Джиллиан Хантер - Леди маскарада Страница 14

— Я больше не буду любить тебя, Себастьян, — прошептала Элинор, разглядывая спину супруга, чтобы узнать, исчезли ли его шрамы. Что это? Неужели ее инициалы? Она села на кровати и прищурилась, желая лучше разглядеть, но внезапно вздрогнула от неожиданности, услышав голос мужа:

— Я не оставлю тебя в покое, пока ты не полюбишь меня снова.

Она покраснела от смущения, делая вид, что мускулистое тело мужа ее совсем не интересует.

— Только не воображай, что это будет легко.

— Я и не собирался так думать. Мне в жизни ничего не давалось просто.

— Надеюсь, ты сказал это не для того, чтобы меня разжалобить.

— Нет, что ты. Это просто констатация факта, которая призвана означать одно: я не собираюсь сдаваться.

— А тебе не кажется, что факт нашего раздельного проживания длительное время может служить достаточным основанием для юридического расторжения брака? — спросила Элинор, приглаживая растрепавшиеся волосы.

— Все же я приезжал к тебе изредка. Как только мог выкроить время.

— Это было настолько редко, что тебя не узнавала даже твоя собака.

Себастьян поджал губы и наморщил лоб, словно размышлял над словами Элинор. Ему не удастся провести ее: она видит его насквозь. От ее внимания не укрылось, как хитро сверкнули его глаза. Горячая голова! Супруг воплощал для Элинор опасность. Со всеми вытекающими из этого факторами. С пылкой любовью и с последствиями, которые она влечет за собой. Но Элинор давно уже не такая, как прежде. Она изменилась и больше не позволит себе слишком сильно любить мужчину, тем более плакать из-за него. Ведь два раза подряд в одну и ту же реку не входят, верно?

— Пока наша собака не признает в качестве своего хозяина другого мужчину, мне не о чем беспокоиться.

Элинор села рядом с мужем и прикрыла его спину простыней.

— Вот уж из-за чего я меньше всего волнуюсь.

— Да? А я чувствую себя как отец, которого не узнает собственный ребенок.

После этой фразы наступило неловкое молчание.

Элинор сидела, неподвижно глядя в темноту. «Он даже не помнит, что мы потеряли ребенка», — думала она. Иначе бы не сделал сейчас столь неуместное замечание. В горле у нее встал комок, ее внезапно охватил озноб.

Тогда они оба и представить не могли, что Элинор забеременеет уже в их первую брачную ночь. А Себастьян на следующий день отправился в плавание во Францию. Молодая жена даже не знала, куда посылать письмо, чтобы сообщить мужу это известие.

Выкидыш случился посреди ночи. О случившемся не знал никто, кроме ее служанки, Мэри Стерджез. Разумеется, Себастьян не был виноват в случившемся, но Элинор не могла простить мужа за то, что он не был рядом, чтобы оплакать утрату вместе с ней.

Когда Себастьян приехал — спустя четыре месяца после свадьбы, — Элинор надеялась, что он спросит ее, почему у нее заплаканные глаза. Или о том, почему все ее корсеты сложены на кровати. Она вынуждена была отдать их швее на переделку, так как сильно похудела.

Однако Себастьян вел себя так, словно ничего не заметил. А когда, не выдержав, она все ему рассказала, он был буквально убит горем. У него были такие виноватые глаза, что Элинор пожалела, что открылась ему.

На протяжении следующих трех лет визиты Себастьяна становились все более редкими. Сердце подсказывало Элинор, что, несмотря на то что физические раны Себастьяна зажили, самая сильная боль терзала его внутри. К тому времени, когда они впервые провели вместе Рождество, Элинор поняла: ее супруг больше обеспокоен тем, чтобы доказать своему командиру, что он еще чего-то стоит. И ему нет дела до того, что его жена тоже в нем нуждается.

И Элинор перестала ждать приезда Себастьяна с прежним нетерпением. Супруг охладел к ней настолько, что умудрялся просто не замечать ее присутствия. Порой среди ночи она льнула к Себастьяну, но тот отворачивался, притворяясь спящим. А на следующее утро его, бывало, и след простыл, и Элинор приходилось мучительно гадать, не завел ли ее муж любовницу, потому что больше не находил ее привлекательной. Когда-то, когда он только начинал ухаживать за ней, он искал любой предлог, чтобы хотя бы тайком прикоснуться к ее телу. И вот спустя три года вообще забыл дорогу домой.

А Элинор все равно продолжала его любить.

И наконец настал момент, когда она перестала рисовать в своем воображении картины своего будущего с Себастьяном. Даже его голос, который когда-то так волновал ее, постепенно стерся из ее памяти.

И тогда Элинор почувствовала панику. Что все это могло означать?

Она пришла к выводу, что разлюбила того Себастьяна, за которого выходила замуж. Это было похоже на траур по умершему человеку — не только по нему, но и по той женщине, которая так долго ждала возвращения мужа.

Элинор никогда больше не хотела испытывать эти душевные муки.

…Себастьян осторожно положил руку ей на плечо, и она испытала легкое потрясение: красивый незнакомец спал с ней в одной постели.

— Ты не возражаешь, если мы поменяемся местами? — вежливо попросил он. — Разумеется, если это не причинит тебе неудобство.

Какую чушь он несет! Да его приезд поставил все с ног на голову в ее жизни!

— Ты хочешь лечь ближе к двери? Да пожалуйста.

Себастьян с силой потянулся и хозяйским взглядом окинул спальню. Словно перед ним была шахматная доска, а он обдумывал свой следующий ход.

— Спасибо, ты очень любезна.

— Почему тебе нужно видеть дверь? — осмелилась наконец спросить Элинор после долгой паузы.

Себастьян так долго медлил с ответом, что она решила, что он вовсе не собирается ей ничего объяснять.

— У меня есть враги.

У Элинор от волнения загорелись щеки.

— Но вряд ли кто-нибудь из них последует за тобой сюда, в Лондон.

В его взгляде была такая неподдельная горечь, что Элинор испугалась за мужа.

— Может, и так. Однако от некоторых привычек не так легко избавиться. Иногда я плохо сплю по ночам.

— А меня, наоборот, и из пушки не разбудишь.

Себастьян негромко рассмеялся:

— Ну, значит, твоя совесть чиста. А его, значит, нет?

— Ложись спать, — властным тоном сказал он. — Обещаю: тебе нечего опасаться.

А ему, выходит, есть чего?

Веки Элинор стали тяжелыми, и она почувствовала сонливость. Себастьян обнял ее, она прильнула к мужу. Ей было так тепло и хорошо рядом с ним.

— Вчера мы с тобой оба были не на высоте, — вздохнув, прошептала она.

— Правда? Так давай наверстаем упущенное сегодня. Элинор рассмеялась:

— Я о письме, дурачок, а ты опять за свое. Мы потратили на розыски письма в два раза больше времени, чем планировали. Когда я буду разыскивать следующее, нужно будет действовать быстрее.