Триш Мори - Янтарная сказка

Триш Мори

Янтарная сказка

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Captive of Kadar

© 2015 by Trish Morey

«Янтарная сказка»

© «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

Глава 1

Кадар увидел ее на рынке специй – обычную туристку, прогуливавшуюся по древней площади Стамбула, славившейся своими специями, сушеными фруктами и множеством сортов чая. Так, еще одна туристка, пусть даже к этому прилагаются широко раскрытые голубые глаза, с детской радостью взирающие на все вокруг, светлые волосы и красные джинсы, обтягивающие ее, как вторая кожа.

Его это не интересовало.

Исключительно из любопытства он замедлил шаг, когда она подняла фотоаппарат, чтобы снять палатку, увешанную стеклянными фонарями самых невообразимых дизайнов и расцветок. Владелец палатки, воспользовавшись этим, протянул ей тарелку с турецкими лакомствами – на пробу. Она поспешно отступила, бормоча извинения и качая головой, так что светлые локоны, выбившиеся из небрежного узла, затанцевали по спине. Однако тарелка двигалась за ней, взгляд продавца стал умоляющим: всего один кусочек.

Кадар застыл возле палатки напротив – не той, которую он обычно посещал. Но он сказал себе, что ему любопытно и нет никакой разницы, если он купит финики для Мехмета здесь. Сделав заказ, он оглянулся через плечо, чтобы увидеть, чья же воля в конце концов одержала верх – продавца или туристки. Торговец полностью завладел ее вниманием. Широкая улыбка не сходила с его испещренного морщинами лица. Он пытался заставить ее вступить в разговор, перебирая страны – как здесь было принято, – в попытке отгадать, откуда она. Из Штатов? Из Англии?

Женщина наконец уступила и сказала что-то. Кадар не расслышал, что именно, однако торговец одобрительно хмыкнул и с энтузиазмом заверил, что турки любят австралийцев. Она взяла кусочек с тарелки и поднесла к губам.

Далековато от дома, рассеянно отметил Кадар. Его внимание снова переключилось, когда он, расплачиваясь за финики, протянул крупную банкноту. Его попросили немного подождать.

Он не возражал: подождать немного было совсем не сложно. Тем более что рот женщины заслуживал внимания. Губы у нее были пухлые, четко очерченные, и на них по-прежнему играла тень улыбки, когда она отправила сладость в рот. Через мгновение улыбка заиграла в полную силу, голубые глаза восторженно расширились.

Улыбка отозвалась вспышкой желания в паху, а мысли Кадара потекли по другому руслу, напоминая, что у него уже давно не было женщины. И что он уже давно не испытывал соблазн.

Что ж, сейчас он его испытал.

Кадар огляделся, проверяя, нет ли с ней спутника, изучил женщину внимательным взглядом и убедился, что на ее куртке нет значка, указывающего на то, что она пришла сюда с туристической группой, готовой в любой момент увлечь ее за собой.

Похоже, она здесь одна.

Он может ее получить.

Уверенность Кадара проистекала из того факта, что его редко отвергали женщины, не связанные никакими обязательствами. Да и несвободные дамы частенько предлагали ему переспать с ними. В большинстве случаев он получал что хотел.

Улыбка по-прежнему освещала оживленное лицо незнакомки. Она была как луч солнца, как яркое пятно среди моря темных зимних курток и шарфов. И она была готова поддаться уговорам торговца и уже засунула руку в сумку.

Он ее получит…

И она будет стоить затраченных усилий.

О да, будет!

Кадар представил, как он медленно снимает с нее одежду. Неторопливо расстегивает молнию и освобождает ее от кожаной куртки, которая симпатично обрисовывает груди и обхватывает талию. После чего стягивает вызывающие красные джинсы с ее длинных ног. Всю остальную одежду ждет та же участь. Наконец она остается нагой в своем белокожем великолепии. Затем наступит очередь волос. Он распустит узел, и светло-медовые волосы упадут ей на плечи танцующими локонами, лаская отяжелевшие груди с затвердевшими сосками, жаждущие, чтобы он обхватил их ладонями.

Губы у нее будут сладкими, совсем как турецкие сладости, которые она пробовала, голубые глаза потемнеют от желания, а на влажных губах будет играть обольстительная улыбка, когда она потянется к нему…

Кадар видел все так ясно, словно это уже произошло.

Она будет принадлежать ему. Осталось только сделать шаг…

Незнакомка почувствовала, что за ней наблюдают. Ее взгляд упал на него, и он понял, что глаза у нее не просто голубые, они полны огня.

Неожиданно они потемнели. Она моргнула, потом еще раз. Кадар смотрел, как меркнет ее улыбка.

Время словно остановилось.

Торговец что-то сказал, и это отвлекло ее. Женщина снова моргнула и отвернулась. Покачивание головы… взмах рукой… и она почти бегом устремилась прочь. Разочарованный торговец недоумевал: как получилось, что покупательница, которая уже была у него на крючке, вдруг сорвалась с него?

Кадара деликатно постучали по плечу. Он получил сдачу с извинениями, что его заставили ждать.

Он отнесся и к тому и к другому точно так же, как отнесся к побегу этой женщины.

Философски.

Потому что он не был заинтересован.

По крайней мере, не до такой степени, чтобы забыть о Мехмете.

Кроме того, твердил себе Кадар разве что с легким уколом сожаления, он не искал женщину. И уж тем более не такую, которая сбегает со скоростью испуганного зайца.

За зайчишками пускай охотятся азартные юнцы.

К нему женщины приходят сами.

Что за чертовщина? Что это было?

Эмбер Джонс, ничего не замечая вокруг, чуть ли не спотыкаясь шла по рынку. Для нее все было словно в тумане. Звуки и краски, которыми она была покорена еще несколько минут назад, превратились в расплывчатое пятно. А все потому, что ее ослепил мужчина с золотисто-коричневой кожей и глазами, которые горели ярко, как костер в полночь.

Она взглянула на него не потому, что ощутила покалывание во всем теле. Нет, ее как будто насильно заставили повернуть голову, чтобы она перехватила взгляд, устремленный на нее. И выражение этих темных, знойных глаз окатило ее жидкой лавой. От горевшего в них обещания по спине пробежала дрожь.

Почему он на нее так смотрел?

И почему она прочитала в темной глубине его глаз слово «секс»?

Жаркий секс.

Просто сказалась усталость от перелета, решила Эмбер, перебрав все возможные объяснения. Она была вымотана. Ее тело совершенно справедливо ожидало, что она будет готовиться ко сну, как и было бы в Сиднее; но в Стамбуле время только приближалось к обеду. Неудивительно, что на рынке ей вдруг показалось слишком многолюдно и жарко.

Все, что ей нужно, – это свежий воздух. Прохладный бриз конца зимы охладит разгоряченную кожу и вернет свежесть уставшему от путешествия телу.

На улице Эмбер сняла шарфик и куртку и вдохнула полной грудью. Это слегка охладило ее, успокоило встревоженные нервы и уняло хаос в голове.

Вместе с облегчением вернулась способность логически мыслить, и она ощутила разочарование. В себе.

Как же обещание быть сильной и независимой, которое она дала себе, рискнув отправиться через полмира по следам своей прапрапрабабушки? Совершенно очевидно, что в ней по-прежнему жива прежняя Эмбер, избегающая риска. Иначе она не ударилась бы в панику от взгляда незнакомого мужчины.

Потому что на самом деле виной всему не усталость.

Виноват именно он, мужчина, чье лицо было словно нарисовано резкими штрихами искусным художником.

Мужчина, окруженный аурой спокойной властности и уверенности. Она почувствовала это даже на расстоянии.

Эмбер вздрогнула, и отнюдь не от прохладного воздуха. По какой-то непонятной, безумной причине ей вдруг захотелось тепла, навевавшего мысли о долгих ночах, наполненных жарким сексом. Как это могло случиться в течение какой-то секунды? За два года, что они были вместе с Камероном, ему ни разу не удалось вызвать в ней желание заняться сексом одним лишь страстным взглядом.

Зато это удалось незнакомцу с рынка.

Разве такое возможно?

И все же… все же его глаза – горящие, завораживающие гипнотической силой – послали ей молчаливое обещание, опалившее ее жаром, и тело Эмбер все поняло на инстинктивном уровне и инстинктивно же на него ответило.

Обещание, натолкнувшее ее на мысли о всех запретных удовольствиях.

Наверное, неудивительно, что она сбежала.

Ибо что Эмбер Джонс знала о запретных удовольствиях? Камерон не особенно поощрял всяческие новшества в спальне. Или в любой другой комнате, если уж на то пошло. Бывало, он засыпал рядом с ней, а она лежала в темноте и недоумевала: неужели может быть по-другому?

Потому что, конечно же, должно быть по-другому.

Но стоило встретиться со взглядом незнакомца, обещающим больше, чем она до сих пор знала о сексе, и она сбежала.