Энн Макалистер - Жизнь в подарок Страница 13

— Спокойной ночи, Ник, — прошептала она. — И спасибо. — Она позволила себе еще разок коснуться его плеча. — Наверное, спасибо.

А потом повернулась и молча выскользнула в ночь.

Глава 4

Звонок в дверь особняка ее матери в Санта-Барбаре застал Эдди врасплох, так что она вздрогнула.

— Черт! — Она беспомощно взглянула в сторону гостиной, потом злобно посмотрела на монитор компьютера.

Она как раз бронировала очередной билет на самолет для Рианы. Если она сейчас прервется, ей все придется начинать заново.

Впрочем, у Рианы в последнее время и так семь пятниц на неделе. С тех пор как она поссорилась с Эндрю в Мон-Шэмионе, она вот уже два месяца ежедневно меняла планы. Она то боялась, что Эндрю ее бросит, то волновалась за свою карьеру. К счастью, сейчас Риана снималась в новом музыкальном клипе на Багамах, и Эдди могла немного передохнуть.

В дверь снова позвонили.

Гигантский ньюфаундленд Рой поднял голову, прислушался, потом снова положил ее на лапы и закрыл глаза. Опять раздался звонок в дверь. На этот раз он прозвучал мощно и два раза подряд. На мониторе появилось окошко с вопросом, подтверждает ли она бронь билетов. «Наконец-то», — подумала Эдди. Она кликнула и стала ждать финального подтверждения.

А дверной звонок все не умолкал.

Мало кто добирался до входной двери дома Моны Тремейн. Он стоял высоко в горах за Санта-Барбарой на земле, которую она приобрела когда-то вместе с Джо, отцом Эдди. После смерти Джо все советовали Моне переехать. Но она осталась верна мечте мужа завести лошадей и поэтому сохранила участок, который они с мужем купили когда-то, чтобы им было куда сбежать от растущей популярности Моны, где они могли быть самими собой. Этого дома на их участке тогда не было. Только старое ранчо, которое теперь отчаянно ветшало. Скорбящая по мужу Мона отказалась тогда уезжать. Но и жить в старом ранчо с детьми тоже было нельзя. И Мона заказала строительство нового дома, и через год она с пятилетней Эдди и девятилетним Ронаном переехала туда.

Дом был большой с роскошным интерьером. Ронан называл его «маминым домом кинозвезды». И в некоторых комнатах не стыдно было без всякой подготовки принять голливудских знаменитостей и высокопоставленных богачей со всего мира. В доме было одиннадцать спален; еще больше ванных комнат; кладовка, настолько большая, что двенадцатилетние сводные братья-близнецы Эдди Дирк и Рад катались там на роликах; бассейн; теннисный корт и… — ах да, дверной звонок.

На этот раз, кто бы это ни был, этот кто-то не позвонил, а просто-напросто налег на звонок.

Эдди это взбесило до такой степени, что, будь на то ее воля, она бы открывать вообще не стала. Но гостеприимство Моны распространялось на всех ее «близких» друзей — а их были сотни, — которые в данный конкретный момент оказались поблизости. Даже когда сама Мона была на другом краю света, Эдди принимала всех и каждого. О гостеприимстве семейства Тремейн ходили легенды. И обычно Эдди с удовольствием поддерживала эту традицию, а ее мама всегда предупреждала ее о приезде очередных гостей.

Наконец на мониторе компьютера появилась надпись: «Заказ подтвержден». Эдди нажала кнопку распечатки, а потом вместе с Роем пошла открывать дверь, в которую все еще продолжали трезвонить.

— Да-да! Я слышу! — крикнула она. — Можете уже перестать звонить!

Действительно, звонить перестали.

Эдди рывком открыла дверь, и у нее отпала челюсть. Она вцепилась в дверную ручку и изумленно уставилась на посетителя.

Ник?

Это был Ник Савас собственной персоной. Все такой же высокий и красивый, каким она его запомнила. Его появление стало для Эдди полной неожиданностью.

Она тут же ухватила Роя за ошейник, как будто ей нужна была опора во время бури. Потому что у нее внутри как раз и поднялась настоящая буря — эмоций, воспоминаний, вопросов, которые она задвинула подальше, потому что так и не смогла найти на них ответы, хоть и пыталась. Не одну неделю после своего возвращения домой со свадьбы в Мон-Шэмионе она думала об этой ночи и о мужчине, с которым она ее провела. Думала о том, что она сделала, и пыталась понять, почему это сделала.

После двух с половиной лет, когда она жила по привычке, без огонька, та ночь вдруг пробудила ее к жизни.

Что-то — она не знала что — в Нике Савасе глубоко тронуло ее на самом инстинктивном уровне. В самые легкомысленные свои минуты ей казалось, что он сделал для нее то, что сделал принц для Спящей красавицы своим поцелуем.

И пробудил ее не поцелуй Ника. И не занятия с ним любовью. А он сам — его энергия, его шарм, его остроумие, его ослепительная улыбка. И его глаза. Они разговаривали с ней без слов. Его глаза смеялись с ней, поддразнивали ее. Они отражали его страдания, они сопереживали ей. Они заинтересовали ее, они ее пробудили. А поцелуи и занятия любовью уже из этого выросли. Она думала, что, может быть, она легла с ним в постель из благодарности за это пробуждение. Но это было нечто большее.

Она чувствовала существующую между ними связь. Словно он что-то дал ей той ночью, и, когда они занимались любовью, она что-то дала ему взамен.

Последние два месяца она пыталась формулировать, что это, но так и не смогла. Если бы он ее нашел, попытался бы с ней поговорить, может, у нее и получилось бы. Но, конечно, он этого не сделал.

Это была одна ночь, как он и говорил. Тогда зачем он сейчас пришел?

На губах его играла заговорщицкая улыбка. А его темные глаза, которые иногда смеялись, а иногда были полны печальной задумчивости, внимательно в нее сейчас вглядывались. И опять она ощутила ту же связь, что почувствовала тогда в Мон-Шэмионе.

Значит, что бы это ни было, это что-то продлилось, по крайней мере для нее, дольше одной ночи. У Эдди перехватило дыхание.

— Что… что ты здесь делаешь?

Ей вдруг захотелось, как Золушке, чтобы он сейчас сказал, что приехал за ней. Но ее разум твердил ей, что в реальной жизни такого не бывает.

— И я тоже рад тебя видеть, — любезно откликнулся он, а потом поднял голову и вопросительно на нее посмотрел. — По-моему, мы не расстались с тобой врагами. Я такого не помню. Я вообще никакого расставания не помню. Я проснулся и увидел, что ты ушла.

Эдди ощутила, как щеки ее запылали, а пальцы еще сильнее сжали ошейник Роя.

— Ты спал. А мне надо было успеть на самолет. — Она старалась, чтобы это прозвучало по-деловому, но вышло так, как будто она оправдывалась. — Извини, — сказала она после секундной паузы. — Это была… — Она поколебалась в поисках подходящего слова. — Чудесная ночь.

Ну что еще она могла сказать? С ней такого никогда раньше не было — ни до ни после.