Кейт Лондон - Может — да, может — нет Страница 15

— Ты дополняешь меня, — прошептал Слоун в ее сладкие горячие губы. — Моя вторая половина, моя суженая, моя любовь.

— О, Слоун, — ответила она прерывистым голосом. — Ты можешь быть таким нежным, таким ласковым и… романтичным.

— Только с тобой, моя голубка, мой прекрасный, сладкий персик… — Он снял с нее халат и бережно опустил ее на подушки, пожирая глазами роскошное тело.

Не надо торопить события, чтобы не спугнуть ту беспредельную страсть, которую, как считал Слоун, они непременно испытают в будущем. Он будет терпелив, будет ждать, пока ее чувство созреет. Он хотел, чтобы всю их дальнейшую совместную жизнь она помнила их первую ночь и ту всепоглощающую близость, что навеки соединит их жизни.

О, как она будет прекрасна в белом, облегающем бюст подвенечном платье, когда по усыпанному лепестками роз ковру пойдет к алтарю, чтобы произнести свою брачную клятву!..

Осторожно лаская матовое тело, Слоун уткнулся носом в ее грудь, от которой исходил свежий запах цветов, аромат женщины, жар соблазна и истомы…

— О… о… Слоун, — выдохнула она и, когда он взял в рот ее твердый сосок, конвульсивно забилась в его объятиях.

Это удивило Слоуна, но он вовремя вспомнил, что у нее еще нет опыта. Положив голову ей на грудь и вслушиваясь в учащенное биение сердца, Слоун едва сдерживал себя, лаская и утешая свою избранницу.

Постепенно она перестала дрожать, и Слоун еще раз нежно поцеловал ее.

— Видишь? Все будет хорошо, когда наступит время. А пока позволь проводить тебя в твою комнату, моя возлюбленная.

Преодолевая чудовищную слабость, Слоун поднял свою нимфу на руки и понес к дверям спальни. Осторожно поставив ее на пол, он кончиками пальцев приподнял ее подбородок и поцеловал в губы.

— Скоро, — прошептал он и с удовлетворением заметил, как закрылись ее длинные ресницы. Теплые губы прижались к его губам. — Скоро, любовь моя. Я думаю, мне надо начать подыскивать подходящее обручальное кольцо. Скажи, ты хочешь иметь ферму в штате Айова?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мелани вытащила из-под входной двери квартиры Слоуна газету. Она была немного смущена, но все еще витала в романтических облаках. Испытав новое, незнакомое доселе состояние, она так и светилась от мужских любящих ласк. Поглощенная сладкими воспоминаниями, девушка умудрилась даже засунуть сахарницу, полную сахара, в посудомоечную машину, а свою чашку с горячей водой — в холодильник.

Чтобы Слоун не узнал любовницу своих грез, Мелани побрызгала волосы лаком и заколола их наверх.

Потом вернулась на кухню, где Даниэла наводила порядок, убирая со стола обрезки бумаги, оставшиеся после вырезания куколок. Как только ей объяснили, что можно, а чего нельзя, Даниэла стала просто чудным, послушным ребенком. Ее можно было приручить, так же как и Итти, но фокус заключался в том, чтобы направить ее пытливый ум в нужное русло.

С другой стороны, ее дядя Слоун умел своей любовью растопить сердце любой женщины. Или разжечь. Мелани проснулась на рассвете как от толчка, с ужасом вспомнив, что оставила свой халат вместе с полотенцем Слоуна на кушетке. Девушка потянулась и тут, взглянув на две маленькие разорванные бретельки, окончательно убедилась, что все случившееся было не сном. Мелани нахмурилась. Бретельки являлись наглядным свидетельством того, что большие руки Слоуна были не такими уж смирными… Хотя, когда он дотрагивался до ее тела, они казались прекрасными, любящими, нежными.

Мелани жаждала испытать остроту страсти, которую Слоун пробудил в ней, обнаружить и составить подробный перечень самых чувствительных точек Слоуна и использовать их себе на благо… на их обоюдное благо.

Она вздохнула, сожалея, что это время не наступит никогда. Слоун никогда, ни за что не должен узнать, как его двойственная натура действует на нее, как разжигает ее глубоко спрятанные и доселе дремавшие желания.

Пока Даниэла одевала своих бумажных куколок и болтала с ними, время от времени пользуясь советами Мелани, та пила горячую воду и пыталась сосредоточиться на своей работе. Слоун спокойно проспал до десяти часов. Тихонько открыв дверь в его спальню, Мелани внесла поднос с завтраком.

Ее обдало присущим только Слоуну особым запахом мужчины, смешанным с ароматом хвойного мыла. Она остановилась на полдороге, чувствуя, как напряглась вся ее плоть. Этот человек доводил ее до такого трепета, такого взрыва чувственности, который она не испытывала никогда в жизни.

Одновременно с ней из коридора в темноту комнаты Слоуна проник треугольник света.

— Закрой эту проклятую дверь, Мел, — прорычал Слоун.

Ее брови метнулись вверх. Слоун-любовник исчез.

Слоун-с-мерзким-характером лежал посреди простынь, скрестив руки на груди. Огромная пухлая подушка была подмята под бок; простыня едва прикрывала низ живота. Белый хлопок резко контрастировал с загорелой кожей. Мелани заметила, что он побрился: к его подбородку прилипли три крохотных кусочка туалетной бумаги. Вид этого подбородка с подергивающимися мышцами ей не понравился.

Когда она подошла ближе, Слоун гаденько ухмыльнулся.

— Нравится чистить и убираться? Это бушующее чудовище сотрясает все вокруг, когда ты пылесосишь. Я все слышал. Не сплю уже несколько часов и только и мечтаю, чтобы ты нашла для своих из-девательств кого-нибудь другого.

— Хочешь меня уколоть? Не получится. Ты спал без задних ног по крайней мере еще час назад. Я проверяла, — сказала она с улыбкой и подошла к кровати, чтобы поставить поднос с завтраком Сло-уну на колени.

— У меня была воистину беспокойная ночь. Я то вставал, то ложился. Мужчине очень тяжело, когда женщина использует его, — промямлил Слоун.

— Использует?

— Отбирает лучший контракт. Шантажирует в самый неподходящий момент. Ты — добрая самаритянка, не так ли, Мел?

— Победителей не судят, старина, — с легкостью парировала она, сразу почувствовав себя в привычной атмосфере мерзкого характера Слоуна. Она уже хотела опустить поднос, но вдруг замерла, заметив отчетливые мужские формы под легким хлопком, прикрывающим его бедра. Внутри началось легкое покалывание. Натянутые струны заныли.

Он взглянул на нее, забрал поднос и поставил себе на ноги.

— Кофе. Черный. И немедленно, — пробурчал Слоун, оглядывая поднос с апельсиновым соком, нарезанным персиком и овсяной кашей. Подняв глаза на девушку, он несколько секунд смотрел на нее невидящим взглядом, затем свел брови на переносице.

Мелани похолодела. У Слоуна было выражение лица человека, мучительно пытающегося что-то припомнить…