Дикси Браунинг - Поздняя луна Страница 15

Оттолкнув его руку, она умудрилась самостоятельно соскользнуть на землю. Если бы ее голова не была так высокомерно поднята, она, прежде всего, обратила бы внимание на грязь, в которой увязла по самые щиколотки.

— Поберегите свои новые туфельки, милочка, — предостерег ее Сайлас, и не успела она оглянуться, как он протянул руки и, приподняв ее за оба локтя, переставил на сухое место. Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее и без того бледных щек.

— Отпустите меня, — в ярости приказала она. И как это она могла думать, что они станут друзьями!

Сайлас схватил ее за локти, словно хотел поддержать. Хоть она и намокла под дождем, но весила не больше перышка, и он понял, что ему очень нравится держать ее в руках. Промокшая насквозь, разъяренная, как ведьма, она оставалась все же чертовски привлекательной женщиной. Может быть, еще одно усилие — и он поможет ей раскрыться больше. Он бросил на нее насмешливый взгляд, поднял на руки и перенес через грязь, которую легко мог бы обойти. Добравшись до двери с вывеской рыбного ресторанчика, он посмотрел в ее сердитое лицо.

— Поставьте меня на землю, — холодно потребовала она.

— А «пожалуйста»?

Он улыбнулся ей, подумав: интересно, что бы она сделала, если бы он ее поцеловал? Сморщившись, будто уже получил пощечину, он осторожно поставил ее на сухое место.

Крепко сжав губы, Рейн разъяренно глядела на него. Если он полагает, что может продолжать обращаться с ней таким же бесцеремонным образом, то пусть ищет другого управляющего для своей галереи. Она не привыкла, чтобы с ней обращались как с мешком муки.

— Пожалуйста, скажите «пожалуйста», Рейн, а не то я начну подумывать, что ваши манеры леди и гроша ломаного не стоят. Разве вы не знаете, что такое noblesse oblige note 3?

Она глубоко вздохнула, готовая разразиться парочкой совсем не подобающих леди выражений, когда он шагнул вперед и распахнул перед ней дверь ресторана. Она вдохнула теплый аппетитный запах, обернулась и встретилась с десятком любопытных глаз.

— Привет, Марджи, найдется столик поближе к батарее? — сказал Сайлас женщине в форменной одежде, которая ответила ему широкой улыбкой. — Мы попали в грязь и промочили ноги.

Онемев от смущения, Рейн позволила провести себя по усыпанному, как и все здесь, песком полу и усадить за поспешно протертый стол. Сайлас явно был здесь постоянным посетителем, судя по приему, который им оказали сидевшие здесь завсегдатаи и официантки. Никогда в жизни Рейн не ела в заведении, где бутылки с кетчупом и перченым уксусом венчали каждый столик. Она постаралась себя успокоить, насколько это было возможно, тем, что клиенты выглядят здоровыми, хотя и простоватыми. Обычно посетители здесь были одеты в резиновые сапоги, джемперы, ветровки да иногда болотные сапоги.

Рейн аккуратно развязала тугой узел шарфа, и он упал ей на плечи. Она купила его в сувенирном магазинчике музея, и прелестные бабочки на нем теперь уже никогда не будут выглядеть как прежде.

Благовоспитанно сложив руки на коленях и скрестив под столом ноги, она мрачно ждала, пока Сайлас закончит разговор с компанией рыбаков, сидевших за соседним столиком. Одного он спросил про жену, другого о глубомере, а третьему предложил одолжить автоматическую трюмную помпу.

Вопреки своему желанию, Рейн начала расслабляться. По мере того как тепло согревало ее продрогшее тело, она все острее ощущала восхитительные запахи, доносившиеся из кухни. Вдруг ее желудок конвульсивно сжался, и, когда та же самая женщина, которая их встретила, появилась вновь с двумя огромными тарелками густой похлебки из моллюсков, Рейн даже нашла силы робко улыбнуться ей.

— По-моему, я ничего не заказывала, — строго сказала она, как только женщина отошла. Просто невозможно было игнорировать этот восхитительный запах.

— Мардж сама решает, как лучше. Я здесь почти всегда ем, когда у Хильды выходной.

Улыбка Сайласа подбадривала Рейн, и та попробовала похлебку дешевой столовой ложкой, которую вытащила из свернутой бумажной салфетки.

— Не стесняйтесь, это ничуть не хуже, чем в вашей сан-францисской «Рыбацкой Пристани», — уверил он ее. — Если вы собираетесь остаться здесь, вам придется научиться есть похлебку из моллюсков а-ля Хаттерас. Без молока, без сливок, без помидоров, но зато с черным перцем в больших количествах.

Как бы она там ни называлась, похлебка была великолепной. Через несколько минут Рейн едва ли не с сожалением отложила ложку и стала пристально смотреть на сигарету, тлеющую в красной фаянсовой пепельнице.

— Ничего не получится, Сайлас. Боюсь, я не создана для… для… — Она искала слово, чтобы охарактеризовать то, что больше всего беспокоило ее в теперешнем положении, но отказалась от этого. Больше всего ее беспокоил сам Сайлас. — …для этого, — добавила она, запинаясь.

— Что вы имеете в виду? — Сайлас отодвинул свою тарелку и, сощурившись, взглянул на нее. — Уж не хотите ли вы сказать, что сдаетесь?

К собственному изумлению, он обнаружил, что просто ошеломлен. Его реакция на мысль о ее отъезде была абсолютно необъяснима. Он знал ее всего неделю. Как она успела стать столь необходимой для него за такое короткое время? Кроме того, его никогда раньше не привлекал такой тип — элегантной высокомерной недотроги. В женщинах он всегда искал что-то совсем иное. Что его, наверное, действительно задело, так это то, как она смотрит на него, полагая, что он не видит ее.

— Боюсь, я совершенно не подхожу для этой работы. Если я причиняю вам какие-то неудобства, извините.

— Неудобства! — Он отпихнул стул и резко встал, и Рейн беспомощно последовала его примеру. — Пойдемте отсюда. — Он бросил на столик пачку скомканных кредиток и почти выпихнул ее из зала.

Чудесным образом облака исчезли, и открылся кусок неба, голубого, как яички в гнезде малиновки. Вскоре небо опять стало грязно-серым, но это уже было неважно. Ведь под серыми облаками небо оставалось все таким же голубым. Странно, но ее настроение почему-то стало улучшаться.

Весь недолгий путь до галереи прошел в полнейшем молчании. Рейн была потрясена собственным заявлением и еще более напугана реакцией Сайласа. Ведь наверняка не так уж сложно найти опытного управляющего, особенно сейчас, во времена большой безработицы.

Сайлас припарковал машину около гаража и открыл заднюю дверь. Он снял с нее мокрый плащ и шарф, потом вопросительно взглянул на ее ноги, и она поспешно отступила, опасаясь, что он примется и за них.

Он был слишком непредсказуемым, чтобы она чувствовала себя, с ним в безопасности. Слишком непредсказуемым и слишком явно мужественным. Мужчины в ее жизни, какими бы отрицательными типами они ни были, всегда маскировали свою сущность под маской цивилизованности. У Сайласа не было никаких масок, никакого обманного лоска. То, что она видела, — и то, чем он был, — являлось квинтэссенцией мужского начала. И даже если бы не осталось болезненных шрамов от ее замужества и развода, ничто в ее воспитании не подготовило ее к встрече с таким мужчиной.