Сандра Джоунс - Поздний цветок

Сандра Джоунс

Поздний цветок

1

Наверное, он перебрал все-таки виски… Или просто одурел от скуки. А может, это перст судьбы?

Впрочем, какая разница? Скорее всего, тут всего понемножку. Да еще по радио крутили старую битловскую мелодию «Люси на небе в алмазах»… Короче, все вместе взятое и довело Пола до острого приступа ностальгии.

Он оглядел бар и, узрев в углу телефонный автомат, поплелся к нему и набрал справочную. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как он видел старину Генри. Он так и остался в его памяти на фоне церкви в обнимку с сияющей от счастья Кэтлин.

Пол не стал дожидаться банкета и прочих свадебных церемоний. Первые пять лет посылал счастливым супругам к Рождеству поздравительные открытки, но ни разу не сообщил обратного адреса. Надо думать, Генри до сих пор обитает в старом особнячке на Попларз-роуд. Экземпляры типа Генри Стэнли Роберта Фэрфакса Третьего всегда живут в родовых гнездах. И всегда женятся на самых хорошеньких девицах в округе, а потом долго наслаждаются счастливой семейной жизнью. А типы вроде Пола Флинта живут преимущественно на адреналине и довольствуются тем, что подворачивается под руку, — толстенькими резвушками-простушками.

Сейчас у сладкой парочки наверняка полон дом детишек. А что нажил он? Пол невесело хмыкнул. Разве что больную спину в результате не слишком удачного катапультирования, начальную стадию катаракты — что неудивительно после стольких лет, проведенных в кабине истребителя, ну и парочки романов, попавших в список бестселлеров газеты «Дейли стар». Спрашивается, разве это справедливо?

Да уж какая к чертям собачьим справедливость!

— Будьте любезны, девушка, соедините меня с Хелстоном. Да, в Корнуолле. Неподалеку от Фал-мута. Или от Пензанса. Смотря откуда смотреть. — Пол выпрямился и поморгал, пытаясь прогнать туманную дымку, застилавшую глаза. Наконец его соединили. — Генри? Это ты, приятель? Помнишь, как мы втроем, ты, я и Кэтлин, завалились в бар и просадили целых пять фунтов на музыкальный автомат? «Люси на небе в алмазах», — фальцетом пропел он.

— Извините… Кто говорит?

— Хэнк, а я говорил тебе, какой ты прохвост? Ну зачем ты увел ее у меня?

— Пол? Это ты?

— Вроде как я. Во всяком случае, некоторые части моего бренного тела кажутся мне как будто знакомыми. А вот с носом и с нижними конечностями беда! По-моему, последние лет десять они изрядно послужили кому-то другому. Хэнк, а слабо тебе приехать и забрать меня отсюда к чертовой матери? А то я весь в разобранном состоянии.

— Пол, ты где?

— Глупый вопрос! Я-то здесь, а вот где ты?

— А ты все такой же! Ты что, перебрал? Безответственный и безрассудный, как малое дитя…

— А ты все такой же пай-мальчик! Да, Генри, я как малое дитя. Потому как сам по сей день бездетный. — Пол тяжко вздохнул. — А у тебя есть дети? Кэтлин кормит грудью твоих отпрысков? Хэнк, а ведь если бы не ты, у меня тоже была бы женщина с выводком детей у груди! Кэтти должна была выйти за меня, а не за тебя. Генри, ведь я любил ее. Без дураков. А она разбила мне сердце и вышла замуж за тебя. Клянусь, я в жизни не смотрел на других девчонок, чтоб я сдох! И никогда…

— Ты пьян!

— Ну конечно же пьян! — Пол хохотнул. — Да будь я трезв, разве стал бы распинаться перед гаденышем, который увел у меня любовь всей моей жизни?! — Пол поморгал, смахивая набежавшую слезу. — Да, Хэнк, ты всегда был везунчиком! У тебя есть все, о чем можно мечтать. Деньги, дом, жена… Она греет тебе постель, рожает детей, и они пускают слюни на твои башмаки… А Кэтлин сдувает пылинки с твоего роскошного серого костюма, да?

— Пол, Кэтлин больше…

— А я? У меня ничего. Ни-че-го! Пшик. — Он хохотнул. — Генри, я говорил тебе, что больше не могу летать? Все! Подрезали крылышки. Отлетался! Знаешь, Генри, что самое ужасное? Самое ужасное, что я больше ничего не могу. Ни летать, ни…

— Пол, я устал слушать твои пьяные бредни. Поезжай домой. А завтра, как проспишься, позвони. И мы с тобой все обсудим. Если захочешь. Я буду в офисе до…

— Нет, Хэнк, сначала я скажу тебе, что наводит на меня страх. Ведь ты мой лучший друг. Старый товарищ и друг детства. Генри, я одинок. Пустая подушка, холодная постель… Хоть вой на луну от одиночества! Вот, приятель, какая у меня жизнь. Я приехал сюда с одной аппетитной рыжей штучкой, но даже не смог ее как следует трахнуть. И знаешь почему? Не знаешь? А я тебе скажу. По твоей вине, мой верный друг. Потому что единственная женщина, которую я любил…

— Пол, ради Бога угомонись! Мы все тогда были так молоды, а теперь… Теперь Кэтлин уже…

— …замужем за моим лучшим другом, а я как дурак сижу один-одинешенек в баре и… Генри, что ты хотел сказать?

— Пол, где ты остановился? Нет, старина, я не хочу послушать «Люси на небе в алмазах». Лучше скажи, где ты остановился, и завтра я тебе сам позвоню.

Эбби поджала губы и кончиком мизинца удалила лишнюю помаду. Генри не любит броского макияжа. Хорошо, что сегодня вечером они идут в итальянский ресторан, а не в клуб, как обычно. Все должно быть в наилучшем виде. Жаль, что Генри какой-то хмурый…

— У тебя был тяжелый день? — спросила она, когда их провели к заказанному столику.

— Эбби, у меня работа. И нелегкая. И я не могу, выйдя за дверь кабинета, вот так запросто стряхнуть ее с плеч. Ну что тут непонятного?

— Все понятно, дорогой. — Ублажать Генри стало для Эбби своего рода привычкой. К тому же она твердо решила сегодня вечером хорошо провести время. Она раскрыла меню и заказала себе полдюжины бретонских устриц во льду с лимоном.

Генри удивленно вскинул белесые брови и заказал себе говяжье филе с зеленым перцем и рисом.

— Это безопаснее, — пояснил он.

Сцепив на коленях руки, Эбби изменила свой заказ. Генри как всегда прав. Ни к чему рисковать, тем более с ее-то капризным желудком.

В половине десятого Генри, оставив машину на стоянке, проводил Эбби до веранды флигеля, который она снимала, и простился, нежно чмокнув в щечку. Его поцелуи — неизменно нежные, чуть ли не дружеские — нравились Эбби. Ей несказанно повезло, что Генри Фэрфакс такой нетребовательный кавалер. А ведь он уже был женат, и подобная невзыскательность тем более удивительна. Как правило, мужчины, имевшие опыт семейной жизни, встречаясь с женщиной, считают, что секс им гарантирован.

В самом начале ухаживания Генри заявил, что покойная жена Кэтлин — любовь всей его жизни. Но, поскольку Кэтлин умерла, он намерен вступить в брак, основанный на общих интересах, взаимной ответственности и обоюдном уважении, что вполне устраивало Эбби. Она не принадлежала к типу женщин, которые наслаждаются скандальными бурными романами, отягощенными интимностью сомнительного рода.