Саманта Сноу - Водоворот страсти Страница 10

Глупо стоять, приклеившись к косяку двери. Осторожно, на цыпочках, Джесси подошла к лестнице и начала спускаться. Мягкий ковер заглушал шаги. Джесси ужасно боялась, что лестница под ее ногами заскрипит, поэтому спускалась медленно и осторожно. От лестницы до дверей гостиной всего лишь несколько шагов, но это расстояние Джесси преодолела с большим трудом. От волнения ладони вспотели, колени предательски дрожали.

Она прислонилась спиной к холодной стене. Вот они и вернулись, ее детские страхи. Маленькая Джесси ужасно боялась пустых комнат. Ей казалось, что в каждом углу притаилось чудовище и только и ждет, когда девочка останется одна. Она ни на минуту не отпускала от себя няню, чем доводила обычно сдержанную и добрую женщину до истерик. Джесси уговаривали, угрожали, даже водили на прием к психиатру. Ничто не помогало.

С годами детские комплексы ушли. Но вот сейчас на Джесси напал тот панический страх, который, как ей казалось, она оставила в детстве. От бешеного рывка из дома на улицу ее останавливал еще больший ужас. Только не шевелиться, только не шуметь. А лучше всего раствориться в стене.

Нет, Джесси уже взрослая, она не даст страху взять над ней верх. Досчитав до десяти, она оторвалась от стены и, нажав на ручку двери, толкнула ее.

— Ну что ты там топчешься, принцесса? Я уже заждался тебя. Извини, я выключил музыку. Не терплю джаз.

На диване, вальяжно развалившись, сидел красавчик Питер. О, как ненавидела его в этот момент Джесси! Именно из-за него она сейчас испытала небывалый ужас, именно он чуть не довел ее до нервного срыва!

Джесси уже взяла себя в руки, она не намерена терпеть наглость этого типа.

— Немедленно покиньте мой дом, — четко произнося каждое слово, сказала Джесси. — Иначе я вызову полицию.

— О, умоляю тебя, принцесса, — с ухмылкой произнес Питер. — Зачем лишние слова? Ты же рада меня видеть.

— Я? Тебя?! — взорвалась девушка. — Что за бред? Сейчас же выматывайся отсюда. Быстро!

Питер встал с дивана и не спеша подошел к ней. Он был высоким, и, чтобы посмотреть в его лицо, Джесси пришлось запрокинуть голову. Глаза их встретились. Как ненавидела она его в эту минуту и как тянулась к нему… Как будто две разные Джесси жили в ней. Одна кричала: «Остановись! Ты любишь Дэниела и собираешься за него замуж!» Другая возражала: «Плевать! О таком мужчине я мечтала всю жизнь».

Питер взял Джесси за плечи:

— Ты вся дрожишь, принцесса. Не бойся, я ничего плохого тебе не сделаю. Иди ко мне.

Джесси срывающимся голосом прошептала:

— Не называй меня принцессой. Слышишь? Не называй никогда.

Питер притянул девушку к себе. Сопротивляться не было сил, и она уступила ему, прижалась к груди Питера, услышала сильные толчки его сердца. Стало удивительно спокойно. Джесси готова была стоять так всю жизнь, забыв о долге, приличиях, злости на этого невыносимого мужчину. Просто стоять и прижиматься к нему.

Его руки, скользя, опустились с плеч, мягко прошли по спине и сомкнулись у нее на талии, резко притянули к себе. Животом Джесси ощутила его набухшую плоть и задрожала.

— Не бойся, — прошептал Питер. — Все будет хорошо.

Горячие губы дотронулись до ее шеи. Питер чуть оттолкнул Джесси от себя, развязал узел на полотенце. Оно с легким шорохом соскользнуло на пол, раскрывая то, что прятало до сих пор.

Джесси инстинктивно попыталась прикрыться руками.

— Не нужно, — помотал головой Питер. — Ты прекрасна.

Несколько мгновений он не сводил с нее взгляда. Потом сделал шаг вперед, подхватил Джесси под ягодицы и приподнял. Ее стройные ноги обвились вокруг бедер Питера. Сейчас их лица оказались на одном уровне, и Питер прильнул к губам Джесси. Она страстно ответила на его поцелуй.

Когда они оторвались друг от друга, из груди Джесси вырвался стон:

— Питер! Я не могу…

Она еще могла соображать, она пыталась остановить неизбежное, понимая, что с каждым мгновением ей все сложнее контролировать свои чувства. Они раздирали ее, рвались наружу. Внутри нее разгоралось пламя, готовилось к взрыву, и Джесси знала, что вскоре она будет не властна над собой.

— Молчи, — прошептал он. — Просто молчи.

Питер бережно поставил Джесси на пол. Она в изнеможении прижалась к стене. Холод обжег разгоряченную спину, и Джесси вздрогнула. Питер опустился перед ней на колени, обхватил руками ее бедра и притянул к себе, уткнулся носом в ее живот. Потом осторожно дотронулся до него языком, лизнул, словно пробуя на вкус ее тело. Джесси застонала и выгнулась к нему навстречу.

Медленно, чуть дотрагиваясь губами до ее кожи, Питер начал поцелуями прокладывать дорожку к низу живота. И чем ниже он опускался, тем больше изгибалась Джесси, тем чаще становилось ее дыхание. Она так крепко вцепилась руками в его светлые жесткие волосы, что костяшки пальцев побелели. Комната, знакомая с детства комната, расплывалась перед глазами, погружаясь в липкую пелену.

Когда же его губы, властные и одновременно нежные, добрались до самого низа, Джесси не выдержала. В глазах потемнело, ноги подкосились, и она почти без чувств сползла по стенке на пол.

А ее руки судорожно расстегивали пуговицы на клетчатой рубашке, молнию на узких джинсах. Они существовали уже вне ее сознания, жили сами по себе и совершали такие действия, какие Джесси, будь она в нормальном состоянии, никогда бы себе не позволила.

7

Джесси проснулась в ужасном состоянии. Она чувствовала себя полностью разбитой и раздавленной.

Казалось, болела каждая косточка, каждая мышца. Вчерашние кувыркания на полу не прошли даром. Тогда, охваченная страстью, Джесси не замечала, что пол твердый. А зря, сегодня приходится за это расплачиваться. Ощущения были такими, словно по ее телу целенаправленно и усиленно прошлись дубинкой, не оставив в покое ни один участок. Точно так же Джесси чувствовала себя во время гриппа. Тогда тоже все ныло и болело.

Джесси, еще лежа в кровати, внимательно осмотрела себя: не покрылась ли она синяками? Замечательная картинка могла получиться: невеста, вся такая из себя воздушная и красивая — и в сине-желтых пятнах.

Внимательно изучила свои руки, ноги, грудь, живот. Даже, изогнувшись, попыталась рассмотреть заднюю часть тела. Вроде бы все было в порядке. Явных видимых повреждений не обнаружилось.

А про то, что творилось у Джесси в душе, лучше не задумываться. Во всяком случае, она не хотела задумываться. Но все равно чувствовала себя гадко до тошноты. Прекрасно ведь понимала, что поступила подло и низко. Измена — всегда подлость. А измена, совершенная себе в удовольствие, — подлость двойная. А удовольствия вчера она получила выше головы.