Телохранитель для Снежной Королевы - Эмма Райц Страница 14

– Какой ужас… – прошептала Юля, распахнув ресницы. – Убить животное, просто потому что внешность не удалась?..

Скай, еле сдерживая сарказм, пожал плечами и смахнул с опушки своего капюшона снег:

– Он был тощий, как борзая, когда я его нашёл. А теперь вот… Ненасытное чудовище. Но добрый и почти безобидный. Поэтому Пушок.

– Что значит «почти безобидный»? – Белинская напряглась и на полшага отодвинулась.

– Питает особенную любовь к дорогой обуви и ещё более дорогим покрышкам, – хохотнул Павел и подставил ей локоть. – Не бойся, людей он не трогает. Если только не вознамерится зализать насмерть.

– Какой милый… А с виду – настоящая бойцовая собака.

– Кане-корсо и есть бойцовая порода. Но мы такое не практикуем.

Выдохнув, Юля отпила кофе и сжала предложенный мужской локоть:

– Паш, расскажи. Почему ты здесь?

– Проснулся утром, увидел снег и решил, почему бы и нет? Тебе никуда не надо, мне, соответственно, тоже.

Обойдя жилой комплекс, они вошли в старый сквер с высокими липами и редкими берёзами. Тропинки и лавочки припорошило снегом, по земле, переваливаясь с боку на бок, бродили голуби и резво скакали воробьи. Счастливый пёс задорно вилял хвостом и с удовольствием валялся в небольших сугробах.

– Насчёт вчерашнего…

– Есть хочешь?

– Паш, – Юля притормозила и повернула Кострова лицом к себе. – Давай поговорим.

– Давай сначала сделаем кое-что… – хитро прищурился Скай.

– Что сделаем? – Белинская вопросительно свела тонкие брови.

– Вот это, – не дав ей опомниться, Костров опустил голову и, мягко обхватив свободной ладонью затылок Юли, впился ртом в её тёплые губы.

Белинская растерянно ответила на поцелуй, даже не попытавшись обороняться или вырваться. От её бывшего телохранителя терпко пахло кофе и совсем немного – сигаретами. А его напористый язык на вкус был сладковато-вишнёвым.

И вся его внезапная атака волшебным образом окутала раненую душу Юли будто тяжёлым тёплым одеялом. С трудом втянув носом немного воздуха, она привстала на цыпочки и, слегка качнувшись, прижалась к Кострову, отключив в голове все свои мысли.

Пушок, заметив неладное, взволнованно носился вокруг хозяина и этой странной женщины с белыми волосами, одетой в идеально чистые вещи.

Поняв, что никто не собирается сопротивляться, Костров опустил руку на талию Юли, а его поцелуй из слегка агрессивного превратился в нежно-чувственный, успокаивающий, дарующий ощущение защищённости… Идиллию нарушал только длинный поводок, постепенно обматывавший их ноги.

– Паша… – открыв глаза и смущённо уставившись вверх, на его лицо, Юля нерешительно улыбнулась.

– Не двигайся, – Скай строго глянул на пса и начал аккуратно разматывать поводок. – А то упадём.

Белинская тихо рассмеялась и послушно стояла в ожидании свободы.

– А теперь пойдём завтракать, – сжав её ладонь, Костров наугад двинулся сквозь сквер.

– Вообще-то сначала мы должны были поговорить, – Юля продолжала улыбаться, а ледяное ограждение вокруг её разбитого сердца уже дало трещину.

– Успеется, – усмехнулся Скай. – У нас весь день впереди.

7

Чтобы не смущать присутствующих, Костров шёпотом извинился перед Пушком и защёлкнул на его голове намордник:

– Прости, малыш. Так надо. С меня сосиска в тесте.

Кане-корсо понимающе, но крайне печально моргнул и улёгся под стол в опасной близости от нубуковых ботинок Юли, слепо листавшей меню, ибо все её мысли так и остались в сквере, на месте случившегося поцелуя.

Скай следил, как в её волосах таяли снежинки, превращавшиеся в искрящиеся капельки, и суматошно выстраивал в голове убедительную речь для начала их отношений, хотя внешне был неподвижно спокоен.

Отчаявшись, Белинская подняла на него взгляд:

– Что ты выбрал?

– Тебя, – хмыкнул Костров.

Юля залилась краской и сипло уточнила:

– Я про завтрак.

– Омлет с грибами и тост с тунцом.

– Ладно, мне то же самое…

Пушок, решив сменить позу, задел ножку стола, и тот опасно качнулся.

– Слоняра, – почесав пса за ухом, Павел выпрямился и расправил плечи, обтянутые колючим серым свитером крупной вязки.

Задумчиво водя ногтем по бело-красным клеткам на бумажной салфетке, Юля хмурила брови в попытках собраться с мыслями и выйти на разговор с Костровым.

– Юль.

– М-м-м? – она беспомощно улыбнулась.

– Увы, я не миллионер и веру в любовь стараюсь не терять, – Скай нахмурился и подался вперёд, упершись локтями в стол. – Правда, мне до сих пор не слишком везло, но, с другой стороны, я особых усилий никогда и не прикладывал. К сожалению или к счастью, я понятия не имею, кто для тебя нищеброд. Ниже какой суммы на банковском счёте начинается эта самая бедность…

– Паш, ну ты же…

– Вообще-то мне, если честно, плевать, – Костров растёр пальцами переносицу и снова в упор посмотрел на Белинскую: – Сам себя я нищим никогда не считал. Конечно, у меня нет лишней пары сотен миллионов, но и от звания альфонса я тоже максимально далёк.

– Паш, подожди, – в попытках притормозить хлынувший на неё поток мужского сознания Юля сжала его ладонь: – Во-первых, лишней пары сотен миллионов у меня и самой нет. Конечно, я не банкрот, но вряд ли сейчас сильно состоятельнее тебя. А, во-вторых, я просто хотела узнать, давно ли ты испытываешь ко мне симпатию. Но теперь ещё больше хочу понять, почему ты начал с той абсолютно дурацкой классификации, словно я… её придерживаюсь…

– Ну как же? – Скай удивлённо осёкся, ощущая тысячи мурашек по спине от простого прикосновения Снежной Королеве. – Ты же сама процитировала слова этого горе-коуча, когда я предложил тебе найти равного, и заявила, что оказалась в порочном круге. У меня пока что с памятью всё в порядке.

Юля снова смутилась:

– С памятью – да. Но либо я как-то криво изъяснялась, либо ты не совсем правильно меня понял. Наверное, первое… И тебя это, кажется, задело…

Они замолчали, когда к их столу подошла улыбчивая официантка с двумя дымящимися тарелками и двумя кружками кофе. Костров задумчиво уставился на аппетитно присыпанный сыром омлет и тихо признался:

– Полтора года.

– Что?

– Я безответно сохну по тебе полтора года.

Вскинув голову, Юля шумно вздохнула и в ужасе уставилась на него, раскрыв рот.

– Вот так, – Скай развёл ладони. – Задолго до начала ваших с Глебом разборок.

– Я ничего не замечала…

– Так я ничего и не собирался демонстрировать.

– А почему ты…? Ты же мог давно…

Костров пожал плечами и устало улыбнулся:

– Может, я мазохист?

– И ты всё время был рядом… – Белинская часто заморгала и опустила глаза в тарелку.

Под столом снова раздалось тихое шуршание, и Юля почувствовала