Бархат. Соблазн, и ничего кроме - Ника Ёрш Страница 15

Тогда же позвонил бывший с просьбой занять ему денег и признаниями всех ошибок разом. А потом появился Алекс…

Не знаю, сколько мы ехали, но, обдумывая случившееся, я успела задремать. Проснулась от резкого торможения и, больно стукнувшись головой, вскрикнула:

– Какого лешего?!

– Приехали, – ответил Алекс, заглушив двигатель. – Оставь бутылку у бордюра.

Я непонимающе осмотрелась, щурясь от света фонаря и растирая ушибленное место свободной рукой.

– Где мы?

– У меня дома.

Он вышел первым, закрыл дверь и остановился. Пришлось последовать его примеру. Прижимая к груди алкоголь ценою в тысячу баксов, я обошла машину и встала напротив хмурого Алекса. Тот опустил взгляд на мои руки, недвусмысленно намекая на то, что его просьба осталась невыполненной.

– Это очень дорогое шампанское, – объяснила я.

– Серьёзно?

– Угу?

– Тогда тебе придется остаться здесь и охранять его, чтобы с ним что-нибудь не случилось.

– Не поняла.

– Весёлой ночи, Аня.

Он развернулся и пошел к дому, расположившемуся за высоким забором.

С тяжёлым сердцем я сделала выбор. Аккуратненько приземлив бутылку на бордюр, печально вздохнула, взглянула на неё в последний раз и поплелась за шефом.

Алекс стоял у двери, встроенной в раздвижные ворота, и внимательно смотрел на меня.

– Хочешь войти? – уточнил он.

– Хотелось бы, – буркнула я, обхватив себя за плечи и зябко поежившись. Было холодно и немного не по себе. Кажется, я трезвела.

– Замерзла?

– Нет. Просто очень люблю себя! – огрызнулась я.

Поведение шефа ужасно раздражало. Для чего все это? Не хочешь впускать меня? Тогда зачем привез?!

– Ты нарушила правила, – словно в ответ на мои вопросы отозвался он. – Хотел оставить тебя на улице, но…

– Но пожалел?

– Именно так. Ты – как слепой котенок, тыкающийся всюду своим маленьким носом в поисках более комфортного существования.

– А ты у нас кошатник, – зло ухмыльнулась я.

– Напротив. Ненавижу их. Всюду оставляют шерсть и много гадят, при этом пользы от них никакой.

Мы помолчали с минуту. Я уже решилась уйти, а перед этим плюнуть начальству прямо на начищенные до зеркального блеска ботинки, как вдруг услышала его приглушённое:

– Хорошо. Входи, Аня. Утром поговорим.

«Аня! – повторила я про себя. – Только что была чуть ли не паразитом на его теле, а теперь Аня!» Изнутри меня разрывало от обиды и задетой гордости. Но на улице было всё холоднее, шампанское на дороге больше не прельщало, да и дороги я совсем не знала. Оставалось дождаться утра. Тогда я проснусь с новыми силами и выскажу гаду все свои претензии!

* * *

Не помню, как дошла до кровати, как помылась и переоделась, но проснулась я в мужской футболке на шёлковых простынях. И всё бы ничего, только голова гудела, во рту пересохло, да и комната была мне совершенно не знакома.

Проморгавшись, недовольно поелозив и наконец усевшись в постели, начала вспоминать, где я и кто. Вспоминала-вспоминала, а потом резко захотела забыть, и побыстрее…

И только во мне проснулось раскаяние, как дверь в спальню приоткрылась.

– Проснулась? – спросил Алекс, стаскивая футболку и оставаясь в спортивных штанах. И направился через всю комнату, видимо, в ванную. – Аспирин на тумбочке. Приходи в себя, я скоро буду.

Я послушно взяла таблетку, запила её стаканом воды, найденным там же, и улеглась в кровать, ждать волшебного эффекта. И дождалась. Но не волшебства.

Рядом со мной на матрас приземлилось что-то лёгкое. Приоткрыв один глаз, я с интересом посмотрела на чёрную кожаную мухобойку. Сто лет таких не видела, разве что в детстве, у бабушки дома. Только та была зелёной и пластмассовой.

– Как голова? – спросил Алекс, привлекая моё внимание к себе.

Он стоял абсолютно обнажённый, мелкие капли воды стекали по его спортивному телу, руки были сжаты в кулаки, член напряжённо подрагивал и наливался силой.

– Лучше, – прохрипела я, тут же позабыв про все свои сомнения, тревоги и вопросы. – Спасибо.

– А вот благодарить меня не стоит, – как-то совсем недоброжелательно улыбнулся шеф. Потянувшись за мухобойкой, он взял её за рукоять и мягко шлепнул хлыстиком по открытой ладони. – Знаешь, что это?

Я кивнула.

Он удивлённо вскинул брови.

– То есть ты не так наивна и чиста, как думает твоя подружка.

Не сразу уловив смысл сказанного, я заворожённо смотрела на кожаный предмет в его руках и улыбалась, вспомнив вдруг бабушкины пироги, запах выпечки, всегда витавший в её доме, и чувство уюта… Очнувшись же, нахмурилась и спросила, уже подозревая в душе самое нехорошее:

– Что за подруга? О чем ты говоришь?

Он не отвечал, разглядывая меня из-под полуприкрытых век и думая о чём-то своём.

– Зачем тебе мухобойка? – задала я новый вопрос.

Его брови снова скользнули вверх, руки замерли, а губы скривила недоверчивая усмешка:

– Как ты назвала стек?

Настала моя очередь молчать. Что такое стек я не знала, но женская логика услужливо подсказывала, что нужен он не для битья мух.

– Аня, – позвал меня Алекс. – Я ведь озвучивал тебе правила?

Мне вдруг стало нехорошо, и виной тому был отнюдь не выпитый накануне алкоголь.

– Ты ослушалась, и при этом решила просить моей помощи.

– Я не просила!

– Ты позвонила и фактически сообщила, что тебя везут в закрытый клуб, где часто обретаются любители секса погорячее.

– Хорошо, допустим, я надеялась, что ты приедешь.

– И я приехал. Забрал тебя, привёз в свой дом, пустил в свою постель.

– Мне что теперь, руки тебе целовать?

Он ухмыльнулся:

– Я не думал прощать тебя, хотел оставить на улице, как твой бывший. И пришлось бы Арсу вновь обеспечивать не только свою любовницу, но и её дорогую подругу.

У меня на затылке зашевелились волосы. Если я всё верно поняла, то Арс – это Арсений Николаевич Питаев, папик Дашки!

Вскочив с постели, я на миг поморщилась от тупой боли в голове, но тут же взяла себя в руки и уточнила:

– Где мои вещи?

– Не-а… – Алекс покачал головой, снова ударив хлыстом по ладони, и сообщил: – Сегодня мы едем знакомиться с семьей. И ты сыграешь там роль моей девушки. Я пересилил гордыню и наплевал на свои принципы, а ты окажешь услугу мне. И никак иначе. Но сначала последует наказание.

– Нет. – Я покосилась на кожаную вещицу. – Мне очень не нравится ход твоих мыслей. И я уже давно не ребёнок, чтобы терпеть наказания.

– Аня… – Он шагнул ко мне, заставляя отступить, упереться