Хэдер Макалистер - Бесценный опыт Страница 13

Гаррисон узнал женщину, которая ругала его за поздний визит в магазин.

— Дайте-ка, я взгляну на него!

Женщина протянула руки.

Повелительный тон не допускал возражений. Гаррисон передал ей ребенка.

— У него режутся зубы, — пояснил Гаррисон.

Пусть знает, он тоже кое-что смыслит в этом деле!

— Тогда все понятно, — откликнулась полная дама, стоящая впереди. — У моих тоже всегда поднималась температура, когда зубки резались.

— Это совсем не обязательно, — заявила кассирша, и между женщинами завязался спор.

— Да подлейте ему в молоко чуточку виски — будет спать как убитый, — вмешался подсобный рабочий из бакалейной секции.

— Прекрасная идея! — воскликнул Гаррисон.

— Не станете же вы давать младенцу спиртное! — всерьез испугалась Кэрри.

— Ему нет, а себе — обязательно.

Между тем спор достиг своего апогея. Одни утверждали, что прорезание зубов всегда сопровождается температурой, другие с этим не соглашались. А Гаррисон молчал. Он чувствовал себя не в своей тарелке и хотел только одного: бежать отсюда.

У него болела голова, и он прекрасно понимал, почему. Появление Натана и Мэтью пустило всю жизнь Гаррисона под откос. Ни отдыха тебе, ни сна, даже поесть спокойно и то не удается. Он чувствовал себя ужасно. И, быть может, температура не у Мэтью, а у него, у Гаррисона.

Женщина передала ребенка обратно Кэрри и задрала малышу рубашечку — посмотреть, нет ли на животике сыпи.

— Да, да, сейчас эпидемия ветрянки! — заявила кассирша.

Ветрянка! Этого еще не хватало! Завтра же за любые деньги нанять вертолет и вернуть Стефани.

— Сыпи нет, — объявила женщина. — Скорее всего, самая обычная простуда.

Или воспаление легких. А то и что-нибудь похуже. Гаррисон уложил ревущего Мэтью в коляску, расплатился за покупки, в том числе и за две разбитые бутылки сока. Ему показалось или ребенок, в самом деле, стал горячее? А у Натана… У Натана тоже щеки подозрительно раскраснелись.

— Гаррисон!

Кэрри потянула его за рукав.

— Что?

— Вид у вас такой, словно вы готовы просить экстренной помощи.

— На то есть все основания.

Кэрри улыбнулась и шутливо погладила его по плечу.

— Поезжайте домой. Я — следом за вами.

Гаррисон хотел было отказаться от дальнейшей помощи, но желание видеть Кэрри рядом взяло верх. Он благодарно промолчал.

После изнурительной дороги — Мэтью плакал, не переставая — и сложной операции по затаскиванию в квартиру детей и детского питания Гаррисон почувствовал себя глубоко несчастным.

Он разговаривал с Джоном по телефону, когда Кэрри позвонила в дверь. Увидев, что он занят, она спокойно прошла в комнату, заглянула к Натану, а затем взяла Мэтью на руки и стала ходить с ним по комнате.

Одно только присутствие Кэрри ослабило напряжение, в котором пребывал Гаррисон. Он вернулся к разговору.

— Тебе кто-нибудь помогает? — спросил Джон.

— Да. В магазине я встретил Кэрри. Она сейчас носит малыша на руках.

— Ну да?!

В голосе брата слышалось восхищение.

— А вчера она сидела с детьми несколько часов.

— Это Кэрри-то?

— Да. Дети ее любят. Извини, Джон, я должен позвонить детскому врачу, так что счастливо.

Положив трубку, Гаррисон набрал номер детской неотложки, хотя будить врача среди ночи ему очень не хотелось.

Гаррисон и Кэрри по очереди носили больного мальчика взад и вперед, ожидая ответного звонка из поликлиники.

— Как вам кажется, ему стало хуже? — спросил Гаррисон.

— У него, безусловно температура, — ответила Кэрри, присаживаясь на тахту. — Жаль, что он не может сказать, как себя чувствует.

— И я, как назло, ничем не могу ему помочь! Ненавижу бездеятельность!

Кэрри ничего не ответила, но Гаррисон заметил, как нежно она взглянула на него.

— Вы добрый человек, Гаррисон. И будете прекрасным отцом, — сказала, наконец, Кэрри.

А вы — прекрасной матерью.

Эти слова, прозвучавшие в его душе, он не решился произнести вслух. Хотя был уверен — они соответствуют истине. Такое мужчина имеет право сказать только той женщине, которую хочет видеть матерью своих детей. Кэрри — мать…

— На родителях лежит огромная ответственность, — смущенно пробормотал он.

— Кто станет спорить, — откликнулась Кэрри.

— Вы замечательно обходитесь с детьми.

Ну, это-то он мог позволить себе сказать!

— Спасибо. До сих пор мне не часто приходилось иметь с ними дело. А между тем с малышами легче, чем со взрослыми. Им безразлично, кто вы, какое у вас будущее, где вы живете…

Нет, сообщать ей сейчас о повестке дня предстоящего заседания правления совершенно неуместно, подумал Гаррисон.

— Их не интересует, что у вас нет диплома, и вы постоянно меняли работу… Извините, — опомнилась Кэрри. — Не знаю, с чего это на меня вдруг нашло.

— Вы намекаете на недовольство ваших родителей?

— В какой-то мере да, — кивнула она. — Им очень не нравится, что я работаю по ночам.

— А вам?

— Сама работа мне очень интересна, — медленно, как бы раздумывая, произнесла она. Интереснее всего, чем я занималась прежде. А она неразрывно связана с ночным бдением. Слава Богу, я сейчас живу в сравнительно благополучном районе.

Зазвонил телефон. С минуту Гаррисон говорил с дежурным врачом.

— Что он сказал? — спросила Кэрри, едва Гаррисон положил трубку.

— Завтра утром велел привезти Мэтью на осмотр. А пока надо измерить температуру, но у меня нет градусника. Да, кроме градусника нужно купить еще и детский аспирин. — Он умоляюще взглянул на нее. — Не согласитесь ли вы…

— Идите. Я посижу здесь. Гаррисон засунул бумажник в задний карман брюк и взял ключи от машины.

— Кроме того, врач посоветовал сделать холодную ванну.

— Благодарю вас, я предпочитаю теплую.

— Он имел в виду ребенка.

— Знаю, я пошутила.

Поморщившись, Гаррисон отпер дверь.

— Я слишком устал, чтобы понимать шутки.

Когда он вернулся, Кэрри заворачивала Мэтью в свежие пеленки.

— Малютка принял холодную ванну!

Кэрри улыбалась. Ее майка промокла и плотно облегала грудь. Вид у девушки был разгоряченный и очень, очень привлекательный…

Гаррисон заметил темную отметину на лобике Мэтью.

— Синяк?

— Нет, это я его поцеловала.

Она стерла пятнышко помады полотенцем.

— Везет же некоторым, — проворчал Гаррисон.

Кэрри удивленно подняла на него глаза.

— Гаррисон…

— Знаю, — прошептал он. — Но именно сейчас мне хочется сделать вид, что не знаю.

И он мягко поцеловал ее. Как бы в память о страстном поцелуе накануне.