Айра Уайз - Объяснение в любви Страница 14

Его по справедливости наказанная любовница осталась ни с чем: с пояса ее беспомощно свисает огненно-красный пеньюар, а груди до сих пор напряжены, пульсируют жизнью. Тошнотворное зрелище!

Такого отвращения к себе Анхела никогда еще не испытывала. Как омерзительна она… как омерзителен Клайв… как омерзительна мысль, что они оба друг друга стоят. Ибо если Клайв ненасытно требует своего, то она рада ему служить.

— Ненавижу, — прошептала она, сама не зная кому: себе или негодяю, уже взявшемуся за ручку двери.

Однако Клайв услышал, остановился, обернулся. На его суровом, мужественном лице читалось презрение. И от этого взгляда у Анхелы побежали мурашки по спине.

— Очень советую, guapa, поразмыслить о своей выгоде. Красавицы ныне дешевы, продаются дюжинами, — с непередаваемым цинизмом продолжал он. — А та, что не умеет угодить, разом окажется не у дел… замену ей подыскать несложно.

Клайв щелкнул пальцами, словно желая придать своим словам большую убедительность, коротко кивнул и исчез за дверью.

Однако перед глазами его по-прежнему стояла полураздетая, такая трогательная в своей беспомощности Анхела. И, захлопнув за собою дверь кабинета, он не сдержал тяжелого вздоха. Да, он задался целью безжалостно изничтожить ее на месте… но почему-то получилось наоборот. Сейчас Клайв чувствовал себя не победителем, а побежденным.

Что именно я пытаюсь доказать? — спрашивал себя Клайв, хватая бутылку с виски. Что она обязана любить меня больше, чем некогда Бенавенте?

Но разве она не бросила знаменитого художника ради него? И вообще, при чем тут любовь? Он никогда не требовал и не хотел любви ни от одной другой женщины: речь всегда шла о сексе и только о сексе!

Но ведь тебе невыносима сама мысль о том, что Анхела способна полюбить другого, подало голос тщеславие. Что я за надутая, заносчивая свинья! — ругал себя Клайв. Мне нужно все или ничего. А как насчет того, чтобы дать что-то взамен? О, это не мой случай, нет!

Расплескивая прозрачную жидкость по столу, Клайв налил себе виски, рухнул в кресло, осушил бокал одним глотком, судорожно сглотнул и мрачно уставился в темноту.

Ничего подобного он в жизни своей не испытывал и испытывать не собирался! Его одолевали гнев, чувство вины и — как досадно это признавать! — смятение и ревность. Буря чувств разыгрывалась в его душе всякий раз, как с ее губ слетало имя Бенавенте. О, как нежно, как трепетно Анхела его произносила… А сегодня вечером, видя, как молодая женщина льнет к своему бывшему любовнику, Клайв чуть с ума не сошел от бессильной ярости.

«Он по-прежнему ее хочет», — сказала Дайана.

Так ведь и я тоже!

Клайв снова наполнил бокал. И снова огненная жидкость опалила ему горло.

Нет уж, он не позволит Анхеле взять да и кинуться в объятия бывшего любовника, как если бы Клайва Риджмонта никогда не существовало!

Да что же его бесит? Что действует на нервы? Мысль о том, что, если он выставит Анхелу за дверь, она отправится прямиком к Бенавенте, продолжит интрижку с того самого места, где оборвала ее год назад, а по нему, Клайву, даже слезинки не прольет?

Да катись он к черту, этот Бенавенте! Анхела принадлежит ему, Клайву! А Бенавенте пусть поищет вдохновения в другом месте!

Эта мысль напомнила ему о картине, о которой упоминал художник сегодня вечером, явно желая подразнить собеседника. Клайв, шатаясь, поднялся на ноги, взглянул на бутылку виски и нахмурился, недоумевая, куда делось содержимое.

Пьян. Вот в чем дело. Он пьян в стельку. В первый раз со времен своей разгульной юности Клайв Риджмонт надрался как сапожник. Порадуется ли Анхела, узнав, до чего его довела?

Стараясь идти по прямой, Клайв подошел к нужной двери, набрал несколько цифр на пульте сигнализации, дождался щелчка и вошел. Вошел в святая святых своей коллекции. Здесь хранились несколько бесценных полотен — его солидные капиталовложения, если угодно. Джорджоне, Сурбаран, Гойя, Ян ван Эйк… Страховая компания при составлении договора четко обозначила условия хранения: сигнализация, пуленепробиваемые стекла и тому подобная чепуха.

По-прежнему сжимая в руке бокал, Клайв двинулся вдоль стены, мимо старинных полотен, прямиком к «Женщине перед зеркалом» Ренана Бенавенте.

Эта картина была лишь одной из серии полотен, над которой художник работал в течение нескольких лет. При том, что интерпретация темы варьировалась, идея, их объединяющая, прослеживалась вполне четко: совершенство, увиденное взглядом художника через отражение в зеркале.

Ну, и что пытался сказать Бенавенте, изображая Анхелу снова и снова? — в сотый раз гадал Клайв. Что зеркало отражает ее красоту так, как не в силах отразить жизнь? Или Бенавенте, извращенец-вуайерист, стремился запечатлеть на полотне то, что не мог получить в реальной действительности?

Клайв нахмурился, как всегда, когда пытался понять истинные мотивы художника. Все предположения звучали неубедительно. Так, версия о том, что Бенавенте ограничивался ролью вуайериста, разбивалась на тысячу осколков, стоило лишь взглянуть на этих двоих. Они близки, это же невооруженным глазом видно! Прикосновение, вкус, звук, цвет… вся гамма ощущений изведана ими во всей своей полноте. Честно говоря, Клайву не доводилось еще видеть, чтобы мужчину и женщину связывали отношения настолько тесные.

А что до отражения и реальности… Так ведь картина не лжет: Анхела и в жизни само совершенство. Она такова, какой написал ее Бенавенте.

«Женщина перед зеркалом» стала лучшей картиной серии, именно поэтому Клайв ее и купил. Кроме того, только здесь Анхела была написана в полный рост и на переднем плане. Она стоит на балконе, на балконе в Мадриде, удрученно отметил Клайв. Высокая, стройная, во всем великолепии своей наготы, и встающее солнце мягко золотит ее атласную кожу. Обернувшись через плечо, она смотрит в зеркало, и в ее прекрасных, выразительных глазах читается неизбывная печаль.

Нахмурившись, Клайв провел кончиком пальца по плечу написанной красавицы: здесь кисть художника, надо думать, дрогнула, чуть смазав краски… И снова внимание его привлекли бездонные омуты глаз. О, этот горестный, опустошенный, гипнотизирующий взгляд… Что видит эта женщина в зеркале? Себя саму? Художника? Кого-то еще, кто скрывается в комнате?

Однажды Клайв спросил Анхелу, что означает этот взгляд. «Жизнь, — коротко пояснила молодая женщина. — Она видит жизнь». И, задрожав всем телом, ушла.

Подобный ответ в устах женщины, которая, нимало не смущаясь, выставляла свою наготу на всеобщее обозрение, немало его удивил и озадачил. С тех пор как Бенавенте написал свои шедевры, ее обнаженная фигура красовалась на бесчисленных репродукциях, календарях, поздравительных открытках… Собственно, именно она принесла художнику и славу, и немалые деньги.