Нина Харрингтон - Любовь с экстримом Страница 12

Глубоко вздохнув, Лулу тряхнула головой и наконец заговорила с улыбкой:

— Конечно. На улице прохладно. И обращайся ко мне по имени.

Белла подскочила к Кайлу и попыталась носом дотянуться до бокового кармана его брюк.

Лулу громко рассмеялась:

— Ты должен извинить Беллу. Она ужасно избалована и уже привыкла к тому, что карманы созданы для лакомств. — В подтверждение своих слов она вынула из кармана толстовки печенье, которое Белла тут же схватила. — Пойдем в дом, пока она отвлеклась. Хочешь горячего кофе?

— Выпью с удовольствием. Мне нужно кое-что взять из машины. Сейчас вернусь.

Добежав до внедорожника, Кайл взял из него пакет из булочной, вернулся назад и проследовал за Лулу на широкое каменное патио с садовой мебелью, через которое они прошли к темно-зеленой двери черного хода.

Повернув ручку двери, Лулу широко открыла ее и, сняв на длинном крыльце ботинки, произнесла:

— Добро пожаловать в дом Тейлоров.

Глава 5

Пройдя мимо Лулу, Кайл вошел в кухню, больше походившую на картинную галерею.

Буйство ярких красок оказалось настолько неожиданным, что Кайл едва не вздрогнул. Контраст между серо-холодным садом и экзотическим цветовым хаосом был чрезвычайно резким. С выражением благоговейного страха на лице Кайл повернулся к хозяйке дома:

— Ух, ты! Никогда не видел подобной кухни. Ты художник?

Лулу улыбнулась ему, расстегивая толстовку:

— Это не я. Мой отец долгое время увлекался абстракцией. — Раздевшись, она налила воды в чайник. — Закрасить бы все это, но так кухня выглядит необычно.

Лулу наблюдала, как гость медленно передвигается по кухне, улыбается и внимательно рассматривает картины на стенах, а когда он взял в руки глиняную свинью фиолетового цвета с яркими желто-красными пятнами и осторожно провел по ней длинными, тонкими, характерными для хирурга пальцами, она испытала нечто похожее на ревность.

— Не закрашивай стены, прошу тебя. Эти образы напоминают мне Непал. Здорово! Мне понравилось. — Он уселся у стены, чтобы видеть, как Лулу возится с чашками и кофе. — Теперь понятно, как ты оказалась в мире живописцев. Орхидеи здесь ни при чем. У тебя есть отдельное помещение для работы? Я все никак не пойму, ты сама подделываешь картины или это делает кто-то другой?

— Орхидеи? Ах, ты имеешь в виду галерею! Да, сама. Удивительно, что ты помнишь об этом.

— Как мне забыть желтые орхидеи? Пожалуйста, позволь мне помочь тебе.

Кайл взял из рук Лулу поднос и отнес его к старому сосновому кухонному столу, где она разбирала старинные семейные фотографии.

— Вижу, что тебе сняли гипс. Как твое запястье? В ответ Кайл быстро согнул и разогнул руку, на которой была повязка.

— Нужно еще разрабатывать ее. К счастью, Майк одолжил мне на неделю автомобиль с автоматической коробкой передач, так что я мобилен. Но спасибо за заботу.

Кайл одарил ее лучезарной улыбкой. Этот мужчина так чертовски хорошо улыбался, что любая женщина могла мгновенно растаять.

Лулу испытала странное ощущение, ноги ее задрожали. Ничего удивительного, ведь она сегодня не обедала. А жар, охвативший тело, — результат того, что ее застали врасплох. Пока Кайл говорил, Лулу, пытаясь скрыть смущение, стала собирать фотографии.

— Раз уж заговорили о Майке, я принес в подарок выпечку, которая тебе наверняка понравится.

— Подарок? — Лулу ощутила голодные колики в животе.

— Шоколадный пирог. Пусть это будет своеобразная компенсация за то, что мои записи были в ужасном беспорядке.

Он открыл и протянул ей пакет, и кухню наполнил восхитительный аромат.

— Могу тебя уверить, что твои документы были в таком же беспорядке, как и у Майка. Но он хорошо знает о моих слабостях.

Лулу по-королевски изящным жестом приняла пакет от Кайла и благосклонно кивнула ему. Время от времени она позволяла себя подкупать. Кроме того, появилась возможность чем-то занять руки, которыми она уже судорожно сжимала фотографии.

— Очень предусмотрительно. Не хочешь присесть? — Она включила освещение, и Кайл прошел с ней к столу.

— Прости, — он повел плечами, — но мне нужно размять старые косточки. Я не привык долго сидеть на одном месте. Кухня, в самом деле замечательная. Ох, извини, я, вероятно, отвлекаю тебя от работы с бумагами.

На столе из сосны по-прежнему в беспорядке лежали черно-белые фотографии.

Лулу поглядывала на Кайла из-под ресниц, разворачивая пирог, покрытый толстым слоем крема из горького шоколада и сливок.

— Я подыскивала семейные снимки, которые пригодились бы тебе для книги. Выпьешь кофе с пирогом?

— Спасибо, но пирог для тебя. Я не привык к калорийной пище.

Лулу наблюдала, как он оседлал стул, повернув ею задом наперед, и вытянул длинные ноги перед собой. Кайл вел себя непринужденно и спокойно, будто в своем доме. И он определенно не осознавал, как рельефны упругие мускулы его ног, обтянутых джинсами.

Лулу почувствовала, что краснеет. С екнувшим сердцем она отвернулась от Кайла, чтобы разлить кофе.

— Как ты себя ощущаешь в Британии, Кайл? Не скучаешь по клинике в Непале?

Он повернулся так, чтобы видеть ее профиль.

— Я имею в виду твоих пациентов, — произнесла Лулу, мысленно упрекая себя за косноязычие.

Как Кайлу удается так воздействовать на нее?

Обычно ее трудно смутить. Никогда прежде Лулу так не волновалась в присутствии мужчины. Если она так робеет перед Кайлом на кухне, то, как выдержит двухнедельную работу с ним?

Даже если Кайл и заметил ее смятение, то не подал виду, а лишь улыбнулся, взял чашку с кофе и пару раз повертел сломанным запястьем в воздухе.

— Десять недель назад я пробирался в горах — в машине скорой помощи нашей клиники, которая попала в камнепад. А теперь я сижу на роскошной кухне, в тепле и уюте. Мне очень повезло, что я здесь. Мои пациенты остались в надежных руках, но я, в самом деле скучаю по ним, и очень.

Кайл взял со стола одну из фотографий. На ней стройный симпатичный блондин в яркой одежде стоял у огромной картины, написанной в стиле абстракции, и обнимал за плечи двоих молодых мужчин.

Все трое были бородаты и смеялись в объектив.

— Один из них твой родственник? У него такой же цвет волос, как у тебя.

Лулу взяла у Кайла снимок с таким видом, будто никогда прежде его не видела:

— Ах, это мой отец, Том Гамильтон. Когда он учился в университете искусств, у него было две выставки его работ. Эти двое хиппи рядом с ним — его однокурсники. Они тогда, очевидно, весело проводили время.

Кайл понимающе кивнул.

— Майк сказал мне, что твой отец умер. Мне очень жаль. Должно быть, он любил жизнь. Он, как и ты, подделывал картины?