Джилл Гарриетт - Любви не скажешь нет Страница 20

Потом Майкл кивнул и направился к ней.

– Хотите посмотреть, как будет выглядеть место, в котором мы вас снимаем?

– Конечно, хочу, – удивилась Мэри. – Я бы спросила у вас, но мне казалось, что актерам этого делать нельзя.

– Актерам нельзя, – засмеялся Майкл, – а вам нужно, чтобы понять, что от вас потребуется. Пойдемте.

Он протянул руку и помог ей спуститься с возвышения. Мэри подумала, что у него слишком твердая рука для такого щуплого человека.

Почему-то ей казалось, что его руки должны быть холодными и немного вялыми. По крайней мере выглядели они очень аристократично. Но ладонь была теплая и очень крепкая. Он не выпустил ее руки до самой камеры, но Мэри не сопротивлялась: слишком давно никто не водил ее так за руку, а это было довольно приятно.

– Смотрите сюда, – показал ей оператор и отодвинулся в сторону.

Мэри наклонила голову, заглянула в глазок и замерла. Она увидела настоящее голубое небо, которое можно увидеть ясным весенним утром, пушистые легкие облака, плавающие в пронзительной синеве, и где-то внизу мраморные колонны. Земли не было видно, только краешки древних храмов и развалины мраморных колонн.

Значит, я буду парить в небе? Мэри повернулась к Майклу проверить, правильно ли она поняла.

– Да, – кивнул он. – Мне нужно, чтобы было ощущение вечности. Женщина, вобравшая в себя все исторические и придуманные персонажи. Она и Венера, и Елена Прекрасная, и Джульетта… Понимаете?

– Начинаю…

– Тогда давайте работать, – сказал он и посмотрел на оператора.

Тот недовольно покачал головой и собрался что-то сказать, но Мэри поняла, о чем был спор, и не дала возникнуть конфликту.

– Майкл, простите, что вмешиваюсь, но мне кажется, что свет может быть выставлен не правильно, – сказала она, поглядывая на реакцию оператора.

– Почему вы так думаете? – спокойно спросил Майкл.

– Я там стояла в халате… Наверное, отражение лучей от ткани и от тела…

– Мэри, откуда вы это знаете? – удивился Майкл.

– Я не знаю, просто мне показалось, что вы именно об этом спорите.

– Действительно об этом. Но не могу же я попросить вас раздеться только для того, чтобы мы могли правильно выставить свет. Я и так слишком многого от вас хочу.

– Можете, – спокойно сказала Мэри, развязала пояс на халате, сбросила его с себя и спокойно отправилась к подиуму.

Мужчины переглянулись и молча пожали друг другу руки.

Она еще лучше, чем я думал, поблагодарил Бога за подарок Майкл. Несколько минут он не мог заставить себя повернуться к подиуму, делая вид, что что-то поправляет на штативе. А когда повернулся к Мэри, то замер от восторга. Да, она именно то, что ему нужно. В ее теле была еще неопределенность юности и тяжелая, земная мощь женщины, испытавшей настоящее наслаждение. Восторг художника сменился на момент ревностью мужчины, но он не позволил себе окунуться в эту черную бездну.

Перед ним стояло совершенное творение природы, которого не хотелось касаться обычными мужскими мыслями. Надо просто начать работать, приказал себе Майкл и вернулся на свое место.

Съемки затянулись до самого вечера. Через некоторое время скованность Мэри прошла. Она смогла вполне спокойно выполнять все требования Майкла. Она поворачивалась, поднимала и опускала руки и ноги, принимала различные позы, распускала и закалывала волосы, вертелась на гимнастическом круге, пыталась изобразить то выражение лица, о котором ее просили.

Мэри с удивлением почувствовала в себе волну желания. Оно разрасталось и крепло. Ей нравилось, что на нее смотрят. Мужчины не позволили себе ни одного нескромного замечания или взгляда, они просто сосредоточенно работали, но она понимала, что им доставляет наслаждение видеть ее тело.

Ей было жарко, по спине сползали капли пота, руки и ноги иногда начинало ломить от неестественных движений. Но это ее нимало не смущало. Она была в раю. Тело каждой клеткой отзывалось на горячее желание, которое перекатывалось в ней как огненный шар, глаза и щеки горели, губы раскрывались сами собой.

Ей было совершенно все равно, что думали по этому поводу режиссер и оператор. В этот момент она чувствовала себя абсолютно счастливой и парила в облаках, которые неслись на картонном щите позади нее.

Несколько раз Майкл останавливал съемку и делал перерыв, чтобы она отдохнула. Они пили чай и болтали о всякой чепухе. Строгий оператор оказался замечательным рассказчиком, и Мэри поняла, что слышит свой собственный смех, который все время вырывается из ее груди.

Наверное, я эксгибиционистка, подумала Мэри, без малейшего смущения в очередной раз снимая халат и возвращаясь на подиум. Никакой другой причиной она не могла объяснить, почему чувствует себя абсолютно комфортно в такой непривычной ситуации. Но эта мысль ее не расстроила. Ей нравилось работать, и она согласилась бы, чтобы этот день никогда не кончался.

– Спасибо всем, – громко сказал Майкл, – съемка окончена.

Мэри сошла со своего возвышения, завернулась в халат и тихонько села на стул, ожидая, пока Майкл закончит разговор с оператором. У нее слегка кружилась голова от пережитого и от усталости. Если она не попадет домой в ближайший час, то заснет прямо в студии, подумала она.

Оператор погасил осветительные приборы, Майкл собрал какие-то записи, которые делал по ходу съемки, и они направились в костюмерную. Мэри предстояло переодеться и смыть грим. Она думала, что Майкл вызовет ей такси и ей удастся продержаться до дома и не заснуть.

Он выглядел таким сосредоточенным и погруженным в свои мысли, что она не стала задавать ему вопросы. Мэри знала, что он позаботится о ней.

Комната, в которую она пришла сегодня днем, была пуста, И неудивительно, потому что за окном давно была ночь. Увлеченные съемками, они не заметили, что уже очень поздно.

– Я отвезу вас, – сказал Майкл, оставляя ее в костюмерной. – Спокойно переодевайтесь и ни о чем не беспокойтесь.

Мэри собралась довольно быстро, несмотря на усталость и ломоту во всем теле. Нереализованное желание томило и искало выхода.

Будет очень глупо, если я сегодня же кинусь ему в объятия, подумала она и ужаснулась от своих мыслей.

Майкл поклялся себе, что ни за что не позволит эмоциям возобладать над разумом. Пока они работали, их легко было держать под контролем. Он просто забыл, что перед ним живая женщина. Она была материалом, пластилином, из которого он лепил образ. Когда же она окажется с ним в машине, то опять превратится в Мэри, которая вызывает в нем жгучее желание. Он не должен себе позволять думать об этом.

Пожалуй, лучше было бы вызвать такси. Это была трезвая мысль, но пришла она слишком поздно. Ладно, в конце концов, он не юнец, чтобы не уметь сдерживаться.