Пола Хейтон - Формула счастья Страница 2

— Что-нибудь случилось?

Эва вопросительно глянула ему в лицо, уловив в нем растерянность.

Ответил он не сразу. Машинально потер морщинку, залегшую между бровями, нахмурился.

— Да… Скончался мой отец… Я должен немедленно вылететь в Штаты…

Его так неудачно начинавшиеся испанские «каникулы» закончились. Все. Сейчас он поднимется наверх, закажет билет на Нью-Йорк, затем пересадка и… в Чикаго.

Рената Бранч оторопело положила на рычаг телефонную трубку. Несколько секунд молча смотрела перед собой, потом торопливо набрала номер больницы.

— Простите, это снова я… Вы меня так огорошили… Я могу проститься с мистером Биллом Анджером? Не сейчас?.. А когда? Хорошо, перезвоню…

Только вчера она навещала его. Билл Анджер живо интересовался их делами, шутил, хвалил ее. Он был в порядке, а сегодня — бац! Вот несчастье!

Рената мерила шагами свой кабинет. В душе ее была пустота. Через несколько часов о смерти владельца телевизионного канала «Трибуна» узнают все. И снова пойдут разговоры.

Четыре месяца назад, когда Анджер назначил ее исполнительным директором, вручив все бразды правления, она наслушалась их вдоволь. Еще бы — ей всего двадцать пять, а такой взлет карьеры! Злые языки судачили насчет ее женских, а вовсе не деловых качеств. Одни без устали муссировали постель, оценивая выбор Билла Анджера только с такой позиции. Другие считали его выжившим из ума идиотом, отважившимся вложить деньги в канал, который едва дышит из-за низкого качества программ.

Нет, голова у Билла варила. Он понимал, какие потенциальные возможности заложены в телевидении. Деньги здесь можно заработать на той же рекламе, столь важной для деловых кругов Чикаго. Правда для этого канал должен стать смотрибельным, популярным, и ей удалось убедить Анджера, как этого добиться.

Четыре месяца не срок, чтобы раскрутиться как следует, а главное надо было подобрать хвосты, оставшиеся от прежних хозяев канала. Один из них — поскорее закончить съемки телевизионного фильма «Скакун», куда уже вбуханы значительные средства.

Признаться, голова ее пухла от забот. Но когда она впадала в уныние и вешала нос, позволяя себе жалобно похныкать, шеф неизменно внушал ей, что Рена молодец, что ее идея цикла «Прошу слова», где будут выступать самые разные приглашенные гости — от бизнесменов и политиков до людей с улицы, способна в корне изменить лицо канала, у нее за спиной словно крылья вырастали.

В последнее время поиски ведущего для этой программы всерьез беспокоили Ренату, а еще, конечно, финансы, будь они неладны.

Что до ведущего — тут Билл дал ей полный карт-бланш. На чисто телевизионном поле, так сказать, он полностью доверялся ей. И, в общем, по праву, телевидение — его технологию от замысла программы или передачи до выпуска их в эфир — Рената знала досконально.

На специальных курсах, где училась, все думали, она пойдет в дикторы. Для этого и правда у нее были все данные: высокая, стройная, золотые, цвета подсолнуха, волосы до плеч. Открытое, прямых черт, лицо, отличающееся не журнальной красотой, а скорее непривычное, нестандартное, как говорится, с изюминкой.

Но стать диктором она даже не попробовала, зато побывала ассистенткой, помощником режиссера, режиссером за пультом и т. д., и т. п.

Рената росла постепенно, набираясь телевизионного опыта, хотя даже в мыслях не могла вообразить, что однажды станет хозяйкой канала. И вот стала благодаря Анджеру. Возможно, слово за нее замолвил прежний владелец Грэм Дилон, впрочем, вряд ли — они довольно часто цапались. Возможно, Биллу Анджеру понравилось то, как она со своей командой однажды снимала сюжет для серии очерков «Старожилы Чикаго», где он тоже стал одним из героев.

Произошло это довольно давно, тогда Билл еще и не помышлял о том, чтобы связаться с телевидением. Каково же было ее изумление, когда в студийном комплексе, где на этажах огромного здания размещались самые разные телевизионные компании, появился этот властный, с упрямым подбородком пожилой господин. С его приходом изменилась и ее судьба. И плевать, что говорят за ее спиной! Главное — они нашли с шефом общий язык, взаимопонимание и доверие друг к другу.

Только вчера, например, навещая Анджера в больнице, Рена сказала ему, что в поисках ведущего ток-шоу «Прошу слова» остановилась на кандидатуре Джоя Хедли, хотя тот и капризен, а Билл в ответ:

— Ничего, уломаешь. Я в тебя верю.

Потом она посетовала, что смета по «Скакуну» почти на нуле, а хочешь не хочешь доснимать фильм надо, да и другим их проектам дополнительная подпитка не помешает, чтобы работать спокойно.

Он дружески потрепал ее по плечу и улыбнулся.

— На этот счет можешь не беспокоиться. Сегодня же еще раз переговорю со Шварцем. Он обещал мне кредит, который поможет нам выкрутиться. А когда выйду из этой чертовой палаты на волю, постараюсь кое-что предпринять, я уже придумал…

Вот и вышел. Навсегда. И всем сплетням конец, и делу, в которое вкладывала душу, возможно, тоже.

Рената открыла дверцу шкафа, глянула на себя в зеркало. Лицо осунулось, глаза ввалились. Нельзя так, надо держать себя в руках. Сейчас она позвонит в больницу и поедет проститься с Биллом. Завтра переговорит со Шварцем — раз он обещал другу кредит, слово сдержит.

Она раскрыла блокнот и записала: завтра — Шварц и Джой Хедли, вторник утро — «Скакун», среда — планерка, просмотровый зал; четверг — сценарная группа; художники — эскизы новых заставок, пятница — отдел рекламы; перезапись музыкальных позывных «Трибуны»…

Оторвавшись от блокнота, Рената Бранч вдруг задумалась. Черт возьми, а какие цветы он любил? Не может же она явиться в больницу без них?

И в этот момент поняла, как мало, в сущности, знала человека, сыгравшего такую роль в ее жизни…

1

Где-то над озером послышался дикий клекот ястреба. Этот звук моментально разбудил Тео.

Он открыл глаза, окинул взглядом комнату. Она всегда казалась ему мрачной. Длинный узкий пенал окнами на север, где чувствуешь себя как в заточении. Так оно и было, пока однажды не вырвался отсюда.

Тогда Тео едва исполнилось семнадцать, он мечтал стать вольным, как ястреб, будивший его по утрам. И стал! Независимым, самостоятельным, свободным, идущим своей дорогой. Все эти долгие годы Теодор Анджер редко вспоминал о родном доме и вовсе не скучал по нему.

Вздохнув, он откинул одеяло, сел, поскреб покрывшийся щетиной подбородок.

Который же час?

Часы на тумбочке показывали половину восьмого. Тео усмехнулся.

Будь я в Нью-Йорке, а не в Ок-Парке, уже давно бы побрился, принял душ и оделся, а в столовой меня ждал бы свежеприготовленный кофе, газеты «Бостон Глоб», «Нью-Йорк тайме», «Уолл-стрит джорнэл» и первые деловые звонки по телефону.