Забытые письма - Валентина Андреевна Степанова Страница 9

«20.04.1945 г., г. Мары

Здравствуйте, Иван Михайлович!

Сегодня у меня хорошее настроение, что стало редким за период моей болезни. Мне немало пришлось перенести душевной тяжести. И виновата в этом только сама: несерьезно отнеслась к своей болезни, советам врачей, советам Вашим и родителей. Что же, проявила свою настойчивость, но слишком дорого пришлось поплатиться: поплатиться здоровьем. Вот и результат – потеряла несколько месяцев. Не хочу вспоминать… портить свое настроение. Все миновало, осталось в прошлом. Главное, что я чувствую себя сейчас хорошо. Чувствую: с каждым днем прибывает здоровье. К новому учебному году приступлю к занятиям совершенно здоровой.

Я немного отвлеклась. Чем же могло быть вызвано такое возвышенное настроение?! Вашим письмом, Иван Михайлович!

Только Ваши письма могут наполнять радостью мое сердце. Только Ваши письма я могу читать и перечитывать до бесконечности и так ждать… Сколько вижу в них морального и душевного успокоения. Я благодарна Вам за такие искренние дружеские письма. Вот получаю письма от друзей, письма, полные теплоты и участия, но я совершенно равнодушна к получению их, за исключением писем Евгения, но мне его просто жаль.

Иван Михайлович, разве я себя затрудняю письмами к Вам? Вы не так меня поняли. Это, пожалуй, немного обидно. Имея такое обилие свободного времени, меня не затрудняет писать Вам письма даже ежедневно. Но только письма будут получаться подобными последнему письму из Ташкента. И Вы вполне заключите, что Лида навязывает Вам свои чувства. Вот чего я боюсь больше всего в жизни! Чувствую, и это письмо останется не законченным и не отправленным.

По-прежнему отдыхаю. Чувствую себя превосходно. Как легко пишутся эти слова! Часто хожу в кино, не пропускаю ни одной картины. Большие впечатления остались от картин «Иван Грозный» и «В шесть часов вечера после войны».

В отношении папиного перевода случились осложнения. Присланный заместитель папы назначается директором фабрики. Так что, наверное, придется поработать еще.

Иван Михайлович, к чему Вы мне упомянули номер ташкентского почтового отделения? Думаете, у меня ослабла память? До сего дня не замечала перемен в этом отношении. И вообще, если бы они были, то разве бы я продолжала переписку с Вами? Разве бы я имела право думать о Вас? Но я не обижаюсь на Вас – нет! На Вас обижаться нельзя.

Желаю Вам наилучших успехов, удач, боевого счастья в окончательной победе над ненавистным врагом немцем! Желаю здоровья, бодрости и сил! С приветом Лида.

Привет Вам от мамы, папы и Жени. Да хранит Вас сила!»

P.S. Прочитала второе письмо, думаю, пойдет вместе с другим. Его я почему-то не отправила. И все-таки отправляю теперь. Чувствую, Лида запуталась окончательно. Скажу одно: не хочу скрывать правды! Думайте что хотите!…»

Приветы от родителей и сестры, болезнь, занятия с нового учебного года говорили о том, что оказалась Лида в доме своих родителей по причине своего, наверное, тяжелого заболевания. Слегка возвышенные тексты писем, возможно, дань тому времени, а может, и характеру этой девушки. Далее следовала целая череда писем из города Мары в Туркмении в месяцы выздоровления и летних каникул Лиды.

«25.04.1945 г., г. Мары

Дорогой Иван Михайлович!

Получила сегодня Ваше письмо с открыткой от 31 марта. Неужели оно написано Вами? Неужели Иван Михайлович Ремизов может писать такие письма, такие письма?!… Перечитывала несколько раз, запомнила дословно. И что же мне ответить? На сегодня просто не нахожу слов… Вот если бы сейчас я могла Вас видеть, то крепко, крепко расцеловала бы Вас.

Вы для меня – милый, дорогой, любимый – помните это.

Желаю здоровья, сил на дальнейшие боевые подвиги!

Лидия.»

Последние дни Великой Отечественной войны…      Тяжелые и ожесточенные бои идут уже на земле Германии. 9 мая 1945 года по всей территории нашей страны (а в годы войны СССР включал в себя пятнадцать союзных республик, в том числе Туркмению и Узбекистан, где училась и проживала Лидия с семьей) объявили о победе над фашистской Германией! Следующее письмо отличалось от всех отосланных ранее, так как оно было написано красными чернилами в этот самый день победы над врагом. Оля вспомнила, как бабушка Аля (она была также студенткой института в эти годы в городе Ленинграде) описывала этот день! Люди ходили по улицам, обнимали и целовали друг друга. Военных поднимали на руки! Всеобщее ликование! Из громкоговорителей на улице звучали победные марши, песни и поздравления советскому народу.

Оля очень любила рассказы любимой бабушки Алевтины Георгиевны, которая поступила учиться в институт летом 1940 года. Она совершенно одна выжила в эти студенческие и блокадные годы. В начале 1941 года вышел указ, что обучение в высших учебных заведениях страны становится платным. Родители Алевтины Георгиевны обещали ей помогать и выслали денег на оплату обучения за один семестр. Сама она работала няней в семье военного (в свободные часы и дни от учебы), и даже была у нее в стареньком студенческом альбоме их фотография. Аля сидела в библиотеке и готовилась к экзаменам 22 июня 1941 года, когда вбежала девушка и в звенящей тишине прокричала: «ВОЙНА!!!». Наступил конец мирной жизни для всех советских людей. На этот момент времени Але было всего 17 лет. Мальчиков сразу направили в военные училища с ускоренной подготовкой, а девочки-студентки рыли окопы вокруг города, часто под бомбежкой немецких самолетов. Родители находились в немецкой оккупации. Известий о них у нее не было вплоть до августа 1944 года. Бабушка работала санитаркой в военном госпитале в первую блокадную зиму Ленинграда. Ухаживала за ранеными бойцами, ходила на реку Неву за водой. Она рассказывала Оле: «Все девочки, которые лежали и «берегли силы», умерли от голода»… В эвакуации Аля работала на фабрике. Она бралась за любую работу, чтобы выжить, прокормить себя и доучиться в институте в эти тяжелые военные годы.

«Оплату за обучение, правда, довольно быстро отменили», – рассказывала она Оле.

Студентам приходилось очень тяжело жить в этих условиях, и работа была единственным средством к существованию для тех, кому не могли помочь родственники. (Босоножки на деревянной подошве были радостью.) Незадолго до смерти бабушка Алевтина Георгиевна отдала Оле небольшой блокнотик – свой дневник военных лет. Оля вдруг вспомнила об этом, и том, что он лежал в ящиках ее стола здесь, в ее комнате наверху. Она только просмотрела его в те последние дни бабушкиной