Клод Анэ - Надя Страница 8

– Я знаю, вот и все, – небрежно бросил Александр, довольный, что его хитрость сработала. – Как видно, он был закоренелым пьяницей.

Надя зло взглянула на него.

– А почему бы ему не пить, если это ему нравится?

Александр был сбит с толку этим вопросом. Он пустился в неубедительные рассуждения. Но Надя осталась при своем мнении. Из всего этого наш лейтенант вынес убеждение, что Надя не могла дольше жить с грубым человеком, который пил и, без сомнения, плохо с ней обращался. Поэтому она и уехала из Омска. Он как мог обосновал ей не без некоторой наивности свои гениальные догадки.

Надя не возражала, но, когда он закончил, произнесла со спокойной уверенностью:

– Французы ничего не смыслят в этом. Спору был положен конец. Так или иначе, любопытство Нодэна было удовлетворено, а вопрос закрыт.

В какой-то день или, скорее, в какую-то ночь – ибо беседовали они по ночам – он спросил у Нади:

– Ты любишь меня?

В момент, когда Александр произносил эти слова, вопрос мог показаться совершенно излишним, настолько он был уверен в ответе, который, силою обстоятельств, подразумевался как бы сам собой.

– Нет, – прозвучал спокойный голос Нади.

Наш лейтенант не поверил собственным ушам и, видя в ответе любовницы хитрую уловку, расхохотался.

Александр пребывал в убеждении, что Надя глубоко привязалась к нему и будет жестоко страдать в тот день – увы, уже близкий, – когда он покинет ее. Да и как молодой девушке, выбравшей это малопривлекательное ремесло, но не сумевшей обеспечить себя, не полюбить такого элегантного, богатого, уверенного в себе молодого человека, который оказал ей честь, предложив свою близость? Разве она не отдавала себе отчета в тех выгодах, что сулила ей эта связь? Кроме того, он никогда до сих пор не соглашался жить под одной крышей с любовницей. Он попытался объяснить ей ход своей мысли. Она без видимого впечатления выслушала его.

Между тем наступил сентябрь, приближалось время возвращения во Францию.

Тогда-то и пришла Александру идея, которой он тотчас поделился с Надей. Почему бы ему не поехать через Константинополь и почему бы ей не проводить его? Они бы сели на пароход в Батуми, провели неделю на берегах Босфора, а оттуда вернулись – он во Францию, она в Россию.

Надя не возражала, но Александр, предполагавший произвести впечатление на Надю таким чудесным планом и заранее предвкушавший радостное удивление любовницы, вынужден был констатировать, что та приняла его предложение с точно таким же энтузиазмом, как если бы ей предложили прогулку в окрестностях Тифлиса.

Он почувствовал некоторое разочарование. Но не в его характере было предаваться длительным переживаниям, и к нему быстро вернулось его обычное прекрасное настроение.

Александр и Надя стали готовиться к отъезду, запросили необходимые визы. Им оставалось провести в Тифлисе еще неделю.

Вот тогда-то, к удивлению Нодэна, Надя начала выходить из гостиницы одна. До сих пор она буквально не расставалась с ним ни на час.

Однажды в предобеденное время Александр делал покупки в центре города. Незадолго до того он оставил любовницу спящей в их номере. Каково же было его изумление, когда он увидел Надю в дверях центрального почтамта, мимо которого проходил. Он решил было последить за ней, потом заколебался – она ли это, наконец решил просто подойти. Это была действительно Надя. Сидя за столиком, она писала телеграмму.

Они вышли вместе, и Нодэн ждал, что она объяснит ему, какое срочное дело заставило ее покинуть постель так рано и пойти на телеграф. Но Надя, казалось, не понимала, почему так необходимо удовлетворить любопытство любовника, и не промолвила ни слова. Ее молчание подействовало на лейтенанта, и он истолковал это так, что простая и очевидная вещь не требовала объяснений.

В тот день Надя была с ним более нежной, чем обычно. Ему, как мы знаем, это было непривычно, и он приятно удивился перемене в ней.

Александр поставил это себе в заслугу. Он праздновал победу: „Мне все-таки удалось растопить эту ледышку".

То, что испытывал Нодэн, не было просто удовлетворенным тщеславием. Обладая чувствительным сердцем, Александр вдруг заметил, что незаметно для него это самое сердце включилось в игру, куда не было приглашено. Это непрошеное обстоятельство заставило его пуститься в раздумья, и он очень быстро пришел к мысли, которая никогда не могла возникнуть у него раньше. Александр стал спрашивать себя, почему, собственно, ему надо расставаться с Надей, когда нет ничего легче, как взять ее с собой во Францию. Вскоре он уже видел в этом абсурдном проекте одни лишь положительные стороны. Такая любовница сделает ему честь в глазах друзей. Ее шарм, ее молодость, нечто, присущее только ей, вызовут восхищение его полковых товарищей. Она не будет стоить ему слишком дорого, ведь она сама простота. И потом, он привык к Наде и не может больше обходиться без нее.

Нодэн не умел думать про себя и размышлял обо всем этом вслух, за обедом. Надя не возражала. Александра это не насторожило: какой безумец откажется от столь заманчивого предложения?

На том вроде бы и порешили, а два дня спустя Надя спросила Нодэна, не сможет ли он дать ей сто пятьдесят рублей. Он не был бы удивлен больше, если бы она попросила сто пятьдесят тысяч.

– Тебе нужны деньги? Но что происходит?

Невозмутимым тоном, с неподражаемым, свойственным женщинам искусством не отвечать на прямо поставленный вопрос, Надя задала в свою очередь единственно беспроигрышный:

– Я тебя затрудняю? Скажи мне прямо, и я постараюсь достать их в другом месте.

– Нет, это вовсе не затрудняет меня, – гордо ответил Нодэн, для которого одна мысль, что она сочтет его скупым, была невыносима.

В действительности это был довольно деликатный вопрос. Как он знал, Надя разделяла широко распространенное в России убеждение, что французы считают каждую копейку, в то время как для русских денежного вопроса не существует. Надо сказать, что в этом плане Александр не мог ни в чем себя упрекнуть. Однажды, правда, он успел прочесть в Надином взгляде молчаливое осуждение, когда между ним и извозчиком произошла небольшая перепалка по поводу цены. Для Александра Нодэна, как и – благодарение Богу – для всех наших соотечественников, франк был франком. Он тратил свои доходы, но разумно. В конечном счете, любовница до сих пор стоила ему только того, что он расходовал на жизнь, и если она не получала от него дополнительных денег, то только потому, что сама отказывалась принять их. Александр тотчас же понял, что теперь, когда она в первый раз попросила его об этом, он должен, ни минуты не колеблясь, дать ей денег в русской манере – не спрашивая объяснений. Он достал портмоне и вручил Наде новую купюру с оттиском Екатерины Великой и две купюры поменьше, по двадцать пять рублей.