Кейтлин Крюс - Повторим нашу встречу Страница 16

– Кажется, твой отец обладал тонкой душой поэта.

– Нет. Поэты и художники нуждаются в покровительстве, и мой род всегда поддерживал развитие искусства и культуры. Мои предки отличались глубоким чувством морального долга и ответственности. Возможно, мне следовало родиться художником, а не наследником великого клана.

– Если бы у меня был такой дом, то я бы сделала все, чтобы сохранить его.

Пейдж показалось, что на лице Джанкарло мелькнула улыбка, но сгущавшиеся сумерки почти скрыли его. Хотя, скорее всего, это ее воображение. Сейчас Джанкарло был совершенно другим человеком.

– Пошли. – Джанкарло протянул ей руку в прощальном отблеске золотого света.

Предчувствие подсказывало Пейдж, что сейчас все – весь мир, ее жизнь – разделится на до и после. Не останется ничего, кроме дикой страсти между ними и ее хрупкого неистово бьющегося сердца.

Вечность затаилась в одном мгновении. Пейдж не смела пошевелиться, застыв на месте.

– Ты приготовил мне ужин? – Ее голос звучал беззаботно и легко, хотя над ними всегда висела тяжесть их прошлого. – Без шуток, отравить меня едой – прекрасный способ казни.

– Я – итальянец, – с ноткой добродушного возмущения ответил Джанкарло. – Конечно, я умею готовить. Но даже если бы не умел, то в имении есть целый штат шеф-поваров. Их еда достойна придирчивого гурмана.

– Осторожнее, – проворковала Пейдж, обращаясь скорее к воспоминаниям и глупому сердцу, а не к мужчине напротив, который являлся воплощением самого опасного искушения для нее. Воплощением всех ее несбыточных грез. – Я могу забыть, что должна дрожать от страха. Я начинаю наслаждаться пребыванием здесь.

Теперь его губы точно сложились в улыбку, которая согрела ее душу.

– Подчинение выражается в различных формах. – Темно-синие сумерки окутали их, словно тончайшая вуаль, теперь, когда солнце утонуло за дальним холмом. – Я хочу увидеть твою покорность во всем.

– Я готова покориться сладкой жизни. В этом же и заключается главная прелесть Италии.

– Что ж, тогда пора начать.

Его рука все еще висела в воздухе. В конце концов, Пейдж не пришлось выбирать. Она могла найти другую работу три года назад, могла покинуть Вайлет в день появления Джанкарло, могла не опускаться перед ним на колени на обочине у дороги, могла не садиться на борт самолета, могла запереться в своем коттедже и не выходить. Она давным-давно осознанно сделала свой выбор.

Ее ладонь скользнула к его сильной и теплой руке. По ее телу будто прошелся электрический разряд. Плевать, что будет дальше.

Джанкарло до сих пор не понял одного – эта женщина покорилась ему десять лет назад, и с тех пор ничего не изменилось.

Глава 5

– Если это и есть твоя месть, – сказала Пейдж сдержанно, хотя ей хотелось улыбаться, – то должна признаться, что на вкус она напоминает красное вино.

«Надо это как-то исправить», – недовольно подумал Джанкарло, наблюдая, как она бродила первому этажу его реконструированного дома. Легкость и грациозность ее походки завораживала его. Он не понимал, как это прекрасное создание могло быть настолько подлым и лживым.

«Какая разница, – оборвал резко внутренний голос. – Своими действиями ты сможешь освободиться от ее чар».

Но что-то произошло после захода солнца. Что-то переменилось в нем, но он не мог и не хотел анализировать это.

– Ночь обещает быть очень длинной, cara, – загадочно произнес Джанкарло, наполняя бокал вином, изготовленным на виноградниках Алесси.

– Ты все же решил меня пощадить, – невнятно пробормотала Пейдж будто про себя. Ее пальцы пробежались по длинному деревянному столу в просторной столовой, выдержанной в ярких теплых тонах, которые, однако, меркли перед ее красотой. – Я постараюсь не забыть об этом.

Происходящее больше походило на сцену из их прошлого, а не на акт жестокой расплаты за грехи. Сегодняшний вечер мог быть увертюрой к ночи, полной любви. Он вновь вспомнил, как хорошо им было когда-то, пламя желания разгорелось с новой силой. Но слишком много воды утекло, ничего уже нельзя было исправить.

Однако Джанкарло не мог отделаться от ощущения, словно этот вечер был началом чего-то нового. Он понимал, что рядом с этой женщиной полностью теряет способность рассуждать здраво.

Незадолго до встречи с Пейдж Джанкарло стоял на террасе замка вместе с Вайлет, поднимая бокал за ее первый приезд в Италию после смерти отца, и он радовался тому, что наконец вернулся домой. Это место хранило самые счастливые воспоминания его детства. Когда оба его родителя были живы и любовь между ними окрашивала все вокруг в радужные цвета.

– Проведенная тобой работа здесь безупречна, дорогой, – сказала Вайлет, окидывая взором прелестный вид Тосканы.

– Я помню, как мы не могли выйти за ворота дома в Бэль-Эйр, потому что нас ежеминутно караулили стаи фотографов. – Он смотрел, не отрывая глаз, на сонные холмы. Здесь нет ни одного папарацци в радиусе тысячи миль. Нет лжи и притворства. Только вечная красота природы и неиссякаемая сила земли.

– Таблоиды дают славу, и они же ее отбирают. Как ни крути, но они обладают властью, – сухо сострила Вайлет, которая сегодня выглядела просто шикарно. – Но всегда существовала черта, которую я не позволяла им пересекать. Или я просто лгу сама себе.

– Я хотел, чтобы это место стало убежищем. До главной дороги около пятнадцати миль. Любой может без труда скрыться здесь от посторонних глаз.

Вайлет сделала глоток вина и пристально посмотрела на сына. Джанкарло не знал, выдерживает ли она драматическую паузу или обдумывает его слова. Эта женщина всегда была для него загадкой, но он давно смирился с этим. Или просто убедил себя, что смирился.

– Да, здесь очень красиво, как и прежде. Я вполне могла бы жить тут счастливо и превратиться в одного из тех упитанных эмигрантов, которые вечно пишут веселые мемуары о Тоскане, восторгаясь необычностью света во время закатов. – Ее брови вопросительно изогнулись. – Но кому из нас требуется скрываться от журналистов в тени кипарисов? Тебе или мне?

– Не волнуйся, мама, – спокойно ответил Джанкарло. – Я не намерен заводить собственное потомство. Мне нет нужды прятаться от хищных взглядов и мира.

Слова сына ни капли ее не задели, и она лишь таинственно улыбнулась. Хотя чего еще стоило ожидать от звезды мирового масштаба?

– Уединенность, мой милый мальчик, слишком легко превращается в тюрьму.

И сейчас Джанкарло стоял посреди дома, который разобрал по кирпичику и снова собрал собственными руками. Он смотрел на Пейдж, женщину всей его жизни, и вдруг его осенило: он скрывался здесь последние десять лет, превратившись в отшельника, но построил дом именно для нее.