Хелен Брукс - Ночные сумасбродства Страница 14

У нее было все. Но боги не любят тех, кто смеет на земле отведать райской жизни. Сколько раз Мелоди повторяла себе, что этот рай не может длиться вечно. И оказалась права. Она прикусила нижнюю губу, ее глаза опять повлажнели.

— Мелоди!

Услышав стук в дверь, она подскочила от неожиданности. Зик прервал ход ее мыслей. Женщина приложила руку к груди и постаралась успокоиться. Потом пошла к двери и открыла ее со спокойной улыбкой на лице:

— Я готова.

Он выглядел фантастически: вечерний костюм, волосы зачесаны назад, магнетизм в десятки раз сильнее.

— Привет, — сказал он ласково. — Коктейли ждут в гостиной.

— Хорошо, — откликнулась Мелоди, чуть-чуть задыхаясь и надеясь, что он этого не заметит. Она должна излучать спокойствие.

— Ты выглядишь, — Зик улыбнулся, и от его теплого взгляда ее сердце забилось быстрее, — достаточно хорошо для того, чтобы поесть. Впрочем, ты всегда хорошо выглядишь.

— Спасибо. — Мелоди сообразила, что ведет себя смехотворно чопорно. — Одежда очень мила.

— Но я забыл отдать тебе вот это. — Зик протянул ей еще один пакет. Казалось, он не замечает отсутствия у жены энтузиазма по поводу подарков.

— Что это? — спросила она рассеянно, отказываясь признаваться себе, что он дьявольски привлекателен.

Зик взял ее за руку, провел в гостиную и посоветовал:

— Разверни — увидишь.

— Я… я не хочу. Ты и так много мне подарил. Я больше ничего не приму. Ведь я тебе ничего…

— Открой, — перебил он Мелоди, а когда она все-таки не послушалась, усадил ее на диван, сел рядом, развязал ленточку и снял обертку. Внутри была большая коробка. — Оно не кусается, — добавил он.

Он поднял крышку, и Мелоди увидела серебристые сапожки. Мягкая кожа была украшена узором из мелких кристалликов. Такие сапожки стоят целое состояние. Она подняла глаза на Зика:

— Я не могу это принять. Он чуть откинулся назад и сложил руки на груди:

— Почему?

— Я не должна была бы брать и одежду. — Мелоди чувствовала себя неловко.

— Но ты взяла, — заметил он мягко. — А это — часть подарка. — Зик посмотрел на простые черные сапоги Мелоди, пригодные только для прогулок и не шедшие ни в какое сравнение с произведением искусства в коробке.

Мелоди сжала губы и вздернула подбородок. Она либо пойдет в старых сапогах, либо вообще не пойдет.

— Извини, Зик. Они очень красивые, но — нет. Смешинки в черных глазах говорили, что он прекрасно знает, к чему она клонит.

— Не важно, — заявил он, помолчав. — Они будут лежать здесь на случай, если ты изменишь решение.

— Не изменю.

Мелоди вскочила. Сидя близко от Зика, она невольно вдыхала аромат его крема после бритья и мужской аромат тела, что плохо действовало на ее мыслительный процесс.

Зик тоже встал и подошел к столику, на котором стояли бокалы с ее любимым коктейлем. Взяв один бокал, он протянул его Мелоди.

— На сей раз никаких тостов, но, надеюсь, ты получишь удовольствие от сегодняшнего вечера, — ласково произнес он. — Мы поужинаем после театра, если ты не возражаешь. Мелоди отпила глоток:

— Я не голодна.

— Нам придется постараться, чтобы твой аппетит вернулся. Меня всегда удивляло, сколько ты можешь съесть.

— Я же была танцовщицей и легко сжигала калории. Теперь все изменилось.

— Не все.

Зик наклонился к ней. Мелоди с бьющимся сердцем ждала поцелуя. Его губы, когда они оказались на ее губах, хранили вкус коктейля. Легкая дрожь побежала по ее спине. Если Зик включал свое обаяние, оно действовало, словно молодое вино, пьянящее, завораживающее. Он умел быть неотразимым.

Он на секунду прервал поцелуй, чтобы поставить бокалы на столик, а потом опять обнял Мелоди и прижал к себе, и его губы слились с ее губами. И она оказалась в мире чувственных наслаждений, куда Зик всегда легко переносил ее. Как только Мелоди ответила ему, он крепче сжал ее в объятиях, требуя большей интимности. И она оставила сомнения. В этот безумный момент Мелоди не могла ничего другого, не хотела ничего другого. Рядом был Зик, и она его обожала, и только это имело значение на несколько благословенных секунд.

Зик осторожно прервал поцелуй, хотя продолжал обнимать ее. Его угольные глаза смотрели на жену.

Мелоди ощущала легкое головокружение, ее глаза затуманились от вожделения. Часть ее существа смущалась и сердилась на то, что Зик легко разрушает ее защиту. Но другая часть знала, что так и будет. Зик постоянно хотел обнимать Мелоди, прикасаться к ней, целовать, и она тоже этого хотела.

— Мы с тобой не изменились, — пробормотал он хрипло. — Теперь ты это понимаешь, ведь так? Ничто не может встать между нами. Мы созданы, чтобы быть вместе. Верь этому.

Как просто было бы растаять в его объятиях и согласиться с ним, позволить себе отдаться ему, его силе, уверенности, мужественности. Но все последние месяцы Мелоди боролась с собой, стараясь принять будущее без Зика.

Она высвободилась из его объятий, посмотрела на него и вздрогнула. Мелоди было ненавистно то, что она должна была сказать, но иначе нельзя.

— Все закончилось, Зик, — проговорила она очень спокойно, словно подводила черту, и он не мог этого не заметить. — Я покорилась неизбежному, и ты тоже должен. Если ты любишь меня, то позволишь мне уйти. Я больше не могу жить в твоем мире. Возможно, это звучит театрально, но я знаю предел своих сил, и, останься я с тобой, это разрушило бы меня изнутри. Я должна заново построить свою жизнь и понять, кто я теперь.

— Моя жена, — бросил он мрачно. Мелоди улыбнулась бы, не будь она в таком отчаянии. В этом был весь Зик. Он никогда не видел полутонов. Она не рискнула говорить и только покачала головой, глядя на его потемневшее лицо. — Сегодня канун Рождества. — Он наклонился и опять поцеловал ее, уверенно и сладко. — И в эту минуту ты моя жена, и мы идем получать удовольствие. Дальше заглядывать не будем. Не надо думать о будущем, даже о завтрашнем дне. Сегодня мы живем настоящим моментом, минуту за минутой, а все остальное не важно. Согласна?

Мелоди чуть не задохнулась от поцелуя, но все же сумела улыбнуться. Их последняя ночь вместе. Она будет сладостно-горькой, но почему бы ей не стать памятной? Шагом в безвременье? И ей будет что вспомнить в последующей одинокой жизни.

Теперь Мелоди с удовольствием отпила из своего бокала, зная, что больше не сможет пить этот коктейль, потому что он навсегда будет связан с воспоминаниями о последней ночи и боли расставания.

— В ложе нас ждут круассаны и шампанское, — сообщил Зик. — Так что, если ты готова…

Мелоди глубоко вздохнула. Первый ее выход в свет после несчастного случая. В театре непременно встретятся люди, которые знают, что с ней случилось, и они будут следить за ней острым, как скальпель, взглядом. В ложе им, надо надеяться, не будут слишком сильно мешать, но до тех пор… Она распрямила плечи и вздернула подбородок: