Сара Блэкборн - Источник счастья Страница 2

Рождество когда-то действительно воспринималось ею как преддверие счастья и радужных ожиданий. Но однажды оно стало символом разбитых надежд, жестоких и горьких разочарований.

Гейбриел Геллахер, красивый, благородный и веселый молодой человек, казался даже моложе своих двадцати семи лет. Он происходил из семьи богатых промышленников, и фамильные интересы были для него святы. Это, в конце концов и сыграло роковую роль в их отношениях. Однажды Гейб неосторожно проговорился, что родители уговаривают его жениться на Камилле, дочери самого давнего и самого почтенного клиента их фирмы.

— Ну, не вещай нос, — убеждал он, увидев, как побледнела Николь. — Я вообще-то не люблю огорчать родителей, но на этот раз собираюсь изменить своим правилам. Вряд ли мама с папой будут разочарованы, когда познакомятся с тобой.

— Если они настроились на выгодный для бизнеса брачный союз, то обязательно воспримут в штыки бедную студентку-первокурсницу, — возразила Николь.

— Возможно, однако, как только они получше узнают тебя, то придут в восторг, заверил Гейб и прекратил спор, прибегнув к помощи самых нежных объятий.

Его поцелуи развеяли опасения Николь, и печальные мысли о близкой разлуке исчезли сами собой. Пятью минутами позже Гейб надел на ее палец обручальное кольцо и сказал:

— В будущем году мы поженимся. Я безмерно счастлив!

Гейб отправился к родителям сообщить о помолвке с Николь, а также о том, что пригласил невесту встречать с ними праздник. Все Рождество Николь не отходила от телефона, ожидая звонка возлюбленного, но напрасно. Когда Гейб, спустя неделю, наконец, позвонил, то, оказалось, лишь для того, чтобы попросить ее отсрочить визит еще на несколько дней.

В душе Николь уже догадывалась, к чему идет дело. Гейб был слишком примерным сыном, чтобы причинить боль родителям женитьбой на бесприданнице. Но девушка все еще на что-то надеялась, пока Гейб не позвонил снова и не сказал, что будет лучше, если они больше никогда не увидятся.

Николь не стала опускаться до выяснения отношений и ни в чем не винила Гейба, зато прокляла потом, когда спустя пару месяцев он написал, что желает ей счастья, и вложил в письмо чек на крупную сумму. Прочитав это приторно-вежливое письмо, Николь почти возненавидела экс-жениха. Она отдала этому человеку свое сердце, а он оказался обычным сынком богачей, попытался откупиться от ее любви. Николь вернула чек и обручальное кольцо, присовокупив язвительную записку: «Я могу простить, что меня покинули, но считаю оскорблением, когда моим поруганным чувствам находят денежный эквивалент».

Потом она стала учиться жить без Гейба. В колледже Николь имела репутацию небесталанной и подающей надежды студентки и, благодаря открытости своей натуры, имела многочисленных друзей и поклонников. Она много занималась, посещала вечеринки, флиртовала, иногда целовалась. Но оказалось, что не может снова влюбиться, поскольку больше не верит в любовь.

Руководство колледжа предложило талантливой выпускнице высокооплачиваемую работу на кафедре, но она выбрала Богом забытый Бердвуд и скромное место помощника ветеринара. Николь здесь сразу понравилось. Заснеженные поля и маленькие ухоженные домики будто сошли с рождественских открыток. Неизбежные трудности деревенской жизни не испортили впечатления, Николь готова была вытерпеть что угодно, лишь бы из года в год наслаждаться чистыми голосами певцов, исполнявших рождественские гимны на детском празднике в «Вязах».

А в этом году праздника не будет из-за нежелания одного лишь человека, мрачно подумала она. Хотя, возможно, новый владелец усадьбы еще передумает? Надо бы с ним поговорить.

Решившись, Николь пешком отправилась в «Вязы». Большие белые хлопья падали так густо, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Она пыталась представить себе человека, которому собиралась бросить вызов. Наверняка новый хозяин уже не молод, но и он когда-то был ребенком. Главное — найти правильные слова и суметь достучаться до его сердца.

Усадьба «Вязы» располагалась на вершине небольшого холма. К тому времени, как Николь добралась до величественного особняка, снега намело по колено.

Обрадовавшись, что в доме горит свет, Николь поднялась по ступенькам и позвонила. Ей пришлось трижды нажать на кнопку, прежде чем дверь открыли. На пороге возникла мрачная женщина, этакая горгона Медуза, которая неприветливо осведомилась:

— Да?

— Я пришла к… Простите, не знаю имени нового владельца усадьбы, — смутившись, пробормотала девушка.

— Значит, вас не ждут?

— Нет, но…

— Хозяин не примет вас. Он не любит, когда являются без приглашения.

— Не могли бы вы просто спросить его…

— Нет. Я сделала это один раз и получила нагоняй. Мой хозяин не тот человек, который позволит себе перечить. — Черты лица женщины чуть-чуть смягчились. — Это не моя вина. Я всего лишь экономка и делаю, что велят. Вы насчет праздника?

— Да.

— К нему по этому поводу уже приходили. Собственными ушами слышала, как хозяин клялся, что следующего просителя спустит с лестницы. Сделайте одолжение, идите домой.

Николь, поняв, что ее миссия закончилась, не успев даже начаться, понурившись, стала спускаться по ступенькам.

— Послушайте, мисс! — крикнула ей вдогонку горгона Медуза.

— Да? — с надеждой оглянулась Николь.

— Если кто-нибудь собирается петь у ворот усадьбы рождественские гимны, предупредите их, чтобы они этого не делали. — И женщина захлопнула дверь.

Ах, какие у нас нежные уши! — с возмущением подумала Николь, кутаясь в теплую куртку. Она моментально забыла, что собиралась покорно уйти домой, — так разозлил ее неведомый хозяин «Вязов», живущий по принципу: «Ни себе ни людям».

Девушка двинулась в обход дома. Если с парадного входа не пускают, стоит попытаться проникнуть в эту крепость каким-нибудь другим путем.

Свернув за угол, Николь остановилась как вкопанная. В нескольких шагах спиной к ней стоял человек, тяжело опирающийся на палку. Это, очевидно, и есть новый хозяин усадьбы, который, кажется, ненавидит весь мир. Если я и не смогу переубедить его, то, по крайней мере выскажу старому маразматику все, что думаю.

Чуть склонив голову, чтобы порывы ветра не бросали снег прямо в лицо, Николь сделала несколько шагов, прежде чем незнакомец заметил присутствие постороннего.

— Я приказал, чтобы сюда никого не впускали. Как вы сюда проникли? Что вам нужно? Это частное владение, вы не имеете права здесь находиться, слышите? — обернувшись, зарычал он.

Что-то в голосе мужчины заставило ее вздрогнуть. Что-то давно забытое, всколыхнувшее волну боли. Несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки и сильный снегопад, Николь заметила, что незнакомец моложе, чем она думала, и что лицо его обезображено шрамами.