Джоэль Майдлер - Заговор двоих Страница 2

— Когда-нибудь ты поймешь, что я был прав, и скажешь мне спасибо, — с необычной для себя серьезностью повторил Фрэнк.

Гордость пришла ей на выручку.

— Я готова сказать тебе спасибо прямо сейчас.

Но это было бравадой. Глядя, как лимузин отъезжает от тротуара, Сабина смахнула слезинки с ресниц и в гордом отчаянии подняла подбородок. Неужели она никогда не найдет мужчину, достаточно сильного, чтобы противостоять увещеваниям ее деда?

Ее чувство к Фрэнку не было любовью — скорее, увлечением, романтической влюбленностью. Но она все равно приложила бы все усилия к тому, чтобы стать ему хорошей женой, и смогла бы доказать, что взаимного уважения и доверия вполне достаточно для крепкого брака.

Обида и унижение душили Сабину. Она понимала, что должна радоваться тому, что не успела совершить страшную ошибку, но очередное предательство все равно причиняло ей боль.

— Простите, юная леди, вы, случайно, не заблудились?

Сабина вздрогнула и посмотрела на пожилого мужчину, одетого в джинсы, сапоги и клетчатую рубашку. Его широкий кожаный ремень украшала огромная сияющая пряжка, а сдвинутая на затылок шляпа, из-под которой торчали седые волосы, явно видала лучшие дни. Он улыбнулся, и на его обветренном лице появились глубокие складки.

— Нет, — сдержанно ответила она.

— М-да? — Большим пальцем он сдвинул шляпу еще дальше к затылку. — Я в жизни не видал более растерянного существа.

И вдруг, сама не зная почему, Сабина улыбнулась ему в ответ. Она была рада отвлечься от своих грустных мыслей.

— Просто мне нужно позвонить, — сказала она. — Вы не знаете, где здесь телефон?

— Конечно знаю. — Старик указал на яркий фасад здания, перед которым они стояли. Там горела неоновая вывеска с изображением вставшей на дыбы лошади и словами «Лаки Джон». — Идемте, я вас провожу.

Сабина не имела привычки ходить куда-либо с незнакомцами, а тем более в заведения такого рода.

— Я не знаю… — замялась она. — На самом деле мне надо поймать такси. Может быть, я лучше останусь здесь…

— Привет, крошка! — окликнул ее один из проходивших мимо молодых парней. Он слегка задел Сабину, затем отпрянул назад и, приподняв белую шляпу, спросил: — Выпьешь со мной, красавица?

Ее спутник бросил на парня испепеляющий взгляд.

— Она со мной, ковбой.

Тот сразу отступил назад.

— А, привет, Род. Не знал, что она твоя подруга.

— Теперь знаешь. — Мужчина, которого назвали Родом, посмотрел на парня с улыбкой, под которой явно скрывалась угроза. — Давай-ка, иди своей дорогой и не приставай к девушкам.

Тот снова приподнял шляпу, на этот раз уважительно.

— Прошу прощения, мэм, — произнес он и с поклонами удалился.

Сабина не считала, что нуждалась в защите, но вся эта сценка позабавила ее, и она улыбнулась своему «спасителю».

— Вас зовут Род?

Он кивнул.

— Род Пауэлл, к вашим услугам. Я живу в Вайоминге. — Он взял ее за локоть, и Сабина не стала возражать. — Идемте со мной, вас никто не тронет. Я прослежу за этим, леди. В этом баре царит почти семейная обстановка, по крайней мере, в декабре каждого года, когда проходит родео.

Сабина покорно позволила ему подвести ее к дверям. Разговор с Родом мог хотя бы на время отвлечь ее.

— Значит, эти соревнования проходят здесь каждый год? — поинтересовалась она, желая как-то поддержать беседу.

— А вы этого не знали? Это же самое главное родео года, посмотреть которое съезжаются болельщики из самых отдаленных штатов… — Продолжая говорить, он открыл дверь и ввел Сабину в многолюдный зал.

1

Если бывают дни полного невезения, то у Мэтта Кросби выдался сегодня именно такой. Началось с того, что утром он порезался во время бритья. Потом, всего за полчаса до начала главного состязания года, обнаружилось, что его жеребец Грант потерял подкову. Но самое неприятное произошло, когда он увидел Ширли Скотт.

Ширли была профессиональной наездницей и, по мнению Мэтта, едва ли не самой красивой женщиной среди тех, кто занимался родео. Они были знакомы давно и нередко встречались на различных соревнованиях. Мэтт не раз приглашал ее куда-нибудь провести вместе вечер, и, хотя ничего серьезного между ними не было, был не прочь возобновить старое знакомство здесь, в Лас-Вегасе, где случай снова свел их во время финала по родео.

Неудивительно, что он оторопел, когда Ширли вместо того, чтобы приветливо улыбнуться, резким движением вытянула вперед левую руку и сунула ему под нос бриллиантовое кольцо, которое украшало ее средний палец.

— Что это значит, Ширли? — недовольно спросил Мэтт.

— То, что я помолвлена, — едко ответила она.

— С кем?

— Как видишь, не с тобой! Если бы ты не терял понапрасну время, то мог бы занять это место. Впрочем, меня это больше не волнует!

— Подожди, Ширли, успокойся…

— Успокоиться?! Да мне до тебя дела нет! Но погоди, я еще посмеюсь над тобой! Ты станешь одиноким, больным, никому не нужным стариком, но так и не найдешь идеальную жену, которая соответствовала бы твоим непомерным требованиям. — Она уперла руки в бока и сверкнула глазами. — Хотела бы я посмотреть на женщину, которая сможет приручить тебя, ковбой, да только вряд ли такая найдется!

С этими словами Ширли удалилась, покачивая затянутыми в голубые джинсы бедрами.

Мэтт сам не понимал, почему этот разговор так испортил ему настроение. Не то чтобы он сам хотел жениться на ней, разумеется нет! Он вообще не собирался ни на ком жениться, и в этом Ширли была абсолютно права. Мэтт не верил в прочность брака и имел для этого все основания. Его собственная мать ушла к другому мужчине, оставив мужа с двумя маленькими детьми. Мэтту тогда было пять лет, а его старшему брату Майку едва исполнилось десять. Мэтт никому и никогда не признавался в этом, но в глубине души понимал, что, бросив их, мать унесла с собой его веру в женщин вообще. С тех пор он не доверял ни одной из них.

Так почему же слова Ширли так задели его? Задели настолько, что во время своего первого выхода на арену ему потребовалось целых тринадцать с половиной секунд, чтобы заарканить и связать бычка, хотя хорошему ковбою, как правило, удается справиться с этим вдвое быстрее. Это событие сделало Мэтта объектом многочисленных насмешек, правда, в основном, вполне добродушных.

Поздним вечером, в толпе своих товарищей и соперников, собравшихся у стойки бара в казино-салуне «Лаки Джон», Мэтт потянулся за вторым стаканом пива и невольно застонал.

— Все еще болит рука? — сочувственно спросил его ковбой, стоящий рядом.