Андианна Ли - Выигравший получает все Страница 13

Луна была единственным свидетелем их любовных ласк. Митч действовал нарочито не спеша, испытывая радость от обладания этой красотой, а затем, баюкая ее в руках, прошептал:

— Выходи за меня замуж.

Эти слова поразили его самого не меньше, чем Кэррол, однако, услышав их от себя, он понял, что это именно то, чего он хочет. Он знал, что его чувство к Кэррол — это нечто настоящее и ни к кому другому он подобных чувств испытывать не может.

Кэррол приподнялась в его руках; освещенное лунным светом лицо ее было хорошо видно Митчу, как и неподдельное изумление и сомнение, отразившиеся на нем.

— Что?

— Я знаю, что это сказано под влиянием порыва. — Он отвел влажные волосы с ее щеки. — Но я чувствую, что это не ошибка. Это так. Мы правы с тобой.

— Митч, да ты с ума сошел! Я не располагаю жизнью, чтобы с кем-то строить будущее.

— Чушь! Ни у кого нет никаких гарантий. Может, меня завтра сбросит и затопчет Ночной Костер. Ты научила меня ценить каждый миг жизни. Жизнь заключается в том, чтобы дарить любовь и делить ее с любимым человеком. Сколько бы времени нам ни было отпущено, Кэррол, я хочу провести его с тобой.

Слезы подступили к глазам Кэррол, сердце сжалось и учащенно забилось в груди. Дрожащей рукой она коснулась его лица, которое сделалось ей таким дорогим за последних три дня.

— Ах, Митч, если бы у меня было будущее, я бы хотела всегда быть только с тобой! Но я не стану просить тебя о том, чтобы ты оставался рядом, когда я стану слабеть на глазах.

— Ты и не просишь. — Митч взял ее за руку. — Это я предлагаю.

— Я обожаю тебя за эту мысль. — Однако эта мысль слишком разволновала Кэррол, и ее стали душить слезы. — Я не могу принять это предложение. Можешь называть меня эгоистичной, но я не в силах вынести твоей жалости. Последующего за этим отвращения. Твоей печали.

— Вовсе нет! Мной руководит не жалость. И не будет никакого отвращения. — Митч шумно втянул в себя воздух. — Я лишь буду грустить, потому что люблю тебя.

Кэррол засопела. Две слезинки выкатились из уголков глаз и прожгли горячую дорожку на щеке. «Люблю? Что сказала бы Келли-Энн, если бы узнала? Я не просто спала с самым гадким мальчишкой в Мизуле, — подумала Кэррол, — но заставила его влюбиться в меня». Она облизала губы. Неужели это правда? Если так, то помогай ему Бог. Она не доставит неприятностей этому замечательному парню, который принес ей столько радости.

Она высвободила руки и подняла с обнаженных плеч мокрые волосы. Тело ее было покрыто гусиной кожей. Она должна убедить Митча, что не сможет пойти с ним рядом. Она уйдет, навсегда исчезнет из его жизни сегодня же ночью, пока он не успел привыкнуть к ней.

— Становится прохладно, — сказала она, — давай вернемся. Я хочу спать. Свой ответ я дам тебе утром.

Митч подчинился и направил лодку к причалу. Когда они оказались в доме, он сгреб ее в охапку и потащил к кровати, затем осторожно положил на пуховую перину. Меньше всего ему хотелось сейчас спать. Она с готовностью потянулась к нему.

— Ты должна знать, — сказал он, покусывая ей мочку уха и нежно целуя в самые чувствительные места на шее, — что я не приму твой ответ, если ты скажешь «нет».

Его рот отыскал ее мгновенно воспрянувшие соски, и все мысли тут же улетучились. Ее внимание сосредоточилось на мужчине, который находился рядом, и на переживаемом моменте. Однако на сей раз ей хотелось порадовать его так, как радовал ее он, ей хотелось отблагодарить его, отдать какую-то часть долга, и это было все, что она могла предложить, а он принять.

Кэррол обхватила его голову обеими руками и мягко притянула к себе, затем стала целовать его, используя приобретенный за последние дни опыт, играя своим языком с его. Она принудила его медленно лечь на спину. Его зеленые и потемневшие от страсти глаза неотрывно смотрели на нее. Кэррол исцеловала ему шею, плечи, грудь. Она сосала его соски, как до этого делал ей он, и улыбалась про себя, слыша восторженные стоны.

Митча бросило в жар, когда Кэррол проделала языком дорожку по его плоскому животу, приблизившись к зарослям густых черных кучерявых волос. Она обхватила пальцами восставший ствол и стала ласкать его шелковистую поверхность, вспоминая о том восторге, который она переживала, когда он находился внутри ее.

Ее дыхание участилось, и она прикоснулась языком к головке и ощутила солоноватую капельку на кончике. Она словно попробовала запретного нектара. А затем обхватила его губами. Митч хрипло застонал, отдаваясь охватившей его страсти. Кэррол почувствовала, что ее тело словно освобождается от каких-то пут и что ею овладевает невероятное, всепоглощающее желание, утолить которое может только находящийся рядом мужчина.

Она поднялась, села на него, наклонившись вперед, пока не встретились их губы. После этого она приподняла бедра и медленно опустилась на вздыбленный ствол. Жар разлился по всему ее животу, соприкосновение мужской и женской плоти вызывало изысканные сладостные ощущения, и каждый новый подъем и новое погружение рождали новые волны блаженства, которые становились все выше и захлестывали все сильнее. Оргазм, который потряс ее, можно было сравнить с извержением вулкана, и его волны долго сотрясали ее тело.

Кэррол бессильно опустилась на Митча, уткнувшись лицом в его шею. Полностью обессиленная. Счастливая. Удовлетворенная. Чуть позже она сползла с него и уютно устроилась рядом. Когда ее стал одолевать сон, она вдруг вспомнила о предложении Митча…

— Утром, — прошептал он.

***

Однако утром Митч обнаружил только записку Кэррол, лежавшую на ее подушке.

«Митч, не беспокойся о своем пари. Никто и никогда не узнает от меня о наших страстных днях. Мне жаль убегать от тебя, но твое предложение не было частью нашей сделки. Ты с самого начала знал, чего я хотела. Никаких обязательств. Ничего, кроме любовных ласк. Ты превзошел мои ожидания. Спасибо тебе за все. Мне нужно посетить кое-какие места, повидать некоторых людей, а время неумолимо уходит…»

Холодный гнев охватил Митча. Повидать людей? Может, она отправилась в Мизулу, чтобы встретиться с кандидатом номер два из ее списка? Он почувствовал, что его сердце сжали ледяные пальцы. Как могла она такое сделать после вчерашнего вечера? После его предложения? После тех ласк, которые она подарила ему?

Митч чувствовал, как ему сдавило горло. Он перечитал записку и понял: она сделала то, что он десятки раз делал в прошлом. Он убеждал себя в своей доброте, запросто отпуская разочарованных любовниц, которые ожидали от их отношений большего. Господи, каким негодяем он был! И он стократ заслужил ту боль, которую испытывает сейчас.