Третий брак - Лилия Фандеева Страница 11

ваш Максим мне нужен, как той рыбе зонтик. Можете быть спокойными на этот счёт. И ещё, одна маленькая, но важная деталь: у меня нет денег, но у меня есть совесть и сострадание. Бесприданница, в моём лице, дала шанс вашей дочери на выздоровление. Донор Иванова Мария Сергеевна – это я, Туманова Елизавета. Тест ДНК показал, что она моя сестра. Прощайте, – она вышла из дому и направилась к машине.

– Лиза, стой! – Максим догнал её и обнял. – Куда ты в таком состоянии? Пойдём, мы посидим, ты успокоишься, а потом поедем домой. – Он усадил её на скамейку и присел перед ней на корточки. – Ты вся дрожишь. Успокойся и скажи: всё это время считала меня своим сводным братом? Глупая. Отец женился на маме, когда мне было десять лет. Он мой отчим и мы сможем быть с тобой вместе.

– Глупо получилось. Когда я больше узнала о тебе и твоей семье, то начала предполагать, что ты можешь оказаться моим братом. Совпадений с маминым рассказом о Егорове было много, а когда я подошла, как донор для Кати, уже убедила себя, что нам нельзя быть вместе. Туманова – это фамилия мамы. Отец после суда сам предложил мне сменить фамилию и внести по результату ДНК исправления в свидетельство о рождении и написал заявление в суд. Он не хотел портить мне жизнь своей судимостью. Третий курс я начала как Туманова, заменив все документы в личном деле. Так что по факту я круглая сирота. Ты не переживай, я научилась держать себя в руках. Я всё это высказала без особой злобы, скорее от обиды. Чем я хуже других? Тем, что у меня нет денег. Так их и у тебя нет. Есть бизнес твоего отца.

– Почему не сказала о донорстве?

– В нашей клинике делают пересадку только от родственных доноров. Ты сам мне об этом говорил. Но вы это пропустили, узнав об идеальном доноре, а у меня сложилось впечатление, что твои родители были в курсе так внезапно всплывшего внебрачного дитя. Мне не хотелось с тобой расставаться.

– Ты очень необычная девушка и я тебя люблю.

– Давно?

– С тех пор как увидел. Я не пойму одного: зачем ты себя во всём сдерживаешь? Выплеснула всё наружу и забыла. Не принимай всё всерьёз и не пытайся изменить то, что от тебя не зависит.

– Возвращайся домой, философ. У тебя защита на носу, а я поеду домой.

– Я тебя одну не отпущу. Подожди пару минут. – Он вернулся и сел в машину с пакетом в руках. – Поедем и устроим настоящий выходной. У тебя, когда экзамены?

– Во вторник вне расписания и в пятницу. Потом я поеду к деду. Как там твои родители?

– Мама молчит, отец в растерянности. Лиза, а кто конверт забрал?

– Я и забрала. И имя я придумала, а вознаграждения как-то не ждала. Доктор мне сразу сказал, что процедура бесплатная и добровольная. Теперь я могу полететь в Лондон если не на учёбу, то на экскурсию. Мне ещё в декабре предложили подать заявку на участие в программе по обмену, но решения пока никто не озвучивал.

– Лиз, а тебе не было страшно?

– Не боятся только дураки, и ты об этом знаешь. Это был оправданный риск на единственный шанс. Я видела, как ты переживал за сестру, за нашу сестру.

Был романтический ужин и романтическая ночь, которая в очередной раз так удивила Максима. Он был первым мужчиной у этой необычной и непредсказуемой девушки. Выходной они провели вместе.

В пятницу сдав экзамен, Лиза вышла из стен университета и встретила у входа Егорова Андрея Степановича с букетом.

– С днём рождения! – он протянул букет. – Мы можем с тобой поговорить где-нибудь спокойно?

– Можем. О дне рождения узнали от Максима?

– Нет. Я звонил Роману Ланскому. Садись в машину.

– Спасибо. Я поеду, а вы езжайте следом за мной. Напишу Максу сообщение из кафе, – она положила цветы на сидение и села за руль.

Они подъехали к небольшому уютному кафе неподалёку от её дома. Сделав заказ, Егоров поинтересовался:

– Как успехи в учёбе?

– Отличные. Я на пороге четвёртого курса.

– Лиза, что ты ко мне почувствовала, когда узнала обо всём: обиду, презрение, ненависть?

– Ничего. Я узнала о вас незадолго до трагедии. Был такой период, когда отец, скажем мягко, завёл роман, после которого у него родился сын. Он признал ребёнка, мама простила его, а он её. Сравнительный анализ ДНК между мной и братом не выявил родственной связи. Оказалась, что я не дочь своего отца. Родители хотели забрать мальчика, но мамаша не отдавала, а когда отец сел, она его просто подкинула родителям отца, отказавшись от него. Мама рассказывала о вашей дружбе, о драке, о подставе и бегстве. Мне грех жаловаться на жизнь. Меня одинаково любили старики и родители. Отец меня воспитывал как мальчишку, никогда не обижал и не наказывал. Всё что случилось позже – это состояние аффекта, большая нелепость. Отец слишком любил маму. Он мог причинить вред себе, но не ей. Я сама видела запись с камеры. Её установили, когда деду начали угрожать и ждали визита других людей. Если вы разговаривали с Романом Борисовичем, то он в курсе этих событий и не даст соврать. В деда отец выстрелил, и был не в себе, а маме пуля досталась, когда отца пытались скрутить. На записи нет чёткой картины, кто нажал на курок, но понятно, что отец не мог видеть, как маму отодвинули в сторону. Траектория пули говорила о случайном выстреле. Я сама занималась стрельбой и понимаю, о чём говорю. Весь следующий год я вообще не могла думать. Если бы ни знакомство с Максимом, я о вас бы и не вспомнила, но сделала это очень вовремя. Не могла же я позволить себе спать с собственным братом. Мне нравится ваш сын, и нам ничего не мешает встречаться пусть и недолго. К вам у меня нет ни положительных, ни отрицательных чувств. Вы для меня просто отец Максима и Кати.

– А как вы жили всё это время?

– Хорошо жили, дружно. Мама, если и не любила отца, то уважала, доверяла. У деда Туманова был небольшой бизнес, они с мамой им и занимались, а отец так и работал в милиции. Первый год, после поступления в университет, я жила в общежитии, а через год дед купил мне квартиру. Мы летом мебель туда завезли и технику. А вместо новоселья были похороны и на меня столько свалилось. Мне очень помог