Мэри Берчелл - Сердце мужчины Страница 17

— Милая! — Его голос прозвучал очень тихо. — Увижу ли я вас снова?

— О! Я поняла, что мы распрощались навсегда, — ответила она шепотом.

— Я тоже так думал. Простите меня, но… Она вдруг заметила в нескольких шагах от себя Роджера, пробирающегося через толпу. Он искал ее и в любой момент мог оказаться рядом. Не спуская с него глаз, Хилма прошептала:

— В воскресенье днем. В Ричмондском парке у ворот Робин Гуда, в половине четвертого.

Она едва расслышала ответ: «Я там буду» и устремилась навстречу Роджеру.

— Ах, вот ты где, — улыбнулся Роджер и взял ее под локоть. — Прости, что я так долго. Здесь как будто собралась половина всех машин Лондона, я едва нашел свою машину. Она там, в боковой улочке. Если ты не против немного пройтись, мы уедем быстрее, иначе нам придется ждать, пока можно будет подъехать к входу.

Хилма не возражала. Ее мысли были заняты Ричмондским парком и предстоящей встречей.

Всю дорогу до дома она молчала. Роджер же, наоборот, был более разговорчив, чем обычно. Вечер ему понравился гораздо больше, чем он ожидал, и теперь он был в благодушном расположении.

— Довольно неожиданно было повстречать здесь Тоби Элтона. Я понятия не имел, что он ходит на такие сборища.

— Что за Элтон? — Она поймала себя на том, что уже давно не слушает его, погрузившись в свои горестные размышления…

— Тоби Элтон, я ведь тебе о нем рассказывал, — с обидой сказал он.

— Ах, это тот самый Элтон, с которым ты учился в Кембридже? Удивляюсь, как это могло вылететь у меня из головы.

— Ну, конечно, тот самый парень. Великолепный крикетист. Правда, это было двадцать лет назад. — Роджер мечтательно улыбнулся своим воспоминаниям.

Двадцать лет тому назад он учился с Роджером! Значит, Роджеру около сорока! И он больше, чем на шестнадцать лет старше ее?.. Но, в конце концов, нельзя же иметь все.

Она обрадовалась, когда они наконец подъехали к ее дому. Роджер поцеловал ее на прощанье, пожелав спокойной ночи, как раз перед тем, как машина остановилась. Он никогда не проявлял своих чувств, не убедившись, что шофер занят своим делом и не обращает на него никакого внимания.

Хилма тихо открыла дверь и вошла в дом. Свет был везде погашен. Она знала, что отец и мать давно спят. Однако не удивилась, когда, не успев и наполовину раздеться, услышала, как скрипнула дверь их спальни.

Обычно, когда Хилма возвращалась с какого-нибудь по-настоящему интересного мероприятия, миссис Арнолл дожидалась ее и приходила расспросить, как прошел вечер. Услышав осторожный стук, Хилма улыбнулась и тихо сказала:

— Входи, мама.

Миссис Арнолл вошла в своем неизменном розовом халате.

— Дорогая, ну как ты повеселилась?

— Изумительно! — Хилма смотрела на нее блестящими глазами, что само по себе служило подтверждением ее словам. — Даже Роджеру понравилось, — добавила она.

— Ах, я всегда так радуюсь, дорогая, когда ты посещаешь приличные места, — с тоской в голосе сказала миссис Арнолл.

Под «приличными местами» она имела в виду места, которые они с отцом посещали в счастливые дни их благополучной жизни.

— Неужели ты не спала, ожидая услышать мой отчет о вечере? — спросила Хилма, снимая свои лучшие колготки.

— Нет, нет, я спала. Меня разбудила подъехавшая машина.

— О, прости мама.

— Это неважно, дорогая. Мне не терпелось узнать твои впечатления.

Хилма улыбнулась и закусила губу. Это любопытство матери выглядело так же трогательно и одновременно как-то беспомощно, как и бодрая уверенность отца, когда он отправлялся навстречу очередной неудаче. Мать говорила так, словно жила в чужой стране и ожидала новостей из дома.

— Это было великолепно. — Хилма постаралась подробно описать все, что было: комнаты, платья, даже освещенный луной сад. — Весь вечер царила такая атмосфера… приключения, будто вот-вот должно было произойти что-то необычное.

— Понимаю, — кивнула мать. — Знаешь, если все делается небрежно, кое-как, то и выглядит это довольно дешево и печально, но если с размахом, не жалея денег, да еще с фантазией, то так и должно быть.

— Да, пожалуй. — Хилма почти не слушала рассуждения матери. Она вновь и вновь переживала тот момент вечера, когда оказалась на скамейке сказочного парка, залитого серебристым светом луны.

— Знаешь, дорогая. — Мать сидела в низком кресле, обхватив колени руками. — У меня возникает глубокое чувство удовлетворения, когда я думаю о том, что Роджер имеет возможность предоставить тебе более чем обеспеченную жизнь. Мне ненавистна сама мысль, что могло случиться так, что после замужества тебе пришлось бы экономить, изворачиваться и постоянно беспокоиться о завтрашнем дне, как мне теперь.

— Ах, мама! — Быстро обернувшись, Хилма с состраданием посмотрела — на нее. — Я знаю, тебе очень достается. Это ужасно.

— Что ж, по крайней мере, сначала мне было очень хорошо, — призналась мать. — К сожалению, я не знаю, лучше ли мне сейчас от этого. Я имею в виду, что, может быть, лучше было бы вообще не знать, какой прекрасной и комфортной бывает жизнь, если ты богат. А возможно, что воспоминания о хорошей жизни служат утешением и дают силы мириться с сегодняшней нуждой. Впрочем, по-моему, когда становишься старше, это теряет свое значение, за исключением разве что постоянного раздражения… Но когда ты молода… — Она покачала головой.

— Но разве ты не считаешь, что, по крайней мере, в молодости есть сила духа, способность не сдаваться, наконец, надежда. — В голосе Хилмы прозвучала какая-то мольба. Как будто она просила мать подтвердить какую-то ее новую теорию, зарождающуюся у нее в голове.

Но миссис Арнолл снова покачала головой, и на этот раз еще настойчивее.

— Нет, Хилма, не могу представить себе ничего ужаснее, чем быть молодой, красивой, и не иметь возможности наслаждаться жизнью. Именно поэтому я так рада, что ты выходишь замуж за состоятельного человека, который обеспечит тебе достойную оправу. Ты сможешь иметь красивые наряды, ты хороша собой, чтобы показать себя во всем блеске. Ты сможешь путешествовать с комфортом, испытывать радость, вместо того чтобы сидеть на палубе или на веранде отеля, наблюдая, как другие развлекаются, наслаждаясь жизнью. Ты сможешь дать детям самое лучшее образование, не задумываясь, сколько это будет стоить… Словом, все, потому что ты будешь богата, — закончила миссис Арнолл не очень понятно, но выразительно.

Хилма угрюмо посмотрела на мать. Она знала силу всех этих доводов. Перечисляя преимущества, мать начала с нарядов и закончила детьми. Разумеется, она не имела в виду, что все будет буквально так. Она просто рассуждала о том, как хорошо иметь деньги, которые обеспечивают все это…