Любовь и кабачковые оладьи (СИ) - Луковская Татьяна Страница 14

— А если она обидится и уедет? Я бы обиделась, — вздохнула мать.

— Ты-то да, — поддакнул отец.

— Она мне обещала, что не уедет, — Андрей вспомнил робкий поцелуй, — не должна.

— Андрюш, а давай мы с отцом поедем и ее покараулим, ну чтоб не сбежала.

— Этого точно не надо! — отрезал Андрей. — Все, давай костюм мерять.

— Саш, ты иди, мы тут с сыном пошушукаемся. Иди, иди, — нетерпеливым жестом проводила она мужа.

«Что она еще там себе напридумывала?» — тяжело вздохнул Андрей.

— Ну? — бросил он на мать ожидающий взгляд.

— А где ты с ней познакомился? — мать дернула сына за рукав, чтобы сел рядом, допрос продолжался.

— Жанна познакомила, — соврал сын.

— Упустишь, лопухом будешь. Такие невесты на дороге не валяются. Уведут, Андрюша, и глазом не успеешь моргнуть, особенно если по свадьбам один будешь шастать. Девушки этого не любят. Подумай над моими словами, я тебе добра желаю.

— Мам, мы только познакомились, приглядываемся еще друг к другу, — покачал головой Андрей.

— Я и говорю — лопух, — сверкнула глазами мать. — Саш, иди варенье пробовать! Невестка варила. А ты, лопух, приглядывайся, до пенсии.

— То приди, то уйди, — проворчал из спальни отец, — ты определись сначала.

«Лопух? Ну, может и лопух, — согласился в душе с матерью Андрей. — Поцеловала, и надо было за ней бежать, а не варенья развозить. Лопух».

10

Андрей повернул ключ и вошел в свою квартиру. Не замечали: когда долго отсутствуешь, даже если, уезжая, навел идеальную чистоту, все равно при возвращении чувствуется какая-то неухоженность, небрежность — спертый, недвижимый воздух, легкий налет пыли, подвявшие цветы, прокисшая в чайнике заварка (да-да в последний момент при отъезде как-то пролетело мимо)?

У Демина идеальной чистоты, да и цветов отродясь не водилось, но пустоту и одиночество он почувствовал сразу. Повесив на дверь шкафа выглаженный матерью костюм и запихнув в холодильник контейнер с ее котлетами, Андрей плюхнулся на диван, врубил для фона телевизор и на автопилоте зашел в сеть. Там Витька напоминал еще раз, что к девяти все должны быть в полной боевой готовности, а Юрка делился фоткой солидного леща — рядом с тушкой лежала десятирублевая монета, чтобы Андрюха оценил, насколько сам он «лузер», а Юрец «молоток». Венчала фотографию самодовольная надпись: «Видал?! Слабо?» и ржущий смайлик. Андрей уже хотел с помощью фотошопа рядом с тощим щуренком пририсовать махонькую зажигалочку, но, подумав, взял и выложил фотку Маринки, там, где она обнимает рябинку, а потом их совместное селфи.

«Видал? Ну как?» — хвастливо написал он Юрке. «Лещ пошел с горя вешаться в каптильню. У тебя с ней так или серьезно?» Простой вопрос, но Андрей завис. «Чего не отвечаешь? Я же вижу ты в онлайне», — нажимал на него Юрка. «Думаю», — напечатал Андрей. «Пока думаешь, дай адресок». «Может тебе еще ключ от квартиры дать, где деньги лежат? — а потом, чуть побродив пальцами над экраном, допечатал, — я еще брыкаюсь, но похоже уже влип обеими ногами». «Везунчик», — прилетело в ответ.

Время девять, может лечь спать пораньше? Андрей сходил — умылся и почистил зубы, расстелил кровать, покрутился с боку на бок. «А интересно, что она сейчас делает?» Андрей достал телефон, сердце сразу куда-то заторопилось.

Вот он, номер, вбит «по приколу» как «любимая овечка», эти циферки Андрей незаметно скинул, пока Маринка была в душе. Удалив «овечка» и оставив только «любимая», он нажал вызов.

— Алло, — услышал Андрей знакомый мягкий голос.

— Это я, — глупо отозвался он. — Как дела?

— Нормально. А у тебя? Костюм подошел?

Как-то Марина даже не удивилась, что у него ее номер.

— Костюм подошел, даже подшивать не пришлось. Буду теперь солидным, как принц на коронации.

— Инфант, — пошутила Марина.

— Он самый. Рубашку, наверное, сменю с белой на голубую, а то нас с женихом путать будут. Как думаешь, стоит поменять?

— Поменяй, а то женят ненароком, — Андрею показалось, что Марина легонько фыркнула.

— Что делаешь?

— Пью чай и качаюсь в гамаке.

Андрюха сразу представил мелькающие в воздухе стройные ножки.

— Не скучно одной? — с надеждой спросил он, ожидая определенного ответа.

— А я не одна, — хихикнула Марина.

— Как не одна?! — Андрей аж вскочил с кровати. «Как не одна?! А наш поцелуй!»

— Ко мне пришел очаровательный котик, такой пушистый. Представляешь, я его глажу, а он мурчит.

— Я бы тоже мурчал, — выдыхая и отчаянно завидуя коту, признался Андрей, — когда приеду, ты меня так погладишь?

— Посмотрим, — уклончиво ответила Марина. — Ну, ладно, спокойной ночи, — заторопилась она, — я пойду в душ, а то скоро совсем стемнеет, а там света нет.

— Я проведу тебе свет, сможешь и ночью плескаться… Марин, я скучаю. А ты?

На том конце тишина.

— Марин?

— Я тоже скучаю, — тихо выдохнула она.

— Я сейчас приеду, — сорвался Андрей.

— Не надо, уже поздно, и тебе завтра рано надо быть у жениха, а утром в направлении города пробки.

— Но я…

— Свидетелю нельзя опаздывать, — перебила его Марина. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — вздохнул Андрей. — Ты калитку запри, и входную дверь тоже, и форточку на кухне не бросай. Мало ли что, ты же одна.

— Хорошо, — как-то печально проговорила Марина. — Пока.

— Пока.

Экран давно погас, а Андрей все стоял с телефоном в руках. В распахнутое окно дышал летний вечер, ах, как же он умеет кружить голову, нашептывая то мечты, то воспоминания! «А ведь Марина расстроилась, что я так быстро сдался, не настоял, не приехал. Лопух! Точно лопух!». Быстро захлопнув окно, схватив костюм и вынув из шкафа голубую рубашку, Андрей выбежал в подъезд и, не дожидаясь лифта, с седьмого этажа по ступенькам помчался вниз, к машине.

Мимо мелькали фонари, крикливая реклама, неоновые вывески, фары встречных машин, подмигивали светофоры, радио мурлыкало унылый блюз, а Андрей в диком волнении боролся с желанием сильнее надавить на «газульку». «А что я ей скажу? Привет, мне не спалось. Нет, лучше — привет, мне без тебя не спалось. Или нет — привет, мне без тебя уже не спится. Нет, как-то пошло. Просто скажу: «Привет». А если я приеду, а она уже спит? Ну и «спокойной ночи», рядом побуду, покараулю, разве можно девушку одну на даче бросать? Даже лучше, если она уже спит. Приеду незаметненько и уеду так же, она и не узнает».

Машина выехала за город, дорога сузилась, по обе стороны зачернели лесополосы. В салон затянуло запах сена, щекочущий нос. Андрей свернул к селу, проехал мимо освещенной парой фонарей центральной площади, отовсюду выплывали или шумные компании, или влюбленные парочки — малолетки наслаждались беззаботным летом.

Вот и развилка на дачный поселок. Андрей сбавил скорость, автоматическая коробка рычала, жалуясь хозяину на каждого лежачего полицейского. Их улица тонула во мраке, ни асфальт, ни освещение сюда так и не добрались. Дача тоже стояла в сонном безмолвии, свет не горел. «Спит», — то ли обрадовался, то ли огорчился Андрей.

Он, стараясь не шуметь, отпер ворота и медленно, крадучись, стал вкатывать на двор машину. Фары осветили на бетонной дорожке тоненькую фигурку, завернутую в плед. Марина, немного щурясь от бьющего в глаза света, смотрела в лобовое стекло. У Андрея перехватило дыхание. Он так и не заглушив двигатель, и не погасив фары, вышел из салона. Они смотрели друг на друга и молчали.

— Что-то случилось? — нарушила тишину Марина.

— Нет, просто, — пожал плечами Андрей.

— Тогда выключай машину, а я ворота закрою, — спокойно по-деловому распорядилась она, и поправляя неудобный плед, пошла к забору.

Андрей повернул ключ зажигания, двор погрузился в темноту.

Пара неспешно пошла к дому.

— Чайник поставить? — немного с наигранной хозяйственностью спросила она.

— Марина, — тихо позвал он.

Она плавно повернула голову, в полумраке белели рюшки выбившейся из-под пледа ночной рубашки, темные волосы отсвечивали легкими бликами. Андрей потянул носом воздух: сегодня опять лаванда.