Барбара Воллес - Наш сказочный роман Страница 18

– Готовы к разговору? – спросил Стюарт, подождав, пока она сполоснет банку.

– Много говорить не придется. – Пейшенс уже решила сообщить ему лишь самые краткие сведения. – Мне были нужны деньги, а танцы – единственная хорошо оплачиваемая работа, какую я смогла найти.

За исключением того, что она дважды отказывалась от этого предложения, но потом все же пришлось согласиться, да и то лишь потому, что похотливый хозяин кафе, где она тогда работала, не захотел дать ей больше часов, если она не переспит с ним.

– Интересно. – Стюарт выдвинул стул, предлагая ей сесть. – А теперь выкладывайте все начистоту.

Все? Сердце неровно заколотилось. Она никому не рассказывала… всего.

– К чему вам подробности?

– К тому, что мне это не безразлично.

Ему нужны подробности. Он ведь юрист и захочет собрать все факты.

Пейшенс села и вытерла потные ладони о платье.

– Откуда вы хотите, чтобы я начала?

– С самого начала.

– Я родилась.

– Я серьезно вас спрашиваю.

– И я тоже серьезно отвечаю. Все вообще-то началось, когда родилась Пайпер. Моя мать… поймите меня правильно, она вовсе не была ужасной матерью. Я хочу сказать, что она не била нас, не морила голодом. Она просто не предназначена быть матерью, понимаете?

Пейшенс бросила на него быстрый взгляд через стол – ей стало ясно, что он этого не понимает. Тем не менее она продолжила:

– Она, видно, думала, что рождение ребенка удержит отца Пайпер, но… – Пейшенс пожала плечами. – В любом случае, как только я подросла, она переложила заботы о Пайпер на меня.

– Фасонный торт для миссис Ф., – произнес он. – Сколько вам тогда было?

– Двенадцать или тринадцать? Да, тринадцать. Но это было не трудно, – поспешила добавить она. – Пайпер была хорошим ребенком, никогда не причиняла никаких неприятностей, всегда выполняла уроки.

– Тринадцатилетняя девочка ухаживает за пятилетней. Вас это не обижало?

Обычно у нее был готов на это ответ – нет. Но Стюарт смотрел на нее так, будто читал ее мысли, и вместо отрицательного ответа она сказала правду:

– Иногда обижало, но выбора не было. Она – моя семья, и я несла за нее ответственность.

Стюарт едва заметно кивнул, и она поняла: если кто и сознает важность ответственности за семью, так это он.

Пейшенс продолжила свой рассказ:

– Когда мать умерла, мы с Пайпер остались одни. Я обещала, что мы никогда не разлучимся, чтобы ни произошло.

– Вам были нужны деньги? Для Пайпер?

– Да. – Пейшенс уставилась в стол. – Мать оставила нас без гроша. Я не знала, что делать.

– А как же социальная помощь? Есть программы…

– Вы не понимаете. Все не так просто.

Да откуда ему понять? У таких людей, как он, всегда есть все.

– Но наверняка…

– Мы жили в автомобиле! – бросила она ему в лицо. Впервые она громко говорила о том, что произошло. – Мы боялись, что если скажем кому-нибудь, то Пайпер заберет служба опеки, а я поклялась, что этого не будет. – В мозгу сразу возникло испуганное личико сестры, полный отчаяния голос. Пейшенс зажмурилась. – Я не могла нарушить своего обещания. Мы с ней были друг для друга всем. Потерять ее – это словно…

– Потерять собственного ребенка.

– Да. – Неужели он ее понимает? Она открыла глаза и посмотрела на него умоляющим взглядом. – Я сделала бы что угодно, лишь бы оградить Пайпер. Все, что угодно.

Здесь она должна остановиться. Нет причины делиться с ним дальнейшими подробностями. Потому что разговоры о ее прошлом… это все равно что разбить стекло. Трещина будет удлиняться, пока все не развалится на части. Но… слова полились сами собой.

– Рядом с нами жил один парень. Его звали Бен. Он постоянно меня преследовал, говорил, что я секс-бомба. И что девушка с такой фигурой могла бы загребать большие деньги в клубе, где он работал. Я не обращала на это внимания… до тех пор, пока у меня не осталось выбора.

Не в силах больше усидеть, Пейшенс встала, резко отодвинув стул, и подошла к окну. Сморщенное лицо смотрело на нее из стекла.

– Был январь. Мы весь день ничего не ели. Работу я потеряла, денег не было. Пайпер простудилась. Похоже на телесериал, да? – Пейшенс усмехнулась. – Я не знала, что делать, – прошептала она. Отчаяние и стыд того рокового дня заново навалились на нее и душили. – Я сказала себе, что это только на время. Пока не накоплю денег.

– И сколько же это длилось?

Почему он спрашивает? Мог бы сам догадаться. До тех пор, пока она не нашла работу у Аны.

– Судьба играет с нами, – сказала Пейшенс, прижав голову к стеклу. – Говоришь себе, что это только на несколько недель, несколько месяцев – не больше. И не успеешь оглянуться, как месяцы оборачиваются годом. Двумя. Потом ты начинаешь думать, что, возможно, ни на что лучшее не способна. Я хочу сказать, что когда нет никакого опыта, то любая работа, которую можешь получить, малооплачиваемая, а найти что-то другое трудно. Да и кто возьмет на работу человека, танцевавшего на столе?

– На столе?

– Да. Как-то пьяница схватил меня за лодыжку, – выдохнула она, оставив отметку на стекле. Пейшенс шарфом вытерла пятно. – Иногда я думаю, продержись я еще один день… Я до сих пор ощущаю на себе их взгляды, – прошептала она. – По ночам. Они смотрят на меня… тупые, стеклянные глаза. Я представляю, что они хотят со мной сделать. – Пейшенс зажала ладонью рот: воспоминания душили ее. Но сдавленные рыдания все равно вырвались. – От них я чувствовала себя облитой грязью.

– Тихо-тихо. – Стюарт оказался у окна, его лицо отразилось в стекле рядом с ее лицом. Он не касался ее, но его близость… это так хорошо.

– Но я сдержала обещание, – сказала она. – Я уберегла нас от улицы, и я создала для Пайпер нормальную жизнь. Когда становилось совсем невмоготу, я повторяла: «Обещание я выполнила».

У Стюарта вырвался вздох, словно эхо ее собственного – мучительного, тяжелого. Она не думала, что сможет столько ему открыть, рассказать то, о чем никому не говорила.

– Вы хотели узнать все. Ну вот…

Теперь он переваривает то, что узнал. А что он подумает, если узнает одну деталь, которую она скрыла? Но как сказать ему то, в чем она себе боялась признаться?

– Вы ведь считаете, что у меня были корыстные планы, но это не так. Я случайно встретилась с Аной, и она предложила мне эту должность. – Пейшенс повернулась к нему – пусть видит, что она говорит искренне. – Ана – первый человек помимо Пайпер, кто отнесся ко мне с уважением. Клянусь, что никогда не нанесла бы ей никакого ущерба. Мне просто было необходимо вырваться из той среды.

– Вы достойны уважения, – прошептал Стюарт.

– Уважения? – жалобно произнесла она.

– Да, уважения. – Он большим пальцем смахнул с ее щеки слезинки, покатившиеся из глаз. – Вы заслуживаете лучшей жизни.