Люблю. Ненавижу - Роберт Курганов Страница 2

А теперь он видел дым от костра или походной печи. Кто-то еще остался, и он был рядом, вблизи его пустыря. Значит, исчезли не все. Чего от них ждать? Люди…

Мысли понеслись ветром в его голове. Теперь он не жил в самом монотонном мире, наверное, не был самым богатым человеком и, вообще, самым кем-нибудь. И неизвестно, чем это может закончиться. Это же люди!

Вначале исчезли известные персоны: первыми – политики, за ними артисты и музыканты, а потом и обыкновенные чиновники, полицейские, школьные учителя. Пропадали они не внезапно, а продолжали жить и работать, просто становились прозрачными. Прозрачные люди водили такси, сновали по улицам города вдоль стеклянных витрин, торговали воздушными шарами. Прозрачные влюбленные прогуливались по осеннему парку, ставшему после листопада прозрачным, и прозрачно говорили о любви.

А потом, когда кто-нибудь из них становился почти невидим, то вспыхивал мерцающим белым светом, смотрел удивленно на исчезающий мир, который замечал только сейчас, и такой же белый столп света выстреливал из него в небо. И все. Свет тут же мерк и становился обыкновенным прозрачным воздухом. Так, один за одним исчезли все. Судьи, их адвокаты, заключенные, ограбленные ими горожане, клиенты и покупатели этих горожан, а потом и все, кто не исчез сразу.

Но кто-то остался.

Дома они закрылись на замок, не запустили генератор и вечер дожили в темноте. Вдвоем это было не трудно.

***

Утром он решил дать Большому имя. Было бы правильно назвать его Пятницей, но пятниц больше не было. И он назвал его Псом. Он решил, что Пес – хорошее имя для пса. Не очень личное и вполне правдивое.

А сам… Теперь он тоже кто-то, по крайней мере, для Пса тот самый человек с большой буквы, Человек. Тот самый. И он назвал себя Тот, потому что Пес не мог его назвать иначе.

Теперь Тот ловил себя на мысли, что в поисках припасов появилось больше необходимости – Пес ел много, он ел как два человека. Тот подумал, что теперь у него семья из трех едоков. Но он не жалел, Пес был хорошей семьей.

И теперь Тота беспокоил дым. Каждый вечер они с Псом ходили на эстакаду автотрассы, усаживались в кресла. Тот свинтил их со стоящих здесь машин и для возвышения и удобного обзора разместил в кузове грузовика. Здесь они хрустели чипсами и смотрели дым. А дым был разный, иногда ранний, иногда поздний, иногда густой или чахлый. И ветер старался изменить его, чтобы уменьшить монотонность дыма. Так продолжалось много дней, пока, в один из вечеров в середине июня, если бы июни еще существовали, дым не исчез.

Весь следующий день Тот переживал. Дым всегда был бодр и почти пунктуален. Да, он задерживался иногда, порой он чадил резиной, иногда стелился книзу, предупреждая, что в завтрашней серии будет дождь и им нужно запастись дождевиками. Но, чтоб исчезнуть…

Тот решился. Под дымом ведь были люди, и что-то с ними случилось. Может, это были не такие уж и злые люди, может даже наоборот. Не сильно злые.

– Что же делать? – спросил он у Пса, голова которого лежала на его коленях.

Не поднимая головы, Пес взглянул в его лицо добрыми глазами, и снова задремал. Тот любил смотреть, как спит Пес. Это было монотонно, но монотонно тепло и монотонно ласково. Наверное, так смотрят на своих спящих детей. Но на Тота так не смотрели. Тот был послушным ребенком, он все делал правильно и вовремя, всегда доводил начатое до конца и во всем был аккуратен. Большего от него не требовали, и он большего не делал.

Его хвалили, глядя в затылок сквозь лицо. Они говорили, что он молодец. И дальше занимались своими делами. Он старался делать еще лучше, еще быстрее, еще аккуратнее. Он старался быть правильнее, чем просто правильный. И они говорили, что он молодец, и дальше читали газету, смотрели кино или готовили ужин, обмениваясь новостями дня и глядя друг другу в затылки.

Потом они умерли, и город развеял их прах в секторе развеивания прахов. Они растворились в городе, и город занял их место, и Тот старался быть правильным для него. Но город безнадежен, он тоже не видел Тота.

Когда все стали прозрачными, Сосед закрыл свой бесполезный магазин, взял бутылку вина, которую приготовил на день закрытия кредита, и постучался к Тоту. Тот не был прозрачным, и Сосед его заметил.

– Здравствуйте! Я ваш сосед, – поздоровался он и указал бутылкой вина на желтую иву, за которой не было видно его магазина. – Я не знал, что здесь кто-то живет. Можно к вам? Я… исчезаю.

Они пили праздничное вино, потому что Сосед больше не выплачивал кредита. Банковская система тоже стала прозрачной, и стало видно, что он давно уже ничего не должен.

– Я знаю, почему все это происходит! – заявил Сосед, как всякий житель города, который ничего не знал, но должен был думать, что знает. – Все это из-за Коллайдера 64. Они понаставили коллайдеров везде, по всему миру! И когда у них получилось, они влезли куда-то в самый механизм мира и что-то там напортачили!

Он пил белое вино из стеклянного бокала, и оно исчезало в нем. Его уже было плохо видно. Гораздо лучше было видно цветочный горшок за его головой. И слушая его, Тот смотрел на цветочный горшок и живущий в нем кустик, похожий на прическу Соседа.

– Как во времена Вавилонской башни, когда люди потеряли функцию общения друг с другом. А теперь коллайдеры… Вот здесь, – он поднял свой смартфон: – Я составил предварительный отчет. Я хотел отправить его Правительству, но Правительства уже нет. Мэрии тоже нет. Даже директора школы нет. И я пришел к вам, потому что увидел, как вы проходили мимо моего магазина. Вы не прозрачный.

Тот налил еще вина. Оно было не вкусное, слишком пустое и водянистое, как будто тоже приготовилось исчезнуть. Но оно соединяло его с Соседом, и Тот чувствовал, что живет.

– Да, – сказал Тот и посмотрел на свою руку. – Я не исчезаю, видимо.

Сосед тоже посмотрел на руку Тота, потом на свою.

– Это как-то связано с нами. Всю жизнь я работал бухгалтером в отделе статистики, – он отправил в никуда еще глоток вина. – Потом я вышел на пенсию. Но я не умею жить без подсчетов и прогнозов. И я собирал статистику, анализировал и сопоставлял данные, пока был интернет. И я понял, когда люди исчезают.

Он сделал паузу, повернувшись всем цветочным горшком к Тоту в ожидании реплики или вопроса. И Тот спросил:

– И когда же… исчезают? – Тот не был уверен, что ответ ему интересен.

Сосед кивнул, мол, я знал, что вы