Жюльетта Бенцони - Любовь и замки Страница 9

Неизвестно, как все это воспринял новоявленный зять. Вероятно он зааплодировал, даже если в душе и не одобрил эту жестокость, ибо в Турнемире в это время жилось не так уж легко. Но на ход свадьбы названное обстоятельство никак не повлияло.

Положение меняется в худшую сторону, когда Анжо-ни начинает претендовать на то, чтобы воздвигнуть свой замок в нескольких шагах от немного разрушенной крепости Турнемиров… которые к этому времени практически совсем не имели никакой земли.

В период между 1439 годом (дата разрешения на строительство) и годом 1465 — м Риго де Турнемир наблюдает, как воздвигается прекрасный замок, и кипит от переполняющего его гнева.

Но едва успевают торжественно отпраздновать открытие замка, как он решает пойти в наступление. Своим собственным, не отличающимся особой элегантностью, способом.

Он начинает с того, что в день святого Иоанна посылает своих людей побеспокоить горничных мадам д'Анжони и их возлюбленных, которые преспокойно танцевали возле камина. Далее молодчики отправились в церковь, чтобы расколоть скамью мадам д'Анжони, Которая, будучи вдовой, не сможет отплатить своему соседу той же монетой. Это был знак того, что ей и ее семье отныне запрещается ступать на территорию церкви.

Хотя у госпожи д'Анжони не было мужа, у нее имелся юный сын и такой же вспыльчивый, как Турнемир, управляющий. История в церкви очень не понравилась Симону де Дюрбану, и он решает перейти в контратаку. Таким образом, в следующее воскресенье, несмотря на запрет Турнемиров, Симон решает заставить приходского священника прочитать во всеуслышание некий документ, согласно которому Людовик д'Анжони считался» Господином де Турнемиром «. Но несчастный священник, будучи в буквальном смысле слова замученным его противником, который под страхом смерти запрещает произносить предначертанные слова, отказывается исполнить приказание де Дюрбана. Давайте войдем в церковь Турнемиров и послушаем, что там говорят… вернее, кричат:

» Вы очень плохо поступаете, господин священник, отказываясь зачитать бумагу «, — вопит Дюрбан.» Я ничего не стану делать «, — дребезжит приходской священник. А вот, что бросает Симону Эмери де Турнемир:» Прочти сам это письмо, если, конечно, осмелишься!«В ответ звучит:» Я не имею права, я — не священник!«Эмери:» Если и нашелся такой подлец, который имел наглость присвоить себе титул и имя Турнемиров, то это ему дорого будет стоить. Я убью его!«За этими словами последовал ряд столь гнусных ругательств и богохульственных выражений, что пришла очередь разгневаться и Дюрбану:

» Возьми свои слова обратно, мерзавец, незаконнорожденный, сын шлюхи! Мой господин — благородный, достойный человек и будет носить имя сеньора де Турнемира назло тебе!«И они наносят друг другу смертоносные удары. Эмери де Турнемир умирает со вспоротым животом. Симону де Дюрбану» повезло больше «, он выздоравливает, несмотря на серьезность раны… чтобы быть убитым другим Турнемиром.

Проходит три четверти века. В своем постепенно приходящем в упадок замке Турнемиры продолжают воевать. В 1523 году еще один побочный сын Турнемира убивает священника Клода д'Анжони. Его хоронят в церковном клире, что не по вкусу убийце. Ночью он раскапывает и бросает труп перед воротами замка Анжони, где поутру его обнаруживают наполовину съеденным дикими животными.

Увы, даже такие действия не помогают подняться дому Турнемиров, который неуклонно разваливался по мере того, как росло состояние врага. Несмотря на все несчастья, роду Анжони удается сохранить королевскую милость, позволившую им когда-то построить замок. Еще большего блеска замок достигает в 1557 году, когда Мишель д'Анжони берет себе в жены девушку из благородного старинного рода графов де Фуа по имени Жермен. Этот брак открывает для них доступ ко двору и они дальше и дальше отходят от этих жестоких овернцев, которые так и не складывают оружия.

Несмотря на то, что прошло уже очень много времени, ненависть остается. Тогда в 1623 году было решено с этим покончить. На сей раз это будет рукопашный бой: Турнемиры против Анжони. Бой происходит на виду у всей округи. Анжони терпят поражение в схватке, однако от полученных ран и Турнемиры умирают один за другим…

Так закончилась эта долгая вендетта. Наследницей Турнемиров стала Габриелла де Пестей. Вместе с ней замкнулся круг. Когда-то два соперничающих рода соединил брак. И вот новый брак снова соединяет их: в 1645 году Мишель д'Анжони II женится на Габриелле и год спустя становится по милости короля маркизом де Мардонь.

Анжони, которому в XVIII веке его наследники придали еще более очаровательный вид, сохранил в целости свое великолепие прекрасных комнат, божественных фресок и гордость своих старых воинов. Красота замка остается нетронутой благодаря тому, что он принадлежит все тому же роду: роду маркизов де Леотуан д'Анжони.

АНТРЕКАСТО. Президент-убийца

Преступление страшно неизбежным позором, а не наказанием.

Этот строгий и немного надменный замок, светлый, как спелая пшеница, и окруженный удивительным по красоте садом, Антрекасто несомненно несет на себе отпечаток славы и, как это ни странно, следы крови.

Слава пришла к нему благодаря одному из величайших моряков, которые когда-либо сражались под флагом Франции, — Антуану-Раймонду-Жозефу де Брунй д'Ант-рекасто. Он родился здесь в замке, начал службу под командованием своего кузена де Сюфрана. Проявив себя во множестве сражений, стал во главе Маскареиов, а затем, будучи вице-адмиралом, был послан Людовиком XVI, покровительствующим географии, на поиски Перузы, чей след ему никак не удавалось найти на острове Ваникоро. Антрекасто не вернулся из этой долгой экспедиции: на острове Ява он умер от цинги, но имя его, связанное с проливом между Тасманией и островом Бруни, навсегда останется в памяти моряков.

Вина за кровавую славу замка лежит на его племяннике Жане-Батисте, пожизненном президенте в парламенте Прованса, из-за которого название этого прекраснейшего строения потеряло былую известность и уважение во Франции.

Все началось в провансальском Эксе утром первого июня 1784 года, когда раздался ужасный крик в доме молодого президента д'Антрекасто, где он жил со своей женой, урожденной Анжеликой де Кастелан, и двумя дочерьми. Вскоре собралась толпа зевак. В доме царила полнейшая неразбериха. Только что пришла в сознание камеристка маркизы Мари Баль, лишившаяся чувств, едва войдя в спальню госпожи с первым завтраком. Именно ее крик приковал к себе внимание, и было отчего: на кровати, промокшей от крови, лежала мадам д'Антрекасто с перерезанным горлом.

Конечно же, сразу известили ее супруга, недавно проснувшегося и чуть было не упавшего в обморок при виде такого зрелища. Его решают отвести в спальню, а лакея посылают за полицией. Одни за другими закрываются все ставни в доме, чтобы веселые солнечные лучи не играли бы там, где смерть нанесла свой безжалостный удар.

Лейтенант по криминальным делам, кузен маркиза Ланж де Сюфран (надо сказать, что вся знать Прованса была связана родственными узами) являлся, без сомнения, самой загадочной личностью в провинции. Сдержанный, молчаливый, с вечно отсутствующим видом он под своей обманчивой внешностью скрывал редкий ум и проницательность. Осмотрев спальню, постель и с особенной тщательностью труп, наклонившись, он почти обнюхал пол, исследовал окна, портьеры и лишь пожал плечами в ответ на предположение лакея о самоубийстве. Не часто можно встретить самоубийц, порезавших себе горло в трех местах!..

Допрос мужа ничего нового ему не дал, так как тот с вечера не видел свою жену. Она провела вечер у кузины, где давали комедию, а сам он ужинал вместе с лейтенантом по криминальным делам у прежнего президента. По возвращении супруги обменялись несколькими словами в гостиной и разошлись по своим спальням. Когда Ланж де Сюфран, установивший, что смерть наступила около трех часов ночи, спросил, не слышал ли маркиз чего-нибудь подозрительного, тот ответил, что этой ночью спал крепко, как ребенок. Но такого нельзя было не слышать: в спальне все перевернуто вверх дном. Все ящики выдвинуты, все шкафы опустошены. Однако ничего не пропало. Может быть, преступление совершил кто-то из прислуги? Антрекасто за всех поручился, но немного замялся, когда Ланж де Сюфран спросил маркиза, хорошо ли тот ладил с женой. Вопреки всем слухам, утверждающим о его связи с красавицей Сильвией де Сен-Симон, маркиз ответил с досадой:

— Разве в наше время можно любоваться женщиной, не будучи сразу же обвиненным в ухаживании за ней? Ведь злые языки не теряют времени зря.

Ланж де Сюфран промолчал. Он мог бы возразить, что такое» преклонение» сразу же становится пищей для разговоров в салонах и между собой, что мадам д'Антрекасто должна была бы быть просто слепой, чтобы ничего не замечать, но лейтенант предпочел не настаивать. Он также не стал возражать, когда вдовец убеждал его, что больше не может выносить тяжелую атмосферу своего дома и что в ближайшее время намеревается поехать к тетке, мадам де Блондель, чтобы сменить обстановку.