Лина Серебрякова - Три года ты мне снилась Страница 10

Тут же разложены рядами наборы серьезных инструментов: сверла, резцы, напильники и отвертки.

Народу здесь по выходным дням уйма! Посетители, в основном мужчины молодого и зрелого возраста, которым все интересно в жизни и все по плечу, медленно движутся вдоль красующихся на столах товаров, прицениваются, торгуются, покупают. Все по-человечески просто, весело. Душа взлетает на Птичьем рынке!

Здесь когда-то покупали снасти и припасы Павел и муж Ирины. Это был праздник! Наговорившись по-свойски с рыбаками и охотниками, мужчины возвращались домой, где жены, Ирина и Настя, уже наготовили борща, закуски, блинов, уже наговорились сами и поджидали своих благоверных. Все были молоды, веселы. Павел и Настя лишь недавно вернулись со строительства гидростанции, Ирина начала сниматься. Тогда-то она и устроила Настю работать на Мосфильм, а та пошла и пошла через две ступеньки, умная, сноровистая, деловая. Павел быстро выдвинулся в своей строительной фирме. Сережа все решал, решал свои задачи по сверхпроводимости, все писал, лист за листом, трехэтажные формулы. Он любил все делать вручную, своим умом, не пользуясь компьютером.

Какие были застолья, какие вечера! А всего-то по случаю поездки на Птичий рынок!

Сегодня на Птичьем рынке выбирала подарок для Павла сама Ирина. Одна. Обойдя медленно, основательно всю середину, Ирина пошла вдоль ограждения, где тоже торговались, шутили и рассказывали байки. Чиновничья гроза уже надвигалась на рынок, но все не верилось, что можно закрыть, срыть под корень это бойкое, исконно русское место! Шумели, зазывали, советовали — все, как всегда.

Ирина просмотрела уже все насквозь, отдаленно не представляя даже, что же ей нужно, как вдруг увидела его, свой подарок. Вот он!

Это был пятнистый жилет из камуфляжной ткани, сплошь усеянный карманами, и даже с рюкзачком на спине, но не военный, без броневой прокладки, а простой, рабочий и даже украшенный погончиками и золотистым ромбом.

— Бронежилет, — подмигнул продавец, проследив ее взгляд. — Семнадцать карманов на любую тару. Все по уму. Можно унести в темный лес хоть весь магазин на целую неделю.

Жилетов висело несколько. Она взяла в руки первый попавшийся. Карманчики на липучках, на кнопках, на молниях. Подкладка тоже с карманами с обеих сторон, застежка на вытяжных металлических пуговицах. Длинный карман на груди для авторучки, и для сигарет, и для зажигалки. Швов почти не видно, общая краевая кромка всего с одним соединением на шее. Надежная, добротная, долговременная вещь, сшитая, судя по виду шва, у нас, на простой, но хорошей швейной машине умелыми руками мастерицы. Иностранные швы выглядят иначе, там нитка скользит с иголки с поворотом, отчего получается тонкая бегущая стежка. Красивая, конечно, ничего не скажешь. Будут и у нас такие.

«Надо брать», — решила Ирина и посмотрела на продавца.

Тот заулыбался, довольный, что эта привлекательная молодая женщина, одетая как на картинке, по достоинству оценила его товар. Он сам разработал изделие со своими мастерицами, добавил к иностранным образцам рюкзачок на спину для пледа, два прорезных и два накладных кармана внутри и еще целую кучу полезных хитростей: длинные клапаны на карманчики и непромокаемая прокладка на плечи, необходимые для всех, кто сидит под моросящим дождем, но не желает кутаться в плащ. В общем, все для своего брата-рыбака и охотника.

— Понравился? — спросил продавец.

— Хороший жилет, — уважительно согласилась она.

— Какой размерчик желаете?

— Размерчик... — Она подняла брови и похлопала ресницами. Какой размерчик, в самом деле? Давно не покупала ничего мужчинам!

На лице продавца мелькнула улыбка. Она тоже усмехнулась: простейший ведь вопрос — и огляделась вокруг.

— На плотного такого мужчину выше среднего роста, вон как тот, — и показала на кого-то в толпе.

— Найдем, — кивнул продавец и снял жилет с плечиков. — Вот, в самый раз. Чуть-чуть свободнее для теплого свитера на всякий случай... Не мужу, стало быть? — поинтересовался вдруг.

Она даже поперхнулась от неожиданности.

— Нет.

Ему понравилась ее растерянность.

Он наклонился поближе, посмотрел ей в глаза — тонкий, плечистый, складный, русые волосы в беспорядке падают на брови.

— Такая милая женщина и без мужа, — произнес, вполголоса, но так, что ее бросило в жар. — Может, встретимся? Сегодня, сразу, чтобы не думать долго? Давай?

Она смутилась. Хотела отшутиться, но слова не шли. Он не сводил с нее светло-карих, подсвеченных солнцем глаз.

Она отрицательно покачала головой. Он не согласился.

— А я б тебя любил, и ты б меня любила. Я ведь вижу. Встретимся, а? Нынче же. Я подъеду, куда?

У Ирины перехватило дыхание. Бежать, бежать, пока не поздно. Ах, как давно с нею не разговаривали так, не просили ее.

«Еще, еще поговори со мной! Дай мне ощутить себя женщиной. Еще одно твое слово, твой карий взгляд, и я потеряю власть над собой. Будь что будет! Ах, как тянет к этому мужчине! И не только ведь к нему! Так и с ума сойти можно!»

Мгновение было упущено.

Он вздохнул, тряхнул головой.

— В общем, не жилет, а кладовая. Все по уму, все под рукой. Сюда сигареты, сюда закусон, а сюда... Обмыть, как говорится, чтобы долго носить. — И от неуловимого движения его пальцев в боковой внутренний карман словно бы сама собой скользнула бутылка водки.

«Артист!» — поразилась Ирина.

Он завернул покупку в бумагу, вложил в пакет и протянул ей, нежно коснувшись запястья свободной рукой.

— Зря расстаемся! Пожалеешь ведь.

Они расходились будто насильно.

— Может быть, — грустно, призналась она. — Всего доброго.

Наваждение уже рассеялось.

— Будь здорова, голубка, — нежно попрощался он.

Ирина медленно направилась к воротам.

С цветами и ярким пакетом в руке, нарядная Ирина позвонила в знакомую дверь. Она часто бывала в этом гостеприимном доме. То на дне рождения, то просто так, на посиделках. Настя не забывала ни о ней, ни о Киске, даже прочила жениха, своего сыночка. Но тот, студент физтеха, смеялся над малявкой, та отвечала тем же, и все обходилось без обид. Кискины влюбленности были еще впереди, и обе женщины переживали заранее все сложности ее первой любви.

— Не печалься, Иришка, — басил Павел. — Твоя дочка начнет сразу со второй, вот увидишь. Даю голову на отсечение, что первая любовь у нее уже была, еще в первом классе. Она же Серегина дочка!

Сейчас, стоя за дверью, Ирина нажала на кнопочку звонка своим способом — один длинный и два коротких. Это что-то означало когда-то, то ли по азбуке Морзе, то ли по другим условным сигналам, но давно забылось.