррей! Да, Суррей прекрасно подойдет! И надо будет тщательно придерживаться этой версии. Если Равенхерст хоть что-то заподозрит, шансов на побег у нее будет не больше, чем у беспомощной мышки перед огромным злым котом.

— Я только что думала о брате. Мои друзья оставили меня в «Белом олене» в Калне, где я должна была дожидаться его прибытия.

— Тогда почему вы там не остались? Сара чуть было не посоветовала этому джентльмену не вмешиваться в чужие дела, но сдержалась.

— Я устала ждать. Думала встретить его экипаж по дороге, но в конце концов пришлось искать убежища здесь. Полагаю, я совершила глупость, не оставшись в Калне.

— Совершенно с вами согласен, мэм! Чрезвычайно глупый поступок, — бесцеремонно изрек Равенхерст. Ее дрожащий голосок явно не смягчил его, как прежде — хозяина гостиницы.

— Да, конечно, так же глупо, смею сказать, как ездить в открытом экипаже в такое время года! — парировала она и, вместо ожидаемой вспышки раздражения, с изумлением увидела, как одобрительная улыбка изогнула его губы, заставив забыть о резких чертах лица и превратив Равенхерста в необычайно привлекательного мужчину.

— Не в бровь, а прямо в глаз! — Он поднялся. — Полагаю, можно приступить к ужину.

За столом Равенхерст наблюдал за Сарой поверх края своего бокала: отметил золотистый отлив каштановых волос, скромно, но аккуратно уложенных, прелестные темные брови, длинные черные ресницы, обрамляющие изумительные глаза необычного сине-зеленого цвета. Ничего классического не было в ее прямом маленьком носике; утолки прелестных губ чуть приподняты, а в милом округлом подбородке он увидел намек на решительный характер. Определенно она была необычайно хорошенькая молодая женщина, очаровательная и умная.

— Должно быть, ваш муж тревожится о вас, мэм. Вас ожидали дома сегодня?

— Я вдова, сэр, — спокойно ответила Сара, и ей показалось, что она увидела сочувствие, мелькнувшее в его взгляде, остановившемся на ее простом сером платье. — А вы женаты, мистер Равенхерст?

— Нет, я не женат!

— О, я так и думала!

— Неужели? И что же привело вас к такому предположению?

— Простите меня, сэр, но не успели вы войти в комнату, как я уже была уверена, что нахожусь в компании убежденного женоненавистника.

Он громко расхохотался.

— Боже, какая прямолинейность!

Не в пример Харриет Фэйрчайлд, редко обращавшей взор на печатное слово, Сара жадно, от первой до последней страницы, просматривала ежедневные газеты и прекрасно представляла все, что происходит в мире. Поэтому сейчас она могла беседовать с мистером Равенхерстом на самые разнообразные темы — от развития военных действий во Франции до прошлогоднего введения принца Уэльского в должность регента.

Как выяснилось, ее опекун был в числе двух тысяч гостей, присутствовавших на приеме в Карлтон-Хаусе по этому поводу. Правда, судя по всему, он отнюдь не в восторге от церемонии.

Как только Сара и Равенхерст закончили ужин, вернулась хозяйская дочь с бутылкой и бокалом на подносе.

— Ma сказала, сэр, что, как джентльмен, вы, наверное, захотите вина после ужина!

— Как вас зовут, девушка? — спросил Маркус, наливая себе портвейн.

— Дейзи, сэр… Дейзи Флетчер, сэр.

— Будьте добры, передайте мою благодарность вашей матери, мисс Флетчер. Еда была просто замечательной!

— О, благодарю вас, сэр! Ма знает, как угодить джентльмену, точно знает! — И девушка покинула комнату.

— Куда вы направляетесь? — спросил Равенхерст, увидев, что Сара встала и аккуратно придвинула свой стул к столу.

— Мне сегодня пришлось рано проснуться, сэр, и я очень устала. Так что я пожелаю вам спокойной ночи и оставлю вас наедине с портвейном.

Мистер Равенхерст тоже поднялся, взял свечу и проводил Сару до двери, а затем — через опустевшую столовую — к лестнице, где и вручил ей подсвечник.

— Спокойной ночи, миссис Армстронг! С нетерпением жду утра, чтобы вновь насладиться вашим обществом за завтраком.

В полном замешательстве Сара поднялась по узкой лестнице и прошла по коридору до отведенной ей безупречно чистой спальни с низким потолком. Пока она ужинала, кто-то заходил сюда, чтобы разобрать постель и задернуть цветастые занавески на окне. В углу на маленьком столике горела свеча, в камине, создавая в комнате тепло и уют, пылал огонь.

Сара обошла спальню, поставила подсвечник мистера Равенхерста на комод у кровати и села за угловой столик, на котором еще раньше оставила свой деревянный несессер для письменных принадлежностей. У нее вообще было мало вещей, и еще меньше она смогла захватить с собой, но несессер, последний подарок матери, невозможно было оставить в Бате.

Сара любовно провела пальцем по изящным золотым инициалам на полированном дереве, затем щелкнула замочком и откинула крышку. Несессер был очень удобным, с особыми отделениями для бутылочек с чернилами и перьев. В задних углах — два маленьких ящика: правый — без всяких ухищрений, левый — с секретным отделением для писем. В центре несессера достаточно места для нескольких листов бумаги, на верхнем аккуратным почерком Сары уже было начертано несколько строк.

Взяв в руки листок, Сара пробежала глазами начало письма своему опекуну, весьма язвительное, сочиненное здесь, в гостинице… и вздохнула. Еще утром официальная холодность казалась единственно приемлемой, но теперь, когда Сара познакомилась с мистером Равенхерстом, тон письма показался ей совершенно неуместным, почти грубым.

Какой загадкой оказался Равенхерст! Из разрозненных замечаний миссис Фэйрчайлд и разговоров людей, знакомых с ее опекуном, она решила, что Равенхерст — грубый, бесчувственный человек, совершенно не думающий о ближних своих.

Насмешливая улыбка скривила ее губы. Равенхерст действительно необычайно резок, но его язвительные комментарии вовсе не оскорбительны, наоборот, весьма занимательны. Она наслаждалась его обществом за ужином; а как естественно он поблагодарил дочь хозяйки!.. Одно это многое говорит о его истинной натуре. Он вовсе не бесчувственный! Почему же он так относился к опекаемой им девушке, то есть к ней, Саре?

Тут что-то не так! Концы с концами не сходятся. К тому же он отправился искать ее! Разве это поступок безразличного опекуна? Нет же, конечно, нет!

Надо ему открыться! Рано или поздно он все равно обнаружит правду и — теперь она была в этом уверена! — поймет причины ее побега и, конечно, не вернет ее в Бат.