Пола Хейтон - Инстинкт охотника Страница 2

Лифт еще раз остановился, и новая группа вошедших плотно прижала Конни к высокому мужчине, явно погруженному в свои мысли. Выглядел он мрачным и недовольным. Конни заметила его сразу, как только вошла в лифт.

На вид этому спортивного вида человеку было за тридцать. Густые черные волосы в беспорядке падали на его лоб, кожа хранила золотистый оттенок недавнего загара. В своем светлом безукоризненном костюме он походил на одного из усердных служак верхнего звена. Правда, длинные волосы и яркий галстук с абстрактным рисунком говорили о том, что он не просто прилежный чиновник-зануда.

Конни не видела его глаз, ей удалось снизу рассмотреть лишь широкий лоб, крупный нос и гранитный подбородок. Черты лица были слишком жесткими, чтобы его можно было назвать красивым, однако, без сомнения, он обладал своеобразным мужским обаянием, которое притягивало. У него иссиня-черные волосы… интересно, это говорит об итальянском или латиноамериканском происхождении? Или о еврейском? И этот человек явно привык командовать, такие не переносят, когда им возражают.

Тут она вдруг осознала, что мужчина заметил ее пристальный взгляд, поэтому холодно и несколько рассерженно взглянул на нее. Конни стала смотреть на кнопки лифта. Он что, решил, что она с ним заигрывает? Если так, то он ошибается. Жизнь научила ее быть наблюдательной и все подмечать. Она закусила губу. Нужно что-то сказать — например, насчет его галстука, — что-то такое, чтобы этот человек понял, что ее заинтересовал не он лично.

Лифт снова остановился, и стало свободнее. Конни отстранилась от незнакомца.

— Я хотела бы…

Вдруг она с ужасом заметила, что держит в руке только палочку от мороженого. Остаток же его как айсберг медленно плыл по пиджаку незнакомца, стекая коричневыми шоколадными дорожками прямо в карман.

— О боже! — выдохнула Конни, не зная, что делать. Она оглядела себя и чуть не разрыдалась — ее нарядная розовая нейлоновая блузка выглядела еще хуже, чем пиджак мужчины.

Девушка виновато подняла на незнакомца глаза.

— Извините, я…

— Черт побери! — буркнул мужчина, бросив на Конни разъяренный взгляд.

Оказалось, что у него на удивление ярко-синие глаза, обрамленные густыми, черными ресницами. Красивые глаза, о таких поэты пишут, что от их взгляда девичьи сердца начинают биться быстрее. Правда, теперь глаза незнакомца горели яростью.

— О, простите, пожалуйста, — проговорила Конни. — Было так много народу и так тесно, что я не успела и сообразить…

— А почему все это случилось? — резко спросила жертва происшествия, отбрасывая со лба длинные пряди.

— Сама не понимаю, кажется, я старалась держать… — начала Конни и запнулась.

Ей ужасно хотелось улыбнуться. Этот человек казался таким разъяренным и растерянным одновременно, что она ощутила неодолимое желание рассмеяться. Может, это нервное? Хотя, с другой стороны, если бы снять все это на кинопленку и показать в программе любительской съемки, то зрители просто попадали бы от смеха.

Конни с усилием подавила смешок.

— Полегче, — предупредил пострадавший, явно не в настроении присоединиться к веселью.

Он достал из кармана белоснежный носовой платок и стал вытирать потеки мороженого.

— Ведь вы ели на ходу? — спросил он, и сам же ответил: — Да, на ходу. Когда вы, взмыленная и жующая, ворвались в лифт, вы всех тут чуть с ног не посбивали.

Конни поджала губы. Никого она с ног не сбивала. «Взмыленная» ей тоже не понравилось — она же не лошадь. Ей и так неприятно в этой ситуации, а тут еще он со своими замечаниями касательно ее вида.

— У меня назначена важная встреча, и я опаздываю, — сердито заметила девушка.

— И потому вы бежали вприпрыжку, облизывая мороженое? — Его губы изогнулись в усмешке. — Великолепно! Детский сад, старшая группа!

Конни вспыхнула. Может, она и выглядит очень молодо, но не настолько, чтобы получать такие «комплименты».

Она решила покинуть лифт, как только откроются двери. Конечно, бегство — это только для трусов, но так ей удалось бы выйти из неловкой ситуации и избежать перепалки. Однако лифт не останавливался, а все продолжал ползти вверх и вверх. Наконец на пятнадцатом этаже он остановился, и они остались совсем одни.

— Ну и что же мы будем делать? — проговорил мужчина бархатным голосом без всякого акцента, как только теперь с облегчением отметила Конни.

— Я же не нарочно, — заволновалась она.

— Вы просто не подумали, верно?

Констанция разозлилась. Он, конечно, прав, но разве обязательно устраивать ей такой высокомерный разнос?

Лифт снова замедлил ход у семнадцатого этажа, но, как бы передумав, пополз без остановки вверх.

— Вам не кажется, что с лифтом что-то не так? Он что, сломался? — вдруг забеспокоившись, спросила девушка.

После случившегося с этим человеком и несколько этажей проехать тяжело, а уж застрять в лифте — и, возможно, надолго! — это уж совсем плохо.

— Меня бы это не удивило. После того, что произошло, меня уже ничто не удивляет, — ответил мужчина, глядя на Конни так, как если бы она была виновата и в неполадках с лифтом тоже. — Но, если мы и застрянем, я не собираюсь приставать к вам, особенно учитывая то, что у меня тоже назначена встреча, а теперь я, — он осмотрел свой костюм, — явно не в форме.

— Простите, это я виновата, — произнесла Конни.

— А кто сомневается, черт побери!

Констанция возмутилась. Она терпеть не могла, когда на нее так орут.

— Скажите, вы всегда такой раздражительный? — спросила она.

— Да, всякий раз, когда мой костюм потчуют мороженым.

— Но это же просто досадная случайность, — отозвалась девушка.

Он поднял бровь.

— Может, даже рука судьбы?

— Может. — Конни порылась в своей спортивной сумке и достала пачку бумажных носовых платков. — Если вы не возражаете, я попытаюсь что-то сделать.

Храня мрачное молчание, жертва происшествия расстегнула пиджак, и Конни стала вытирать лацкан. И тут она замерла. Платок начал расползаться, и теперь на мокрой ткани появились пушистые бумажные дорожки.

Мужчина завел глаза вверх, как бы прося Господа даровать ему побольше терпения.

— Может, мне лучше сразу раздеться, сложить свою одежду горкой на полу, а вы по ней попрыгаете? — предложил он. — Можете также попинать мои вещи ногами по лифту.

Конни с трудом улыбнулась. Пнуть ей хотелось себя. И его заодно.

— Я все исправлю, — умоляющим тоном проговорила она, стряхивая пальцами кусочки мокрой липкой бумаги с его пиджака. Пострадавший стоял, злой и настороженный, а она растерянно топталась вокруг него.