Красавчик - Полина Люро Страница 2

— Прости, что напугал, Маша. Давай помогу, мы с Димой договорились сегодня позаниматься здесь. А чем будешь кормить? Твой брат так тебя нахваливал…

Возмущённо подняв голову, я приготовилась дать красавчику достойный отпор, способный раз и навсегда отучить от приставаний со своей никому не нужной помощью. Но почему-то промолчала, больше того ― покорно отдала пакет, позволив ему открыть перед собой дверь и, только зайдя в лифт, опомнившись, постаралась придать голосу иронии:

— Привет, ты, кажется, Лёша, да? А почему вы с Димой занимаетесь по старинке, забыли, что есть интернет? Как-то странно…

Он рассмеялся, словно я пошутила, его синие глаза сияли, а губы кривила знакомая улыбка, да так, что у меня как у последней идиотки замерло сердце, а пальцы предательски похолодели.

— Меня вообще-то зовут Лео, я из Штатов, родители работают здесь много лет. Но Диме почему-то нравится называть меня Лёшей. Знаешь, я уже привык…

Это был неожиданный поворот и, хотя обычно за словом в карман не лезу, на этот раз, закусив губу, промолчала, сделав вид, что внимательно рассматриваю криво налепленную на ободранном пластике инструкцию. В лифт ввалилась толпа галдящих подростков, и новый знакомый тут же закрыл меня собой, прижав к стене. Не решаясь посмотреть ему в глаза, я упиралась руками в светлое поло, словно пытаясь оттолкнуть его подальше от себя, но получилось ещё хуже: горячее дыхание на моих волосах, обжигавший через тонкую ткань жар кожи, и сходившее с ума под моей дрожащей ладонью чужое сердце, только больше разволновали. Что же в тот момент творилось с этим внешне спокойным мальчишкой? Он, что, меня боялся? Ну да, злая тётя Маша…

От таких мыслей сразу стало плохо. И зачем, спрашивается, вспомнила о разнице в возрасте? Не такая я уж и старая… наверное. Лифт подпрыгнул и остановился, гурьба подростков с криками вышла на шестом этаже, оставив нас вдвоём, но Лёша-Лео не торопился отпускать свою «добычу», а мои руки почему-то упорно продолжали держать его рубашку…

В лифт протиснулся отставной военный, вечно нетрезвый сосед, и, хмыкнув, громко отрапортовал:

— Привет, Маша, надеюсь, я вам, детки, не помешал? Ну ничего, ничего… не обращайте на меня внимания.

Почувствовав, что заливаюсь краской, тихо прошептала:

— Отпусти, кому сказала…

Но Лёша даже не пошевелился. Он смотрел на меня глазами, полными нежности и восхищения, словно перед ним стоял небесный ангел, а не измученная работой и жарой, уставшая, как чёрт, девушка. Я невольно улыбнулась, и, похоже, кое-кто неправильно понял мою реакцию. Его губы несмело прижались к моим, и, растерявшись, вместо того чтобы украсить румяную щёку мальчишки отпечатком своей ладони, я только крепче вцепилась в его рубашку…

Сзади, крякнув, хрипло засмеялся сосед, и только тут меня прорвало: со всей дури оттолкнув обнаглевшего красавчика, со смехом врезавшегося в нетрезвого весельчака, сгорая от стыда, протиснулась к дверям.

— Совсем сдурел, малолетний болван! ― я стремительно выбежала из вовремя остановившегося лифта, чуть не сбив с ног собственного брата. Лёша догнал меня, едва шепнув:

— Прости… лифт качнуло…

Не обращая внимания на изумлённого Димку, крикнувшего вслед:

— Маш, ты что сегодня такая злая? Я, между прочим, голодный, как зверь… ― влетела в приоткрытую дверь квартиры и заперлась в ванной. Меня душил… смех. Не было ни злости, ни досады. В зеркале отражалось вполне довольное симпатичное лицо: глаза радостно блестели, а на губах всё ещё чувствовалось чужое прикосновение. Плеснув холодной воды на горящие щёки, сказала себе:

— Дура ты, Машка, самая обыкновенная дурёха… Немедленно соберись, сделай строгую мину и вперёд ― готовить ужин. Мальчики проголодались, будь им хорошей сестрой…

Я крутилась на кухне, с непонятным волнением прислушиваясь к смеху и звукам английской речи, доносившимся из соседней комнаты:

— Не надо мной же они смеются, правда? Дима бы этого не допустил. Боже, что за глупости лезут в дурную голову… Да нет им до тебя никакого дела, приди в себя: ты ― просто старшая сестра…

Приготовив ужин, не стала звать ребят к столу: громко постучала в стену и быстро ушла в свою комнату. Тьма в моей душе ликовала, а я, переодевшись в простую футболку и драные шорты, нацепила наушники и, сев на диван, надеялась, что тяжёлый рок заглушит её издевательские вопли:

— Неудачница! Не видать тебе счастья…

Внезапно дверь открылась и, думая, что это Димка, стараясь перекричать грохот басов, привычно проворчала:

— А стучать тебя не учили, мелкий?

На пороге стоял Лёша, без стеснения рассматривая мои задранные на стол голые ноги. Пришлось быстро поджать их под себя… От моего ледяного голоса в комнате словно похолодало:

— Что-то не так с ужином?

Он без приглашения сел рядом, не спуская с меня весёлых глаз:

— Вообще-то я стучал, ― красавчик бесцеремонно снял с меня наушники и, прислушавшись к доносившемуся из них грохоту ударных, одобрительно кивнул, ― а с ужином всё хорошо, жаль, что тебя там не было. Ты прекрасно готовишь, спасибо, Маша.

Не зная куда спрятаться от его горячего взгляда, стараясь придать голосу иронии, кое-как выдавила из себя:

— На здоровье…

На этом разговор замер, и, растерявшись от нахальства мальчишки, я слегка отодвинулась к окну, но коварный блондин и не думал отставать: зачем-то прижав к себе диванную подушку, подвинулся следом за мной. Да этот мелкий паршивец, кажется, решил посмеяться, а зря, меня нельзя дразнить безнаказанно…

От карающей руки его спас Дима, сунувший нос в комнату:

— Что застрял, Лёшка? Пошли… Маш, завтра последний экзамен, надо немного взбодриться, приду поздно.

Я выхватила подушку из рук красавчика, запустив ею в брата:

— Попробуй только завалить экзамен, придушу!

Мои слова вызвали бурю восторга у обоих дурачков. Димка обнял за плечи подошедшего к нему друга:

— Я ж тебе говорил, у меня лучшая в мире сестричка ― сама доброта…

— Угу, угу, ― радостно поддакнул ему Лео-Лёша, ловко перехвативший подушку в полёте, ― и такая красавица…

Они со смехом выбежали за дверь, но на прощанье красавчик послал мне воздушный поцелуй, и его удивительные глаза на этот раз были очень серьёзны. Я выглянула из-за занавески, провожая ребят взглядом, и когда оба, садясь в машину, махнули мне на прощанье, засмеялась, зачем-то кивнув в ответ…

Так и застыла у окна, прислушиваясь к внезапно наступившей тишине внутри:

— Что, тьма, не нравится тебе, когда мне хорошо на душе?

Впервые за многие дни я чувствовала себя по-настоящему легко и радостно, хотелось петь и улыбаться без причины.

— Да, да, знакомые симптомы, ― проворчала тьма, ― опять наступаешь