Аннемари Шоэнли - Строптивая женщина Страница 16

— А кто помогает жене?

— Муж. Тем, что охраняет и обеспечивает ее.

Марлена невольно улыбнулась:

— Охраняет? От кого? От диких зверей? Я думаю, по твоему представлению семья функционирует, только когда каждый из них что-то утаивает: он — свою слабость, она — свою силу.

— Ну и что? Что в этом плохого?

— Ужасно то, что женщина поддерживает мужчину, не смея рассчитывать на ответную поддержку с его стороны.

— Разве ты не чувствуешь поддержки с моей стороны? — спросил Бернхард рассерженно.

Марлена молчала.

— Этот дом, шкафы, полные одежды, наше положение в обществе и уровень жизни… Это все не поддержка?

— Это зависимость. Ты мне тысячекратно можешь повторять, что в твоих успехах на работе есть доля и моего труда, но я этого не ощущаю.

Бернхард со снисходительной улыбкой покачал головой.

— Знаю, знаю, теперь ты будешь утверждать, что для тебя важно иметь уравновешенную, улыбающуюся супругу, с нетерпением ждущую мужа к ужину. Но на самом деле ты хочешь моей зависимости. Я уж не говорю о том, как это удобно — перекладывать все скучные домашние проблемы на чужие плечи.

В его глазах появилось хитроватое выражение:

— Так ты чувствуешь себя недостаточно загруженной?

Снова Марлена ощутила дурноту, подкатывающую от желудка к горлу. Она прекрасно понимала, что Бернхард имеет в виду. Второго ребенка.

В Сочельник она пригласила своих родителей, братьев и свекровь. Чтобы успеть украсить елку, убрать и все подготовить, она отослала Бернхарда и Андреа к Ульрике Штритмайстер на целый день. Марлена положила рядом с каждым прибором нашпигованные гвоздикой мандарины, приготовила пунш и занялась елкой. Проходя мимо зеркала, она мельком взглянула в него сквозь опущенные ресницы и увидела свое разгоряченное лицо и растрепанные волосы. Она не узнала себя. На мгновение ей показалось, что это мать смотрит на нее из зеркала. Марлена испуганно остановилась. Утром она не надела лифчик под блузку, на груди и обнаженной шее собрались капельки пота, спортивные брюки вытянулись на коленках, тапочки все были в пятнах. Она была безобразна. Бесцветна. Безликая женщина средних лет.

В этот момент в дверь позвонили. На площадке стоял с иголочки одетый мужчина лет сорока. У него было худощавое породистое лицо и совершенно лысая голова.

Мужчина приветливо улыбался:

— Я живу за несколько домов отсюда. Вчера мне по ошибке принесли посылку, предназначавшуюся для вас.

Марлена торопливо убрала с лица волосы, пригласила его войти и предложила рождественское печенье.

Он осмотрелся:

— У вас так красиво!

— Вы находите? — Она с сомнением оглядела свою гостиную.

Он усмехнулся:

— Может быть, только эта мебель чересчур строга… для такой юной хозяйки.

Он охотно разговорился, сказал ей, что живет один, работает в издательстве и часто видит ее в саду, когда она подстригает газон или играет с дочкой. В последнее время она так часто бывает грустна, что он подумал, будто у нее что-то случилось. Сказав это, сосед заметно смутился.

Она была изумлена подобной откровенностью и не знала, о чем еще можно было бы говорить с этим человеком.

— Простите, что отнял у вас время. — Гость встал. — Спасибо за угощение.

Марлене не хотелось, чтобы сосед уходил. Не зная почему, она вдруг ощутила симпатию к нему. Словно его присутствие и внимание были ей жизненно необходимы. Марлена предложила ему бокал вина. Он без возражений опустился на диван.

Она на секунду заглянула в ванную, заколола волосы и надела нарядную блузку. Заскочила на кухню, открыла бутылку вина и взяла бокалы.

— С Рождеством!

Марлена объяснила, что ведет замкнутый образ жизни и толком не знает никого из соседей. А потом без всякого перехода, к собственному удивлению, вдруг принялась говорить о своих проблемах, о скуке и однообразии своей жизни.

Он с пониманием слушал ее.

— Это очень сложная область, — серьезно сказал он.

Он хорошо понимает особенности взаимоотношений мужа и жены, поскольку сам гомосексуалист, а возможно, гомосексуальному мужчине легче понять женщину.

— Вы не согласились бы пообедать у меня на будущей неделе? Я неплохо готовлю. — Сосед улыбался, ожидая ее ответа.

Она приняла его приглашение и на прощание завернула ему большой кусок рождественского пирога.

— Рада была познакомиться с вами.

Он покраснел и спустился по ступенькам крыльца.

— Извините, а как вас зовут?

Он смущенно обернулся:

— Боже мой… Разве я не представился?! Мориц. Меня зовут Мориц Кайзер.

Марлена сидела со своим бокалом за кухонным столом и прислушивалась к разговору в гостиной. Раздача подарков закончилась. Андреа забавляла своими рассказами братьев Марлены, а Тилли и Бруно Шуберты беседовали с Бернхардом и его матерью.

— Она не такая, как другие женщины, и терпеть не может домашние дела, — с сожалением констатировал Бернхард.

— Просто она еще очень молода и наивна, — объяснила ее мать.

Бруно Шуберт утверждал, что она просто нуждается в сильной руке. Тилли робко возразила, что главное в браке — это любовь, а все остальное приложится.

Слово «любовь», как заблудившаяся птичка, залетело в кухню к Марлене. Она облизала ложку и вдруг в оконном стекле увидела свое искаженное лицо. Марлена приподняла уголки губ и скорчила гримасу. Ну вот. Теперь она точно похожа на слабоумную! Может, она и вправду дурочка? Глупенькая Марлена Штритмайстер, сидящая в кухне своего пятикомнатного дома и упивающаяся пуншем. О, Господи! Как могут они обсуждать ее, будто Марлены здесь нет? Как будто она непослушный, капризный ребенок, о котором с осуждением говорят мудрые взрослые!

Она открыла застекленную дверцу в проеме между кухней и столовой.

— Вы все еще очень удивитесь, — произнесла вдруг она.

Четыре головы испуганно повернулись к ней.

— Вы очень даже удивитесь!

Она рывком захлопнула дверцу. Грохот раздался такой, словно выстрелили из ружья.

Снаружи дом Морица Кайзера был как две капли воды похож на ее собственный. Но обстановка — насколько она могла рассмотреть — тут же пробудила в ней желание поменяться квартирами. На начищенном полу лежали светлые ковры, современные книжные полки были умело скомбинированы со стильной мебелью, в столовой стояло пианино, окно между кухней и столовой было заделано.

Они обедали в кухне. Мориц рассказал ей, что ему сорок один год и что этот дом он унаследовал от родителей. Он работает составителем текстов в рекламном издательстве, которое издает также городские карты и брошюры для коммунальных служб, а теперь собирается значительно расширяться.