Займемся любовью? - Мира Ли Страница 2

Когда мне исполнилось десять, в автокатастрофе погибли мои родители. Я стала жить с бабушкой. Закончила школу, поступила в педагогический. Мы жили не богато, но дружно. Бабушка была у меня «со стержнем», в обиду меня не давала, и меня всегда учила уметь за себя постоять. Наверное, поэтому я выросла бойкая и толстокожая — слишком часто приходилось стоять за себя.

Два года назад, после инсульта, бабушка слегла. Денег на нормальную реабилитацию у нас не было. Я чуть не бросила свой муниципальный сад и не подалась в частники, но бабушка была против. Она знала, как я люблю это место и не верила, что реабилитация что-то сильно изменит в ее состоянии.

Она продержалась восемь месяцев и умерла. Как говорили потом соседки на похоронах: меня пожалела. Видела, как тяжело мне разрываться между работой и уходом за ней.

Все тогда меня жалели и советовали не убиваться так сильно, мне теперь легче станет. А мне не нужно было, чтобы «легче», мне нужно было, чтобы рядом был родной человек! Потому что одной неуютно и страшно…

Юля все это знала, поэтому и пыталась поддержать меня, как могла.

— Забеременеть — это половина дела, — с заботой глядя на меня сказала она наконец. — А дальше-то ты как: без мужа, без денег. Ребенок болеть постоянно будет…

— Оформлюсь как мать-одиночка. Подрабатывать буду…

— Значит, решила уже все? Тогда чего меня спрашиваешь?

— А у кого мне еще спросить? Ты мне и подруга, и старшая сестра.

Она улыбнулась и потрепала меня по голове:

— Время есть еще, поживи немного с этой мыслью, наверняка решение найдется.

Я громко вздохнула и решила последовать ее совету, тем более что послезавтра я должна ехать в Питер на конференцию по коррекционной педагогике. Вернусь — и подумаю еще раз.

Глава 2

Олег

Я и так не очень люблю Москву, а в такую метель — вдвойне!

Сидя в баре отеля «MoscowMarriottImperialPlaza» я допивал уже вторую порцию «Далмора» в ожидании такси.

Поездка выдалась идиотской: встреча, ради которой я выбрался из своей студии в самом центре Питера, не состоялась. Мой новый менеджер все перепутал и нужный мне человек улетел в Прагу.

Я совершенно бесцельно провел двое суток в столице — отсыпаясь и переключая каналы ТВ. Ну, и еще нахлобучиваясь пивом и виски, чтобы скрасить эти нелегкие часы.

И все это время дома меня ждала работа. Много работы!

На прошлой неделе мы подписали контракт с «HarpersBazaar», предстояло много срочных съемок… Как же эта поездка портила все планы и нервировала!

— Олег Викторович, такси подано! — швейцар в дорогой униформе вежливо поклонился. Я, небрежно кивнув в ответ, встал, расплатившись и оставив бармену на чай.

Стоило только выйти на улицу, как снежный вихрь швырнул мне в лицо приличную горсть снега. Я поморщился, запахнул расстегнутую куртку и нырнул на заднее сиденье майбаха.

Через десять минут я был на Ленинградском вокзале. Осталось чуть больше четырех часов, и я смогу выдохнуть дома, в привычной обстановке.

Как же я был зол на своего менеджера! Я терпеть не могу ездить куда-то, если это, конечно, не отдых с друзьями на горнолыжном курорте или недельная прогулка на яхте по средиземноморью. А тут — Москва, да еще зимой!

Народу в «Сапсане» было много, видимо приближающиеся выходные подвигают многих попутешествовать в Питер.

Вагон премиум-класса был уже почти заполнен, когда я с облегчением уселся на свое место, мысленно поблагодарив менеджера за то, что он хотя бы додумался выкупить два места, чтобы мне не пришлось слушать всю дорогу чей-то храп!

Я прикрыл глаза, придумывая, чем бы мне заняться во время поездки. Ничего не приходило в голову. Ничего не хотелось.

Поезд тронулся и стал покачиваться, неспеша набирая скорость.

И когда это я стал таким депрессивным? Мне едва исполнилось тридцать, а уж как тому Онегину «белый свет не мил»…

Наверное, я просто устал: в студии забот много, отец в последнее время достает со своим желанием усадить меня в кресло гендиректора вместо себя. Сопротивляться все сложнее.

Да еще эта навязчивая мамина мечта: «дожить до внуков и увидеть мое счастье», словно такие вещи по заказу делаются. Мы с Никой два года показывали им свое счастье, до того допоказывались, что притомились оба и разбежались…

Вдруг в плечо меня кто-то сильно толкнул. Я открыл глаза, готовясь высказать все, что я думаю, но какая-то непонятная девушка в бесформенной куртке почти упала на меня, пытаясь сохранить равновесие — поезд, набрав скорость, проходил стрелки и повороты, и именно в это время этой…особе нужно тут куда-то идти!

— Простите, — судя по всему, смутившись, пробормотала она.

Ладно хоть понимает, что виновата…

— Ничего, — буркнул я в ответ и снова прикрыл глаза.

— Аааа, эмммм… — я снова открыл глаза, «бесформенная» продолжала стоять рядом, видимо, желая продолжить разговор.

Почему абы кого пускают в вагон премиум-класса?! Стоит сообщить об этом главному проводнику.

Смастерив свое самое неприятное выражение лица, я спросил:

— Что-то еще?

— Да, — наконец-то я услышал хоть что-то связное, — не могли бы вы пропустить меня…

— Куда? — я даже хохотнул невольно.

— На мое место, — указывая подбородком на кресло у окна, невозмутимо ответила она.

Я даже дар речи потерял! В смысле «на ее место»?! Так это что выходит, — я должен буду ехать всю дорогу… с ней?! Девушка почему-то виновато улыбалась в щелку между ярко-красным шарфом и такого же цвета шапкой, показывая мне билет с номером ее места.

Я неспеша встал, ищя глазами проводника. Он нашелся в вагоне бизнес-класса, куда я и направился, желая как-то разрулить сложившуюся ситуацию.

— Простите, но свободных мест нет, — вежливо, но безапелляционно ответил мне крепкий парень, больше похожий на вышибалу в клубе, чем на проводника.

— И в купе-переговорной? — стараясь не привлекать внимания, спросил я вполголоса. — Я доплачу…

— Сегодня занято все. А что, что-то случилось? — он выглянул из-за моего плеча и посмотрел в сторону усаживающейся «бесформенной» девушки.

— Ничего. Простите, — я вернулся обратно и сел на свое место.

Сняв с себя непонятную квадратную куртку и раскрутив километровый шарф, девушка оказалась довольно стройной большеглазой шатенкой.

Она убрала все свои вещи и оставив на столике только книгу и бутылку воды, сидела, прижавшись к стене. Сразу