Сьюзен Робинсон - Леди Смелость Страница 87

— Черт, — бормотал он, — черт, черт, черт.

Должно быть, на него что-то нашло, раз он опять так повел себя с Норой.

— Черт, черт, черт.

Нарочито приторный голос прервал его чертыхания.

— Надеюсь, ты расстроился так не из-за моего присутствия. Ведь ты сам захотел, чтобы я приехал.

Повернувшись, Кристиан увидел улыбающуюся физиономию Блейда. Охранники юноши, угадав настроение своего хозяина, остались стоять в дверях. Кристиан махнул им, чтобы они уходили, и они мгновенно повиновались. Они так торопились уйти, что стали вдвоем протискиваться в дверь и чуть не застряли.

Указав на висевший над огнем котел, Кристиан таким же, как и Блейд, приторным голосом спросил:

— Не желаешь составить компанию овощам в этом сосуде?

— Пожалуй, нет, — ответил Блейд. — Ведь тогда я не увижу твоих страданий. Ты и не представляешь, какое удовольствие я получаю, глядя, как ты корчишься. Ты не ешь, не спишь, но настоящие мучения у тебя еще впереди. Можешь больше не приставлять ко мне охранников, я и сам останусь здесь с радостью.

Кристиан выжал полотенце, положил его на стол, затем разорвал до талии камзол и рубашку, открыв рану.

— Как любезно с твоей стороны.

— У тебя рука дрожит.

Крепко зажав полотенце, Кристиан принялся стирать кровь с раны.

— Убирайся.

— Я вижу твой страх. — Блейд подошел поближе и выхватил полотенце из рук Кристиана. Он потрогал пальцем рану и не выпустил из рук полотенце, когда Кристиан потянул за него. — Да, медленно я соображал, но теперь-то я все понимаю. Ты пытался убедить сам себя, что испытываешь к Норе вожделение и жалость. Но теперь, когда она тебя ненавидит, тебе придется посмотреть правде в глаза. — Блейд положил полотенце на рану и улыбнулся. — Не жалость заставила тебя жениться на ней. Ты любишь ее, причем так сильно, что тебя это пугает.

— Ты настоящий сучонок.

Блейд усмехнулся. Он взял руку Кристиана и прижал ее к полотенцу. Затем разорвал другое полотенце на полосы, а еще из одного куска чистой ткани сделал тампон.

— Может, шлюхино отродье?

— Нет, сучонок больше тебе подходит.

— Ты рассержен, потому что впервые в жизни тебя самого поджаривают на медленном огне, а не наоборот. — Блейд снял руку Кристиана полотенца и, подняв его, приложил к ране тампон. — Хочешь, я скажу тебе, что произошло? Ты нашел ее, попросил прощения, а она тебя оттолкнула. И ты, привыкший к поклонению женщин, не способных устоять перед твоей красотой, ты, не терпящий возражений, попытался добиться своего силой.

— Ты еще не вспомнил, кто ты?

Обматывая Кристиану плечо полотенцем, Блейл продолжал:

— Бедная Нора, ты доведешь ее до безумия. Мне жаль ее, хотя я, конечно, с удовольствием посмотрю, как ты будешь страдать, когда ее потеряешь.

— Ха! Не спеши вытаскивать свои траурные лохмотья. — Кристиан оттолкнул Блейда и спрыгнул со стола, на котором сидел. — Она изменилась. Превратилась в дуэлянтку и гарпию вместе взятых. Чуть не отрезала мне руку.

У Блейда отвисла челюсть, и он уставился на повязку.

— Так это она сделала?

— Да, еще одна неприятность, которая, без сомнения, доставит тебе радость. А теперь убирайся, пока я не решил, что несколько деньков в подвале пойдут тебе на пользу.

Кристиан ухватился за край ведра с водой и крепко сжал его, а Блейд снова захихикал.

— Ты испуган даже больше, чем я думал. Что вас гнетет, милорд? Только не говори мне, что ты верил, будто твой фокус с обольщением сработает. Как ты считаешь, почему она убежала?

С этими словами Блейд пошел прочь, но не успел сделать и двух шагов, как Кристиан вскочил и, догнав его, преградил путь.

— О чем ты говоришь?

Нахмурившись, Блейд засунул большие пальцы за пояс.

— А ты, я вижу, ничего не понял.

— Объясни.

— Ты и вправду не слишком-то хорошо выглядишь. — Блейд пододвинул Кристиану табуретку, но тот не обратил на нее внимания. — Это, наверное, из-за долгого путешествия верхом и плохого питания. Чего доброго упадешь у моих ног.

— Я жду объяснений.

— Перед тем как спрятаться от тебя, Нора сказала мне, что не может выносить твоих прикосновений, ну таких, знаешь, которыми мужчина хочет возбудить женщину. После вашей брачной ночи, сказала она. Кристиан!

Перед глазами Кристиана все вдруг поплыло, и он даже не стал возражать, когда Блейд подхватил его и помог сесть на табуретку. Сжав губы, он ухватился за руку Блейда и закрыл глаза, чтобы не чувствовать головокружения.

— Ну что, развлекаешься? — спросил он.

— Я позову кого-нибудь на помощь.

— Не надо, это пройдет. — Кристиан приоткрыл глаза, но все окружающие предметы тут же завертелись вокруг него, и он снова закрыл глаза. — Полагаю, мысль о том, что я потерял ее, приводит тебя в хорошее настроение.

— Неужели то, что ты сделал, было настолько ужасно?

— Непростительно.

— Ты уверен?

Кристиан почти улыбнулся.

— Это было намного хуже того, что я сделал с тобой, мой сладкий.

Последовало долгое молчание.

— Тебе надо бы поесть, — сказал наконец Блейд. — Какой интерес пикироваться с человеком, который и на ногах-то не стоит.

— Я не голоден.

С усилием открыв глаза, Кристиан убедился, что стоящий перед ним стол остался на своем месте. Испытывая облегчение, он оттолкнул от себя Блейда и встал, и стол сразу же стал куда-то уплывать. Вытянув руки, он вцепился в него, ища опору.

— Сейчас иди, — сказал он Блейду. — Обещаю, мы сразимся с тобой позднее.

Блейд поколебался.

— Я оставлю у двери человека.

Наклонив голову, Кристиан прислушивался к удалявшимся шагам молодого человека. А ведь юная бестия прав, подумал он. Он действительно боялся, боялся кроткой Норы Бекет. Но Блейд не мог знать, что еще открыл в себе самом Кристиан. Страх приводил его в ярость. Чем сильнее был страх, тем больше он злился. Злость долгое время служила ему утешением и личиной, под которой можно было скрыть истинные чувства.

В детстве, попав в рабство к Черному Джеку, он выжил лишь благодаря тому, что мог обращать свой страх в злость. Но на сей раз эта способность не принесла ему пользы, а наоборот, обернулась против него самого. Она заставила его наброситься на Нору, что привело к еще большему ее отдалению.

Что же ему делать? Она сказала, что ей все равно, и он испугался. Для него была невыносима мысль о ее равнодушии; он предпочел бы, чтобы она его ненавидела.

Он жаждал прощения и любви. Господи, она ведь любила его, а он не сумел этого оценить. Она смотрела на него с таким восторгом, словно видела в нем сокровище, словно он был для нее праздником. А ее редкий для женщин склад ума! Он мог обсуждать с ней самые сложные проблемы, а затем мог разжечь в ней страсть, которая доводила их обоих чуть ли не до безумия.