Дорис Уилкс - Любовь — это серьезно Страница 2

Опять же ничего удивительного. Было бы странно, если бы он этого не заметил. Когда волосы Тори начали седеть, она чего только не перепробовала. Сначала красила их на несколько тонов светлее. Потом, отчаявшись, коротко постриглась, одно время даже стала носить парик. А лет в двадцать пять плюнула на нее и опять отрастила волосы, так что теперь они были у нее по плечи и натурального цвета — пепельно-серебристого. В сочетании с черными бровями и пронзительно-голубыми глазами отсвечивающая серебром грива смотрелась очень даже стильно.

— За исключением тебя, в мире нет совершенства, Винс, — заявила она, нарочито небрежно оглядев его худое породистое лицо с жесткими выразительными чертами. В тридцать шесть лет Винсент являл собой образчик мужской красоты и на голове у него не было ни единого седого волоска!

— А зачем ты сюда заявилась?

— Ты мне сам написал: «Приезжай!».

— Да неужели?

Тори на мгновение замерла, затем отвернулась и зашагала прочь, бросив через плечо:

— А что, ты не помнишь?

— Ладно, допустим. Но я отправил письмо полтора месяца назад. Очень жаль, что ты не смогла приехать, пока дядя был еще жив! — Его презрительный тон, будто ножом ударил ей в спину. — Хотя зачем было торопиться... Ты же, наверное, предполагала, что он и так упомянет тебя в завещании?

Тори резко остановилась и обернулась. Взгляд ее не выражал никаких эмоций. Честно сказать, ей даже в голову не приходило, что покойный Роджер Ллойд, один из самых богатых людей в стране, хоть что-то оставит своей единственной внучке...

— Ты на это надеялась, да?

Судя по обвиняющему тону, Винс был на сто процентов уверен, что Тори приехала именно из-за наследства.

— Нет, — спокойно проговорила она.

— Да ладно... Тори! — Складка между бровями и маленькая заминка, которую сделал Винс, прежде чем произнести ее имя, ясно давали понять, что он все еще сомневается в том, что она именно та, за кого себя выдает. — Зачем ты тогда примчалась сюда с другого конца света именно сегодня, в день похорон, когда должны огласить завещание? И не пытайся меня убедить, что в тебе вдруг пробудились нежные чувства любящей внучки к любимому деду, иначе ты приехала бы сразу же, как только узнала о его болезни.

Ну, что ему сказать? Что она совсем недавно переехала на другую квартиру, и письмо шло по новому адресу больше месяца? Что Роджер Ллойд не испытывал никаких родственных чувств к своей внучке, и она к нему тоже? Что за двадцать семь лет они не встречались ни разу? Тори очень сомневалась, что Винс будет слушать ее оправдания.

А почему она все же явилась на похороны чужого, в сущности, человека, этого тоже не объяснишь так просто. Тори и сама толком не знала, что ее сюда привело. Быть может, желание рассчитаться за несправедливость, допущенную когда-то по отношению к Джилл и ее всеми отвергнутому ребенку. Впрочем, Тори давно перестала отождествлять себя с тем ребенком.

Или, может быть, она, Тори Бинг, женщина самостоятельная и уже не страдающая от того, что рядом с ней нет никого из родных и близких, приехала сюда потому, что когда-то ей очень хотелось, чтобы и у нее тоже была семья. И не просто любая семья, с горечью уточнила она про себя. Ей хотелось, чтобы ее приняли именно в этой семье, за жизнью которой она так пристально наблюдала из далекой Канады с упорством, граничащим с одержимостью... Она даже специально выписывала английские газеты... А когда на прошлой неделе обнаружила в ящике письмо, начинавшееся со слов «Моя дорогая Виктория», у нее все перевернулось внутри — она даже не подозревала, что ее детские устремления, казалось, давно забытые, могут пробудиться в ее душе с такой силой.

У нее были причины приехать сюда. Но если бы Винсент Ллойд узнал о них... Девушка невольно поежилась, представив, каких бы гадостей он ей наговорил.

— Тебе было плевать на него, — продолжал с осуждением Винс. — Иначе ты примчалась бы сразу же, как только получила мое письмо. Или ты думаешь, я ради собственного удовольствия напрягался, разыскивая твой адрес? Да будь моя воля...

Он вдруг замолчал. Только сейчас Тори заметила, какое осунувшееся у него лицо. Справедливости ради следовало признать, что он действительно искренне горевал о смерти дяди. Однако при этом не пытался скрыть то гадливое отвращение, которое вызывала в нем Тори. Это ужасно ее бесило.

— Ну и что бы ты сделал, Винс? — спросила она не без вызова, но и с неприкрытой горечью в голосе. — Прогнал бы меня подальше поганой метлой? По примеру своего дяди, который вышвырнул Джилл из дома?

В серых глазах Винса вспыхнуло пламя ярости, а потом взгляд его сделался твердым, как алмаз.

— Джилл? — переспросил он с нажимом.

Тори сделала глубокий вдох, стараясь не обращать внимания на его деланное недоумение. Он, конечно же, заметил, что она не назвала Джилл мамой.

— Ей исполнилось всего девятнадцать, когда она забеременела. Мы с ней были скорее как сестры. Ты что, забыл, как она смущалась, когда я звала ее мамой? Да и сама не любила распространяться о том, что я ее дочь.

— Зато тебя, я смотрю, ничем не смутить, — не без издевки заметил он.

Кровь прилила к лицу Тори. Почему он такой злой? До сих пор не может простить Джилл ее норовистый дерзкий характер? Или просто проверяет ее, стараясь поймать на какой-нибудь неувязке?.. Она едва подавила в себе желание развернуться и убежать.

— Я приехала лишь потому, что ты мне написал, — сухо заметила Тори, не давая его сарказму и вполне очевидной подозрительности выбить себя из колеи. — А зачем, кстати? Тебя что, дед попросил разыскать меня?

— Нет.

Выходит, он занялся поисками пропавшей дочери своей покойной кузины исключительно по собственной инициативе. Это не могло не настораживать. Зачем ему было тратить на это силы?

— Роджер сам никогда бы не признался, но я понял, что он хочет увидеться со своей единственной внучкой. А что до меня... — Он опять окинул девушку все тем же оскорбительным, по-мужски откровенным и хищным взглядом, и его губы скривились в зловещей ухмылке. — Мне, может, было любопытно посмотреть, во что превратилась дочка Джилл. Та девица-подросток, которую я запомнил, наводила на самые унылые мысли... Я был почти уверен, что она влачит жалкое существование в каких-нибудь трущобах.

Тори сжала кулаки, так что ногти вонзились в ладони. Вот значит, какого он мнения о ней...

— Мне и в голову не приходило, что она переедет в Канаду и сменит фамилию... как будто от кого-то скрывается и не хочет, чтобы ее нашли.

Может, так оно и было, с раздражением подумала Тори. Язвительный тон Винса так бесил ее, что она даже не сразу заметила, что он говорит о ней в третьем лице.