Триш Мори - На ее условиях Страница 19

— Я думал, ты хотел получить виноградник, — сказал старик со слезами на глазах. — Я думал, ты хотел забрать последнее, что у меня осталось. Но ты приходил сюда ради моей внучки, день за днем.

Алесандер отвел взгляд, и Симона поторопилась нарушить молчание:

— Мы хотим, чтобы ты был на свадьбе, Abuelo. Я надеялась, ты отведешь меня к алтарю.

Ее дед помолодел на глазах.

— Еще как отведу! — Скрюченной от старости рукой он поднял пустой бокал. — Еще вина! Моя внучка выходит замуж, за это нужно выпить!

— Спасибо тебе.

Симона провожала Алесандера до машины. Ланч окончился, Фелипе задремал под пологом из листьев.

— За что?

— За то, что ты убедил Фелипе. Когда он спросил, любишь ли ты меня, я думала, нашему плану конец.

Алесандер выгнул бровь:

— Ты думала, я просто скажу «нет»?

— Я не знала, что ты скажешь.

Он взял ее за руку, и Симона ничего не заподозрила, потому что Фелипе все еще мог их увидеть, если бы проснулся. Кроме того, она должна была привыкать к его прикосновениям.

— Мне было нетрудно придумать, что сказать. Ты действительно одна такая, и ты ворвалась в мою жизнь, когда появилась у меня на пороге с этой безумной идеей. И как я могу выпустить тебя из рук, если ты приносишь мне такую выгоду? Фелипе был прав.

— Но ты его в этом разубедил.

— Да. Будем надеяться, он никогда не узнает правду.

— Мне совсем не нравится врать, но это для благого дела. Посмотри, как он счастлив. Он улыбается и впервые за долгое время чего-то ждет. Спасибо, что согласился на все это и что убедил его.

Алесандер улыбнулся и подтянул ее ближе. Симона затаила дыхание. Он поцелует ее? Она это позволит? Это же не будет ничего значить, они просто делают вид на случай, если Фелипе смотрит, так что она не будет его останавливать… Но горячие губы коснулись ее лба, и вздох вырвался из ее груди. Облегченный вздох, сказала она себе твердо, не разочарованный. Не важно, как сжалось ее сердце. Вот только Алесандер ее не отпустил. Он стоял так близко, что она чувствовала его дыхание на своем лице, а потом он взял ее за подбородок и приподнял ее голову.

— Я должен тебя поцеловать, — сказал он негромко, глядя в ее глаза. — По-настоящему на этот раз, и я тебя предупреждаю, поцелуй может быть долгим.

— Ради Фелипе? — прошептала Симона. — Если он смотрит?

— Ради себя, — прорычал мужчина.

Если бы этого признания не хватило, чтобы воспламенить ее кровь, прикосновение его губ довершило эффект. Он был на вкус как вино, что они делили за ланчем, и как кофе, и как обжигающая страсть. Как наркотик. Как пламя.

Сердце Симоны забилось чаще, когда он привлек ее ближе. Их языки встретились в танце, который скоро стал страстной битвой, и все тайные места в ее теле отзывались на это безумие пульсирующим жаром. О, этот мужчина умел целоваться. Никогда Симона не ждала подобного от одного лишь поцелуя. И хотя она не хотела испытывать все это, ей было слишком хорошо, чтобы останавливаться.

Алесандер остановился первым. Вдруг отстранив ее, он перевел дыхание, оставив ее губы гореть неутоленной жаждой. Симона попыталась успокоить свое дыхание, не показывать, как сильно ей хотелось продолжения этого поцелуя. Она была плохой актрисой.

— Нам нужно подумать о защите, — выдохнул Алесандер.

От поцелуя? Симона не была уверена, что поняла его.

— Что?

— Ты принимаешь таблетки? Противозачаточные?

Симона отступила в сторону, даже смогла рассмеяться.

— Какое тебе дело?

— Нам нужно будет принять необходимые меры.

— Против чего именно? Мы договорились, что не станем заниматься сексом, зачем нам какие-то меры?

— Я передумал. Я не женюсь на тебе, если не смогу заняться с тобой сексом.

На этот раз Симона нашла в себе силы отпихнуть его.

— Нет! Ты подписал контракт! Мы оба подписали. Мы согласились, что не будет никакого секса.

— Я меняю условия сделки.

— Ты не можешь. Уже поздно.

— Разумеется, могу. Мне не нравятся условия, и я их меняю.

— А я отказываюсь принимать эти изменения. В нашем браке секса не будет.

— А я говорю, будет.

— Думаешь, ты сможешь меня заставить? Я не буду ничего менять. Я этого не хочу.

— Уверена? Мне показалось, ты рада была бы отдаться мне здесь и сейчас, прямо у машины среди винограда. Если бы я сам не остановился, ты бы так и сделала.

Симона смотрела на него открыв рот.

— Ты вообразил это, потому что я позволила меня поцеловать?

— Ты больше чем позволила. Твое тело хочет меня.

— Не льсти себе, — сказала Симона, качая головой. Поцелуй был хорош, но это еще ничего не значило. — Ты ошибаешься. Я не хочу тебя. Да, мы поцеловались, и это было неплохо, но все это только ради Фелипе.

— Ну и кто теперь занимается самообманом? Ты не о Фелипе думала, когда я тебя целовал.

— Это не значит, что между нами будет секс. Я не хочу спать с тобой. Ни за что.

— Хорошо, — кивнул Алесандер, отступая. — Наверное, я ошибся. В таком случае я вернусь и скажу Фелипе, что свадьбы не будет.

— Что? Почему? Ты не можешь! После всего, что мы уже сделали! Фелипе верит в нас, в то, что мы поженимся. Верит, что поведет меня к алтарю. Ты не можешь так с ним поступить…

— Я? О нет. Это ты так с ним поступаешь. Это ты хочешь лишить его радости.

— Поверить не могу, что ты перекладываешь ответственность на меня. Хотя чему я удивляюсь, Фелипе предупреждал меня с самого начала. Он сказал, что нельзя доверять Эскивелю, что все вы безжалостны. Мне надо было его послушаться.

— Может, и надо было. — Его холодный резкий тон выбил почву у нее из-под ног.

Куда делся мужчина, чей страстный поцелуй почти испепелил ее на месте? Неужели все это было притворством? Симоне было дурно от того, насколько она его желала.

— Я тебя ненавижу. Как никогда и никого в моей жизни.

— Отлично. Я предупреждал тебя, что я не рыцарь в сияющих доспехах. Ненависть облегчит тебе жизнь, когда ты уедешь.

Глава 8

Симона хотела его ненавидеть. Лежа на своей узкой кровати посреди ночи, она очень старалась ненавидеть Алесандера, но правда была сильнее ее. Нельзя было давать ему шанс поцеловать ее. Теперь ее тело жаждало заняться с ним любовью. Но Симона не хотела этого, не могла этого сделать. Любовь делала людей уязвимыми. Симона узнала это из отношений с Дэймоном, когда они перешли от ухаживаний к сексу и к высшей его степени — к любви. Как она думала. Предательство Дэймона уничтожило ее желание подпускать мужчин близко. Она научилась держаться на расстоянии, так никто не мог причинить ей боль. Если держать людей на расстоянии, не будет никаких осложнений. Симона была права, настаивая на браке без секса. Она не хотела повторять ошибку, совершенную с Дэймоном.