Оливия Гейтс - Лунная богиня Страница 16

Джалал обратил свое внимание на гостей:

— Теперь, после того, как к нам присоединился шейх Бассел, знайте: если я не получу трон, то вы просто поставили не на ту лошадь.

Все рассмеялись, но тут же смолкли, когда Джалал поднял руку:

— Я не только получил опытного сторонника и советника, но и родственника, который полностью на моей стороне. Видит бог, сейчас у меня не так много приверженцев, и я хочу, чтобы даже те немногие были рядом со мной. Теперь самое главное. Всем известно, что шейх Бассел и его семья несправедливо лишились титула и статуса.

— Не всем. Мне, например, об этом неизвестно, — произнесла Луджейн.

Джалал посмотрел на нее в смятении и негодовании:

— Ты хочешь сказать, тебе ни о чем не сообщили?

Ее взгляд сильнее разозлил его.

— Мне просто сказали, что это «долгая история».

— Сейчас не время для рассказов. — Бассел коснулся руки племянницы, умоляя ее угомониться.

— Самое подходящее время, — ответила она. — Здесь собрались все заинтересованные лица. Нужно начинать новую жизнь, ничего друг от друга не скрывая.

В этот момент Джалалу захотелось заорать, чтобы все вышли и Луджейн раскрыла ему все свои тайны.

— Принц Джалал, пожалуйста, простите Луджейн, — произнесла Бадрея мягким дрожащим голосом. — Эта новость стала для нее настоящим шоком. Мы скрывали от нее тайну всю жизнь.

Джалал поднял руку, не желая слушать извинений утонченной дамы, так как не смог бы компенсировать ей страдания прошлых лет.

— Не нужно, шейхиня Бадрея.

Женщина покачнулась, на ее глаза навернулись слезы.

— Ого! Значит, я тоже шейхиня? — снова вмешалась Луджейн. — Если так, то я разрешаю вам некогда меня так не называть.

Джалал подошел к ней:

— Ну и как тебя называть?

Она прищурила серебристые глаза:

— По имени.

Он почти касался ног сидящей на диване Луджейн и уже представлял, как поцелует ее розовые губы, заставляя замолчать.

— Итак, Луджейн. — Он чеканил каждый слог, будто пробуя их на вкус. — Позволь мне рассказать тебе всю историю. Она началась при жизни твоего деда. И моей бабушки.

Она округлила глаза:

— Ты хочешь сказать, что тут замешана твоя бабушка?

— Замешана. — Он горько хмыкнул. — Можно и так сказать. Она была единственной, кто обвинил твоего деда в краже и измене. Но она оказалась милосердной, поэтому попросила лишить твоего деда титула, но не отбирать свободу. Когда твоему дяде было пятнадцать, а твоей матери двенадцать лет, их семья лишилась высокого статуса. Твой дед возглавлял королевскую гвардию, но после осуждения ни он, ни члены его семьи не могли найти работу в королевстве. Моя бабушка снова проявила гуманность и сделала их своими слугами. В обмен на помилование твой дедушка и все члены его семьи поклялись не рассказывать о том, что произошло. В противном случае их ждало изощренное наказание. Твоя семья не пережила бы позора, если бы ей постоянно напоминали, что она потеряла. Поэтому о той истории никто не вспоминал.

Воцарилось оглушающее молчание.

Луджейн уставилась на него, потом внезапно поднялась. Их тела слегка соприкоснулись, и Джалал ощутил чувственный трепет.

Она посмотрела на него с неприязнью:

— Я должна была понять, что твоя семья устроила какую-то каверзу. Твоя мать оказалась достойной дочерью своей матери.

— Луджейн! Прекрати!

— Твоя бабушка оговорила моего деда, не так ли? Это была личная месть? И неужели ей поверили на слово? Ты достаточно быстро доказал его невиновность, когда решил вернуть честь моей семье?

Он стиснул зубы:

— Ты правильно подытожила.

Луджейн фыркнула. На этот раз по комнате пронеслись удивленные возгласы.

— Так почему же после ее смерти не восторжествовала истина? Потому что твоя мать решила и дальше нас гнобить? А почему об этом не стало известно, когда ее отправили в ссылку? Отчего молчали, когда изгнали твоего дядю и двоюродных братьев? Почему молчали все, включая мою страдающую семью? Отчего потребовались так называемые случайные обстоятельства, чтобы раскрыть этот жестокий поступок?

— Боже, Луджейн, что с тобой случилось?

Луджейн бросила на обезумевшего дядюшку свирепый взгляд, потом снова посмотрела на Джалала и в ярости выпалила:

— Вы считаете, я переступаю запретную черту, ваше высочество? Вы думаете, я не имею права позлиться несколько минут после десятилетий позора и угнетения моей семьи по вине ваших родственничков?

Бассел встал и взволнованно схватил ее за руку:

— Луджейн, ты зашла слишком далеко.

Дрожащей рукой Бадрея взяла дочь за другую руку:

— Что бы ни произошло между членами наших семей в прошлом, это не имеет отношения к принцу Джалалу и его матери.

Луджейн повернулась к ней и прорычала, как горделивая львица:

— В самом деле? Ты хочешь сказать, она проявила сострадание, сделав вас своими рабами и куклами для битья? Она правильно сделала, запретив тебе, четырнадцатилетней девочке, бросить школу, чтобы ты подавала ей тапочки и играла роль лабораторной мыши, на которой она оттачивала свои жестокие приемы? Прости меня, но я иного мнения.

Сердце Джалала сжалось от стыда. Он чувствовал себя виноватым в очередном позорном поступке членов своей семьи. Он винил себя в том, что совсем недавно узнал настоящую историю семьи Луджейн и масштабы преступлений матери.

— Все в прошлом, — настаивала Бадрея. — Как только принц Джалал узнал правду, он не только восстановил нашу семью в правах, но и предложил твоему дяде престижную должность, которую предложил бы только тому, кто заслуживает его доверия.

— То есть теперь мы должны перед ним приседать и петь ему йодлем дифирамбы? — прорычала Луджейн. — Затем биться головой о пол, благодаря? Или мы должны пойти еще дальше и…

— Луджейн!

Мягкое предостережение дяди возымело эффект — Луджейн умолкла на полуслове, дрожа от обиды и гнева.

В любое другое время, даже час назад, до того, как узнал о ребенке Луджейн, Джалал упивался бы ее яростью и противостоянием. Но сейчас он лишь спровоцирует еще больше гнева.

Отойдя от нее, он повернулся к остальным гостям, которые выглядели так, будто хотели провалиться под землю.

Джалал сделал глубокий вдох:

— Благодарю вас всех за участие и помощь в организации празднования присоединения шейха Бассела к нашей команде. Вскоре мы соберемся снова, чтобы обсудить будущие проекты и стратегии в деталях. Но я думаю, сейчас вечер лучше завершить.

Ему показалось, что Луджейн пробормотала «наконец-то», а потом раздался коллективный вздох облегчения.