Хелен Бьянчин - Идеальный брак? Страница 13

— Они могут оказаться поддельными.

— Нет, — уверенно заявила Франческа.

Уж кому, как не ей, отличить настоящую фирменную вещь от подделки! Габби завороженно следила за пикировкой подруги и высокого широкоплечего мужчины с проницательными темными глазами.

— Теперь вы скажете, где я живу и какую машину вожу.

— Скажу: не то, что можно ожидать от художника. — Франческа задумалась на долю секунды. — Северная окраина, вид на гавань, деревья в саду, отдельная студия и «БМВ» в гараже.

Габби ощутила Бенета за мгновение до того, как его сильные пальцы коснулись ее талии, и, слегка повернувшись к мужу, одарила его ослепительной улыбкой.

Глаза Бенета были непроницаемы, как обычно, и она даже не стала пытаться понять их выражение.

— Привет, Бенет! — сердечно воскликнула Франческа. — Давно не виделись.

— Давно, — вежливо согласился он. — Ты знакома с Домиником?

— Нас не представляли официально. — Франческа повернулась к новому знакомому и тепло улыбнулась ему.

— Доминик Андреа. Предприниматель и — в свободное время — художник, — сообщил ей Доминик.

— Франческа Анджелетти.

— Как удобно. Не потребуется даже менять инициалы на чемоданах.

Габби поняла смысл слов Доминика и услышала едва различимый вздох Франчески, заглушённый хрипловатым смехом Бенета.

— Вы должны поужинать у меня, — настойчиво сказал Доминик. — И привести Франческу.

— Габби, ты как? — спросил Бенет.

Она затаила дыхание от сознания ответственности.

— Спасибо, мы с удовольствием.

— Нет, — отвергла приглашение очаровательная вдова.

— Я еще не назначил вечер, — упрекнул ее Доминик. — А Бенет и Габби обеспечат вашу безопасность. — Его улыбка была обманчиво ласковой и невыразимо обаятельной. — Неужели вам неинтересно, насколько верны ваши предположения?

Глаза Франчески чуть сощурились, и она ответила ледяным тоном:

— Мне неинтересно, где вы живете.

— Завтра, — не сдавался Доминик. — В половине седьмого. — Он отвернулся и стал пробиваться через толпу в другой конец галереи.

— Какой настырный тип, — презрительно прошипела Франческа, как только Доминик оказался вне пределов слышимости.

— И очень богатый, — кротко добавил Бенет. — И дарит свои картины благотворительным учреждениям.

— Он твой друг?

— Мы иногда проворачиваем кое-какие сделки. В основном он живет за границей. Нью-Йорк, Афины, Рим, — сообщил Бенет.

— Шампанское, икра и дух товарищества — не мой стиль, — подвела итог Франческа.

— У вас найдется много общего, — улыбнулся Бенет.

— Я не собиралась его очаровывать.

— Может, он жаждет узнать, почему?

— Полагаю, женщины редко ему отказывают.

— Редко, — согласился Бенет.

Габби заметила, как заискрились глаза подруги, и подавила победную улыбку.

— Так ты принимаешь приглашение?

— Мне давно не предлагали такой интересный вечер. Я дам ответ завтра за ленчем.

Бенет обратил их внимание на замысловатую скульптуру, собравшую толпу, а через несколько минут Франческа собралась уходить.

— Габби, ты хочешь остаться на вечеринку? — через несколько минут спросил Бенет.

— Полагаю, ты уже вручил Леону чек, достаточно внушительный, чтобы смягчить сожаления по поводу нашего отсутствия? — Слова легко слетели с ее улыбающихся губ.

— Экспонаты пять и тридцать семь плюс статуэтка, понравившаяся Аннабел.

Габби показалось, что ей в живот воткнули кинжал и с силой повернули.

— Подарок Джеймсу, — добавил Бенет.

Она мысленно сжалась под его взглядом, не зная точно, как интерпретировать его слова и вообще есть ли в них скрытый намек.

— Я уверена, он оценит твой широкий жест.

— Ты не ответила на мой вопрос, — ласково напомнил Бенет.

— Джеймс, Моника и Аннабел остаются.

Удивительно, как спокойно прозвучал ее голос, не менее удивительно, что ей удается сохранять видимость хладнокровия. Хотя почему она удивляется? Ведь у нее за плечами большой опыт.

Веселая улыбка изогнула губы Бенета.

— Я не подозревал, что наши планы определяются их присутствием или отсутствием, — с обманчивой кротостью заметил он.

Не определяются, но она еще не простила ему, что он так легко позволил Аннабел утащить себя… и так надолго. Габби пожала плечами, что Бенет мог истолковать так, как ему угодно.

— Если хочешь уйти…

— Надеюсь, вы не уходите? — подлетела к ним Моника, и Габби подумала, не научилась ли мачеха читать по губам. — Леон очень огорчится, если вы пропустите его вечеринку.

— Головная боль, — на ходу придумал Бенет.

Моника с подозрением взглянула на Габби.

— О, дорогая, в самом деле?

Аннабел надулась и устремила испепеляющий взгляд на Бенета.

— Жаль заканчивать вечер так рано. Может, Габби не станет возражать, если ты отвезешь ее домой и вернешься?

Бенет улыбался, но улыбка не достигала его глаз.

— Это я страдаю, — сообщил он, окинув Габби намеренно жадным взглядом, не оставляющим никаких сомнений в природе его страданий.

Выражение лица Моники не изменилось, на лице Джеймса не дрогнул ни один мускул, хотя Габби показалось, что, его глаза повеселели. И только Аннабел бросила на Габби короткий свирепый взгляд, затем, спохватившись, замаскировала его легкой улыбкой.

— Желаю поразвлечься, — прошептала она, погладив руку Бенета кончиками хищных пальцев с длинными яркими ногтями.

Габби почувствовала, как жар приливает к ее щекам, и взмолилась, чтобы лицо не вспыхнуло румянцем. Бенет вежливо произнес необходимые слова прощания, подхватил ее под руку и повел через зал к Леону, разглагольствующему перед покорной публикой.

— О, дорогие мои, вы уходите?

— Ты не возражаешь?

— Я счастлив, что вы смогли прийти. — Широта улыбки Леона уступала лишь щедрости суммы на чеке, находящемся в бумажнике Бенета.

Габби подождала, пока Бенет выведет «ягуар» с частной стоянки на шоссе, и бросилась в словесную атаку:

— Это было непростительно!

— Что именно ты нашла непростительным? — лениво протянул Бенет.

Габби захотелось избить его. Не словами, а по-настоящему. Но вместо этого она стиснула зубы и молчала, пока они не поставили машину в гараж и не вошли в дом.

— Кофе? — спросил Бенет, вновь включая охранную сигнализацию.

— Нет, — процедила Габби, гневно глядя на приближающегося мужа.

Он не сделал попытки коснуться ее, и она решительно расправила плечи.

— Какие мы сердитые, — лениво констатировал он.

— А чего ты ожидал?