Ками Дэлтон - Радости жизни Страница 13

– Настоящих полицейских… – Глаза ее расширились, и она опять шлепнулась на пол.

– А сколько интересного ты сказала при этом!

Она застонала и опустила голову на поднятые колени.

– Ты можешь уйти.

– К тебе возвращается память, да?

– Да. Спасибо. Если ты не возражаешь, закрой дверь, когда будешь выходить. Я собираюсь от стыда провалиться сквозь землю.

Фиби услышала смех Трейса и мягкие шаги его босых ног.

– Все было не так уж плохо, – сказал он, затем сел на корточки рядом с нею, уперев локти в колени.

Она не подняла головы.

– Нет, совсем плохо.

– Ладно, немножко плохо. – Он положил руку ей на спину, описывая пальцами маленькие восхитительные круги, и ей пришлось закусить губу, чтобы не застонать от наслаждения. – Но в мире не ты первая напилась и сделала что-то, о чем надо сожалеть потом. Верь мне, – сказал он категорически.

Фиби думала о его словах, но больше – о теплых пальцах, мягко скользящих вверх и вниз по ее спине. Она вздохнула и повернулась к Трейсу, собираясь говорить, но загляделась на него.

Фиби не обратила внимания на то, как он выглядит, сосредоточившись на том, что он видел ее пьяной. Но теперь она заметила, что его грудь была широкой, а подбородок потемнел от отросшей за ночь щетины. Его брюки от костюма полицейского были снова на нем. Да, черт возьми. Красивый мужчина.

Когда ее взгляд наконец возвратился к его лицу, он подмигнул, потом усмехнулся. Проклятье, зачем она таращит на него глаза?

Понимая, что Трейс был очень добр к ней, она постаралась говорить честно.

– Спасибо за заботу обо мне вчера вечером. За то, что ты был здесь на случай, если бы я нуждалась в тебе. – Она пожала плечами, играя с простыней. – И за то, что утешаешь меня. – Фиби повернула голову и посмотрела ему в глаза. – Я помню, что ты так же вел себя в колледже. Пытался ободрить меня, когда что-то шло не так, как надо. Тебе, наверное, просто неприятно видеть грустных людей.

Он положил руку ей на лоб, разглаживая большим пальцем морщинки между бровей.

– Нет, это не так, – сказал он мягко. – Есть люди, которые меня не заботят. Но ты, котенок, всегда должна быть счастлива. Всегда. – Он поцеловал кончик ее носа.

– Почему ты такой милый? – прошептала она.

– Для тебя я всегда такой.

Фиби схватила его запястье.

– Нет, – просто сказала она и покачала головой.

– Ну, Фиби, ты же знаешь, что я хорошо отношусь к тебе. – Он погладил ее волосы. – В этом году мне будет тридцать. В таком возрасте не ставят подножку и не дергают за косички, но в остальном я веду себя по-прежнему. – Он наклонился, будто сообщая ей страшную тайну. – Разве мама никогда не говорила тебе, что, когда маленькие мальчики вырастают, они становятся большими мальчиками?

Фиби вздохнула, отодвинулась от него и снова опустила подбородок на колени.

– Моя мать никогда ничего не говорила мне о мужчинах. Она делает вид, будто они вообще не существуют.

– А-а-а, – сказал он, как будто она только что позволила ему заглянуть ей в душу. Потом он пожал плечами. – Это лучше, чем то, как живет моя мать. Она до сих пор ведет себя так, будто мой старик вот-вот войдет в дверь. А ушел он двадцать восемь лет назад.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Трейс хлопнул в ладоши и потер руки.

– Почему бы мне не сварить кофе? – Не успела Фиби ответить, как Трейс прижал губы к ее уху. А потом я буду вести себя как очень большой мальчик.

Тут зазвонил телефон, и Фиби едва не вскрикнула от досады.

Вздохнув, Трейс потянулся под столик и передал ей трубку, потом направился на кухню.

– Алло?

– Фиби, это ты? – спросила Тиффани. – У тебя смешной голос.

– Да, это я, – ответила Фиби. Не желая обсуждать свой голос, она спросила: – Как идет медовый месяц?

– Как будто надо спрашивать! Замечательно, спасибо Тони, лучшему мужу в целом мире. Но вопрос в том, как дела у тебя?

– Довольно хорошо. Твои подруги говорят, что у меня есть немного таланта, и после нескольких репетиций я справлюсь. – Фиби засмеялась, и Тиффани присоединилась к ней. – Барби и Кэнди собираются поработать со мной завтра. Останется еще день, чтобы довести до совершенства мои движения. Между прочим, твои подруги мне очень нравятся.

– Я не знаю, кто ты, но позови к телефону мою сестру. Я имею в виду ту тощую зануду, которая бродит по моей квартире с кислым выражением на лице.

Фиби хихикнула, вскарабкалась на кровать, откинулась на спинку и прикрылась одеялом.

– Ты, Тиффани, плохо воспитанный ребенок. Не знаю, почему я вожусь с тобой.

– Потому, что ты любишь меня и ты лучше всех. Кроме Тони, конечно. – Тиффани вздохнула. – Я знаю, сколько ты сделала для меня, Фиби. – Голос младшей сестры стал мягким. – Но я обещаю, этот раз – последний. Я собираюсь довольно скоро стать мамой, и хочу быть хорошей мамой. Делать для моего ребенка все то, что наши родители должны были бы делать для нас.

– Знаю, милая. И ты будешь лучшей в мире мамой.

– Не уверена, но буду стараться. А Тони будет великолепным папой. Он любит меня, Фиби. Он действительно любит меня. И любит нашего ребенка. Впервые в жизни у меня есть настоящая семья. – Тиффани рассмеялась от счастья.

Комок застрял у Фиби в горле, хотя она была рада за сестру. Когда же и у нее будет то, что уже есть у Тиффани?

– Я счастлива за тебя, Тиффани, – сказала она, и ее голос прервался. – По-настоящему счастлива.

Тиффани засопела и всхлипнула.

– Спасибо. – Потом проворчала: – Проклятые гормоны. Я стала плаксой. – Тиффани высморкалась. – Давай поговорим о твоих делах. Начнем с того, что ты не лучшая в мире балерина и не переживаешь из-за этого. И ты подружилась с танцовщицами. Наверное, это возможно потому, что дражайшая мамочка далеко от тебя, и ты не чувствуешь себя виноватой.

– Подожди, Тифф. – Фиби завела руку за спину и скрестила пальцы. – Мамино мнение уже давно не имеет никакого влияния на мое поведение.

– Ты всю жизнь казалась мне взрослой, и, между прочим, можешь убрать руку из-за спины и распрямить пальцы, – мимоходом заметила Тиффани и затем вернулась к теме их разговора. – Но ты говоришь неправду. Ты знала, что если ты ведешь себя хорошо, то мама и меня оставит в покое. И чаще всего это срабатывало.

– Хорошо было поговорить с тобой, вспомнить молодость. Но давай не будем больше этого делать. – Фиби никогда не горела желанием вспоминать их не очень счастливое детство, и уж конечно не с похмелья, но остановить Тиффани было невозможно.

– Я только говорю, что тебе надо поразвлечься. У тебя и голос изменился с тех пор, как ты уехала из Сан-Франциско. Это хорошо. Я знаю, ты всегда чувствовала себя виноватой из-за того, что мама по-разному обращалась с нами и все такое, но клянусь, Фиби, я оказалась в выигрыше. У меня есть своя жизнь, и у меня есть ты. Но что есть у тебя? Мать, которая никогда не бывает довольной, независимо от того, как сильно ты стараешься? Карьера, которую ты ненавидишь? Скучные парни, которых мама сумела найти тебе?