Белл Робинс - Любовь и измена Страница 19

— Не скажу! Каждый имеет право на маленькие секреты, — усмехнулся Алекс и показал ей язык.

— Черт бы тебя побрал, Лехандро Парагон! — воскликнула она, краснея. — Зачем ты смешишь меня? Ведь прекрасно знаешь, что я тебя терпеть не могу! Нарочно ведешь себя так, да? Надеешься понравиться мне, да? О, как бы мне хотелось, чтобы ты был противным, как… как… — Долорес смутилась, не найдя подходящего сравнения, и замолчала.

Алекс довольно улыбнулся вырвавшемуся у нее невольному полупризнанию и заметил:

— Ты бы поставила цветы в воду. Я все же пролил за них собственную кровь.

— Ваза в кухне на холодильнике, — суховато бросила она и повернулась к нему спиной.

Но маневр не удался. Он бросил цветы на ближайшую горизонтальную поверхность и поймал Долорес за локоть.

— Ты должна сказать «спасибо».

Перепуганная Долорес оглянулась и пробормотала:

— Помнится, мы оба редко делали то, что должны.

Алекс воспользовался ее движением и второй рукой быстро и крепко обхватил тонкую талию. Потом наклонил голову и поцеловал нежную щеку. Скользнул губами по гладкой коже подбородка, по шее, глубоко вдохнул ее пьянящий аромат.

— О, Лола, ты сводишь меня с ума, — прошептал он. — Жаль, что твои скоро соберутся…

— Ты с ума сошел, Лехандро! — воскликнула она. — Да если бы не они, моя репутация была бы безнадежно испорчена. Впрочем, скорее всего Пилар и так уже вдохновенно работает в этом направлении…

Алекс наслаждался сиянием ее глаз и ощущением податливого тела. Настолько, что даже отбросил привычную осторожность и сказал:

— Вопреки утверждениям вездесущей прессы, Лола, я не увлекаюсь женщинами. Слишком разборчив. За одиннадцать лет ни разу не встретил ни одной, хоть отдаленно напоминающей тебя…

На крыльце послышались быстрые шаги, и Долорес тут же высвободилась из его объятий.

— Забери цветы и поставь в воду, Лехандро, — произнесла она, поправляя выбившуюся прядь, и поспешно направилась в кухню.

Когда там появилась Марибель, оба были заняты самыми прозаичными делами.

Алекс повернул голову, посмотрел на девочку и сказал:

— Привет, Марибель.

Та перевела взгляд на мать и спросила:

— Что он здесь делает?

И Долорес, к величайшему его удовлетворению, ответила:

— Я пригласила Алекса на ужин. Все будет готово через полчаса. Ты вполне успеешь принять душ.

— Но это же… мой отец! — то ли возмущенно, то ли испуганно выкрикнула Марибель.

— Да, — подтвердила Долорес. — Я знаю, малышка, это тяжело. Для нас обеих, поверь мне. Но, так или иначе, а Алекс здесь и он хочет познакомиться с тобой.

— Мы уже познакомились, — фыркнула она.

— Это было поверхностное знакомство, — попыталась успокоить ее Долорес, но та не желала слушать.

— Я иду к себе. У меня полно уроков.

— Марибель! — слегка повысила голос Долорес, но тут же одумалась и спокойно продолжила: — Скоро придут Сантос и Ариэлла, мы ужинаем в столовой. Прими пока душ, пожалуйста. — Она голосом подчеркнула это «пожалуйста» и выразительно посмотрела на дочь.

И Марибель сдалась. Она опустила глаза и выбежала из кухни. Ее быстрые шаги прозвучали на лестнице, ведущей на второй этаж, потом раздался звук захлопнувшейся двери.

Алекс расслабился, повернулся к Долорес и негромко произнес:

— Спасибо, Лола.

— За что? — удивилась она.

— За то, что не выдала меня. — Долорес в ответ снова удивленно приподняла брови. — Я имею в виду, не призналась, что я сам напросился на ужин.

Она махнула рукой.

— Я поступила так не ради тебя, Алекс, а ради нее. Я всегда делала и буду делать то, что считаю лучшим для моей… — Долорес на мгновение запнулась, потом твердо закончила: — Для моей дочери. И, между прочим, пока ты целуешь меня, а она дерзит, ужин сам собой не готовится. Дай мне возможность закончить тут.

Как же она хороша! — подумал он. Одновременно сердитая, уступчивая, страстная и упрямая. Чудо, а не женщина! Но вслух этого не высказал, а только спросил:

— Помочь тебе?

— Накрой на стол и поставь все-таки цветы в воду.

Алекс не стал спорить, и, когда пришли остальные члены семейства Орнеро, он уже помогал Долорес в кухне. Судя по их виду, ни Сантос, ни Ариэлла не испытывали особого восторга от встречи с ним.

Скорее наоборот. Чувствовалось, что, если бы Сантосу представилась возможность, он с наслаждением бы как следует отделал типа, что украл честь его сестры, сделал ей ребенка и малодушно сбежал. Алекс не мог спорить с такой точкой зрения. Младший брат Долорес был не прав только в одном — в том, которая из его сестер родила дочь от Лехандро Парагона.

Понимая все это и признавая свою вину, Алекс поздоровался и с Сантосом, и с Ариэллой с максимальной приветливостью. Оба молча кивнули в ответ и подошли к Долорес. Сантос протянул ей корзину фруктов, Ариэлла обняла сестру и звучно поцеловала в щеку.

— Малышка уже вернулась? — спросила она, косясь на Алекса.

— Угу! Душ принимает.

— И что же она думает по поводу всего этого?

Долорес пожала плечами.

— Не могу сказать, что она в восхищении.

— Что ж, — буркнул Сантос, — таким образом, нас, согласных в этом вопросе, уже трое.

Но старшая сестра категорически отказалась поддержать его.

— Ладно, не заводись! — приказала она. — Давай ради Марибель вести себя как положено цивилизованным людям. И налей мне бокал вина. В холодильнике есть бутылка.

Он повиновался, но, увидев марку, не удержался и прокомментировал:

— Ха! Винцо-то высший сорт. Готов поспорить, я знаю, откуда такое взялось!

Алекс тихо сказал ему на ухо:

— Если хочешь, можем отправиться после ужина за дом и там прояснить все имеющиеся у нас разногласия. А пока, Долорес права, давай обращаться друг с другом вежливо и достойно. Не стоит огорчать девочку больше, чем это уже случилось.

— Он, безусловно, прав, — согласилась и Ариэлла. — Уймись, Сантос, и садись к столу.

Сколько бы Алекс ни прожил на этом свете, он до гробовой доски не забудет подробностей этого нескончаемого ужина. Марибель ела, не поднимая глаз от тарелки, и говорила только тогда, когда к ней обращались с вопросом. Долорес то мрачно молчала, то вдруг начинала лихорадочно болтать о чем ни попадя, что было ей совершенно несвойственно. Сантос и Ариэлла держались чопорно-вежливо.

Что же касается самого Алекса, то он вел себя просто отвратительно — играл роль более чем состоятельного и могущественного дельца. И никак не мог остановиться, хотя и понимал, что сам виноват в этом.

— Прекрасно, просто изумительно! — в полном изумлении слышал он собственный голос. — Лучше, чем в любом ресторане. Признаюсь, так хорошо я не ел даже в первоклассных заведениях Лос-Анджелеса.