Моя головная боль - Римма Владимировна Антонова Страница 13

Настроение паршивое. Загорается зелёный. Спокойно перехожу дорогу. Ещё немного и у общежития. Захожу внутрь. За окошечком сидит охранник. Дедулька пенсионного возраста. Внимательно осматривает меня, а потом спрашивает:

– Вы к кому? Время посещений давно окончено.

– Неверов Максим Юрьевич, преподаватель истории и обществознания, – заявляю ему.

Охранник тут же закивал и проговорил:

– А вы к Людмиле Степановне. Она меня недавно предупреждала. Проходите на второй этаж. Как войдёте, сразу же увидите раскрытые двери, – руками показывает направление в угол, вправо. – Там она и сидит.

– Спасибо, – киваю ему, прохожу через турникет и по лестнице на второй этаж.

И правда, как заходишь, сразу в глаза бросается кабинет коменданта. Расстёгиваю ветровку и прямиком в кабинет. Женщина сидит с какими-то студентами и что-то им толкует.

– Здравствуйте, – сходу поздоровался и привлёк внимание женщины. – Неверов Максим Юрьевич, – учтиво склонив голову, представляюсь.

– Мальчики, выйдите на время, – командует она парням. Те послушно выходят из кабинета. – Прошу, проходите, Максим Юрьевич, – указывает на диванчик, где только что ютились студенты. – Чаю хотите?

– Нет, спасибо, – вежливо отказываюсь и сажусь на диван. – Могу узнать про Злату? – спрашиваю сходу.

Людмила Степановна поднялась из-за стола и закрыла дверь. Тяжело вздохнула и нравоучительно посмотрела на меня:

– Вижу, что вы ещё совсем молоденький и остро реагируете на ситуацию. Уверяю, в вашей практике это случаться будет не раз. Поэтому прошу успокоиться и выслушать меня.

Легко сказать – успокоиться. Проглотив внутри себя нервный смешок, посмотрел на неё. Если бы комендант знала истинную причину беспокойства, то так спокойно не разговаривала бы со мной. А тоже готовилась бы строчить соответствующую бумажку для начальства.

По ней это сразу видно. Да, много лет работает. И стучит явно каждый раз, стоит только попасться на глаза. Знаем таких. Проходили. Сам лично на такого подобного человека попадал в университете. Принципиальными часто их ещё кличут, а на деле держатся за свои должности только и всего.

– Возможно, вы правы. – решаюсь подыграть ей, – в моей практике такое впервые. И я должен понимать, как мне действовать дальше. Всё-таки, Арсеньева Злата, у нас краснодипломница. С примерным поведением. А тут такой тревожный звонок.

– Тоже мне, – хохотнула Людмила Степановна и села обратно за рабочий стол. – Примерную нашли. Все они примерные, до поры до времени.

– Всё же, – через силу выдавливаю из себя учтивую улыбку. – Что же стряслось?

– Честно, Злата девочка неконфликтная. Я бы даже сказала нелюдимая. Вот соседка у неё оторва ещё та. Ну видимо и уговорила её, соседушка милая, сходить на день рождения к одному студенту.

Чувствую, как уже начинаю напрягаться. Мысленно держусь чтобы не выдать своих эмоций.

– Ну, а там соответственно пьянка во всей красе, – продолжила Людмила Степановна, эмоционально жестикулируя. – Я ещё её в коридоре заприметила. Сидела чуть ли не на полу. Плохо видимо стало. Всё-таки не из тех, кто часто выпивает. Я ей ещё сказала сразу же. Мол, шла бы ты в комнату по добру-то. Она мне в ответ кивнула.

Киваю и слушаю каждое слово, чтобы сложилась ясная картина. Хотя уже мысли и эмоции брали надо мной вверх. Напоили, похоже. Ну а там всё как по известному сценарию.

– Но ведь вместо того, чтобы идти в комнату да спать ложиться. Она же вместе со всеми пошла курить на улицу. Да ладно бы оделась! А то в одном платьице. А платье-то, прости господи, еле-еле попу прикрывает. Гляжу, а к ней наш Димка клинья подбивает. Не благонадёжный мальчик, если честно, – переметнулась на него Людмила Степановна. – Сколько девок с его кровати вытаскивала, сама лично. На пальцах рук ведь не сосчитаешь. А Златка-то и не сопротивляется. Ну, а зачем под градусом-то сопротивляться? Там же не головой люди думают, – тараторит, чуть ли не переходя на крик, женщина.

Думаю, все, кто сидит в коридоре, прекрасно слышит рассказ своего коменданта. Ну, а я тихо закипаю, но молчу.

– А когда они вернулись с улицы, я обратилась к нашему охраннику. Мол, давай-ка милый друг, наведаемся к ним минут через двадцать. Не нравится мне что-то это всё. Понимаю, что ребятки все совершеннолетние, но всё равно же ответственность за них несём. – пожала она плечами.

– И что дальше? – теряя терпения, спрашиваю я.

– Дальше заходим к ним, а там все пьянёхонькие. Даже подходить нюхать не нужно. А Злата ваша, – махнула на меня рукой. – Уже на коленях сидела у Димки. И на вид такая развратная, что оторопь берёт. Вот от кого угодно могла этого ожидать, но не от неё. Знаю же девчонку с шестнадцати лет, а тут такое чудо выросло.

В этот момент у меня в голове что-то переключилось. В голове лишь обрывки фраз Людмилы Степановны. Развратная. На коленях. И непонятно, дошло у них до сути или только руками дело обошлось.

Да как она вообще посмела посмотреть на него?! Я был более чем уверен, что деваха обольстилась мной и завязала смотреть по сторонам. А она нет! Во взрослую заигралась.

– Я бы на это закрыла глаза, – прижимая руку к сердцу, говорит она. – Бывает. Напилась. Не понимала, что происходит. Никто не без греха. Но охрана поведала мне, что она уходила часто, вообще на все ночи. Куда?! Да чёрт её знает! Мы же не следим за каждым учащимся. Это просто физически невозможно.

– Я вас понимаю, – сдержано отвечаю ей, унимая внутри своих демонов. Место вспыльчивости заняло хладнокровие.

– Поэтому вы уж извините. Я буду требовать её на выселение. А насчёт отчисления это уж что решит учебная часть. Это уже не от меня зависит, – разводит руки в сторону Людмила Степановна и пожимает плечами. – Ну, а если судить по прошлым залётчикам, то чаще всего отчисляют автоматически. Жить-то им негде.

– А может, как-нибудь обойдёмся без привлечения учебной части? – мягко спрашиваю коменданта.

Она непонимающе смотрит на меня:

– Это как так?

– Ну вот так. Ей до диплома осталось совсем немного. Тем более, сами говорите, что раньше на подобном она не попадалась.

– Не попадалась, – эхом отозвалась она.

– Так зачем портить девушке жизнь? – развожу руками.

– Я всё прекрасно понимаю, – переходит женщина чуть ли не на шепот. – Ну и я не могу оставить всё как есть. Иначе другим повадно будет!

– А если она немедленно съедет из общежития? Тогда же мы можем и не доводить всё это до учебной части? – вкрадчиво спрашиваю я.

– Конечно, – кивает Людмила Степановна. – Только куда