Венец безбрачия - Светлана Юрьевна Павлова-Гончарова Страница 16

– А где вы купили эту милоту? – решила выручить ее мама Маши, указывая на салфетки – очень атмосферненько смотрится!

– Правда, мама? – Маша скромно опустила глаза. Это я шила и вышивала. Мне захотелось что-то красивое для дома сделать своими руками.

Также открыв рот, теща присоединилась к свекрови.

– А давайте за прекрасную хозяйку! За нашу Машеньку! – разрядил обстановку Ленькин отец, подняв рюмку.

– И за ее замечательного вдохновителя, который в меня верил и во всем поддерживал! – дополнила счастливая Маша.

Какая я вам бабушка?

– Ты на мою мать не рассчитывай. Вообще. – предупредил Егор свою молодую жену Люду, когда они впервые заговорили о том, что им нужен ребенок.

– Да… я, вообще-то, как-то на нас рассчитываю, – растерянно улыбнулась она. – это же наша семья и наш ребенок.

– Вот именно. Только мы и наш ребенок, – Егор обнял жену и сменил тему.

Он не хотел расстраивать ее мрачными прогнозами: он хорошо знал свою мать, и в этом случае "не рассчитывай вообще" так и значило "не рассчитывай ВООБЩЕ".

Нет, Раиса Васильевна, мама Егора, была абсолютно нормальным адекватным человеком: не маргиналкой, не асоциальной личностью – самой обычной женщиной с самой прозаичной должностью бухгалтера. Просто Егора она не любила. На самом деле, он очень сомневался в том, что она любила вообще хоть кого-то в этом жизни.

Она поливала грязью свою свекровь, хотя она воспитывала Егора до трех лет, она ненавидела свою мать, хотя она работала педикюршей в самих "Сандунах" и зарабатывала в два-три раза больше среднего инженера. Причем, все деньги тратила на дочь Раю и единственного внука. Также "гадом" и "козлом" всегда был отец Егора, который, не выдержав постоянных скандалов, сбежал, едва Егору исполнилось пять лет.

Да и сам Егор с самого раннего детства осознал, что такое быть нелюбимым ребенком. Нет, безусловно, над ним никто не издевался, его не били, даже ругали крайне редко. Он был сыт и одет в нормальную, чистую и выглаженную одежду. Но на этом свои родительские обязанности мать считала исчерпанными.

Она никогда не обнимала сына, не разговаривала с ним ни о чем, не интересовалась его школьными делами, его мыслями, желаниями или проблемами.

– Мне некогда выслушивать эти глупости! – говорила она и убегала в магазин присматривать себе новую шубу или колечко ("люблю меха и бриллианты" – часто повторяла она) – мама снова подкинула значительную сумму. А Егор, сделав уроки, шел в волейбольную секцию, потом в изостудию.

"Хорошо, что у меня хотя бы есть бабушки, которым я нужен," – думал он, расстраиваясь до слез от равнодушия матери…

Вскоре мать вышла замуж второй раз, и ей стало совсем не до сына: с новым мужем они то ходили по театрам, то по гостям (иногда до поздней ночи), а то и вовсе уезжали на все выходные, подкидывая Егора то одной, то другой бабушке. Егор даже не слишком расстраивался. Он привык.

…И вот теперь уже взрослый Егор сам мечтал о ребенке. "Я буду самым лучшим отцом, – дал он себе обещание. – у меня всегда будет время на малыша!"

И, надо сказать, слово он свое сдержал. Из Егора получился отличный папа – такой, что через два года после рождения сына Люда, не задумываясь, родила еще и дочку.

Конечно, с детьми было непросто: родители Люды жили очень далеко, а прогнозы Егора относительно его мамы сбылись полностью. Так что приходилось справляться самим.

– Я отдала тебе всю свою молодость, – заявила Раиса Васильевна, соблаговолив прийти взглянуть на внука. – А теперь хочу пожить для себя. В свое удовольствие. Вот. Купи ЕМУ что-нибудь. – она протянула конверт, но Егор вежливо отказался.

– Мама, может, ты хотя бы пройдешь в комнату?

– Зачем? Твоего сына я увидела, спасибо. Симпатичный. – и она ушла. Когда родилась дочка, история повторилась практически один в один.

Нельзя сказать, что Раиса Васильевна внуков не видела вовсе: когда малыши уже подросли, она стала приходить чаще, на все праздники – иногда одна, иногда с мужем. Но холодность и отстраненность ее никуда не делись.

– Смотри, бабушка пришла – радостно сказала Люда, держа на руках двухлетнюю дочку и подзывая сына.

– Чтоооо? – услышав возмущенный крик, дети вздрогнули и прижались к матери: – Какая я вам БАБУШКА??? Я дама! На крайний случай, "тетя". Извольте меня называть именно так – и чтобы никаких "бабушек"!

Прошло еще несколько лет. Умер муж Раисы Васильевны, и она осталась совсем одна. Еще какое-то время по инерции она продолжала "жить для себя", а потом заскучала. И вспомнила про внуков. Настал день, когда она сама позвонила и предложила посидеть с внуками, пока родители куда-нибудь сходят и отдохнут.

И Егор, и Люда, обрадовались тому, что отношения налаживаются и с радостью согласились. Однако, вернувшись из кино, они застали ревущих детей, запертых в одной комнате и возмущенную Раису Васильевну – в другой.

– Ноги моей в этом доме не будет! – заявила она. – У вас не дети, а звери. Понимаете? – она повысила голос – Ваши дети – НЕ ЛЮДИ! Я им так и сказала. Они недостойны называться ЛЮДЬМИ!

– Мама, да в чем дело? – первым опомнился Егор.

– В ЧЕМ? Ты меня спрашиваешь – "в чем?" Ты знаешь, как твои дети меня называют? "Дама Рая"!.. А когда я сказала, что я, вообще-то их бабушка, они нагло заявили "какая я им бабушка"!.. Нет, милые мои! Сами воспитали хамов, сами с ними и мучайтесь! А я умываю руки!" – дама Рая сунула ноги с туфли, сорвала с вешалки модный плащ и шляпку и, ни слова не говоря, выскочила из квартиры.

– Аминь – выдохнул Егор, погладил по голове испуганно молчавшую Люду и крикнул детям: – Идите сюда, разбойники, будем чай с тортом пить!

Триумф двоечника.

Ромка перешел в эту школу в восьмом классе и сразу стал невероятно популярным. Еще бы! Красавчик, спортсмен, стильно одетый и всегда имеющий просто невероятное количество карманных денег. К тому же он вместе с родителями пять лет прожил во Франции.

Конечно, он резко выделялся на фоне одноклассников: одетых в ужасные серо-коричневые вытянутые свитера и считающих копейки, чтобы купить сухариков в школьном буфете – на нормальный обед денег не хватало.

До прихода Ромки никто не задумывался, что может быть как-то иначе, всем было тяжело в середине девяностых, все выживали как могли. И тут – такой модный богатый красавчик, словно пришедший из какого-то заграничного фильма про золотую молодежь. Сложно сказать, почему родители отдали его в обычную школу, но факт