Сьюзен Липиц - Безрассудство любви Страница 20

Он сел и свесил ноги с кровати, обдумывая свое печальное положение. Только Лайза Джейн была способна довести его до той сладкой агонии, в которой он пребывал сейчас. Ни одна другая женщина не имела на него такого влияния. У него были увлечения — не святой же он, в конце концов! Но влюбиться еще раз Макс так и не смог.

Макс снова попробовал лечь. Он был просто взбешен тем, что Лайза Джейн сводит его с ума, не прилагая к этому никаких усилий, а он… он теряет контроль над собственным телом.

Элизабет обыскала всю комнату — одежды и след простыл. Догадываясь, чьих это рук дело, она обмоталась банным полотенцем и постучала в спальню Макса.

— Отдай мою одежду, Уайлдер! — потребовала она, распахнув дверь.

Но, увидев его прекрасное обнаженное тело, застыла на месте, забыв о своем гневе. Разглядывая его, она вдруг покраснела, как шестнадцатилетняя девчонка. Макс хотел ее… Ничто не прикрывало его желания.

Она сжала полотенце над грудью, хотя с радостью бы скинула его и прыгнула в постель к Максу. Ноги ее были настолько слабы, что она и шагу не могла ступить.

Люби меня, Макс, пожалуйста, пока я не сбежала, хотелось крикнуть ей. В памяти снова вставали те жаркие дни, когда они были вместе… когда любили друг друга… уносились в заоблачные дали, забывая обо всем на свете… Будет ли она чувствовать то же самое снова? Она никогда не испытывала ничего подобного с Джоном.

— Прости… Джон.

— Джон?

Она вскинула голову.

— Макс… Я сказала — Макс.

— Неправда, Лайза Джейн.

— Элизабет, — отрезала она. — Лайза Джейн давно умерла.

— Как твой муж?

— Да.

— Тогда почему ты назвала меня Джоном? — Макс подошел к ней, ни капельки не стесняясь своей наготы. Она не двинулась с места. — У меня такое ощущение, что Джонни находится здесь, в этой комнате, рядом со мной. Он даже реальнее, чем я.

Элизабет покачала головой.

— Он умер.

— Скажи мне вот что, — обратился к ней Макс и провел пальцем по ее руке. — Если я сейчас займусь с тобой любовью, о ком ты будешь думать — обо мне или о Джонни?

Она молчала.

Он поддел указательным пальцем полотенце на ее груди и наклонился ближе. У нее перехватило дыхание. Он поцеловал ее в шею.

— Я или Джонни? — повторил он хриплым шепотом.

— Не надо…

Его лицо находилось совсем близко. Она смотрела на его губы и не могла ответить. Эти вопросы были для нее хуже пытки. В его синих глазах было написано нетерпеливое ожидание.

— Я… я не могу, Макс, — прошептала она. — Мне казалось, что я хочу этого… Но ты прав насчет Джона. Иногда у меня такое ощущение, что прошло не два года, а двадцать лет со дня его смерти, а иногда — что трагедия случилась вчера. Я ловлю себя на том, что разговариваю с ним, ожидаю, что он ответит мне из другой комнаты. Он все еще со мной. Прости.

— Ты сказала, что дала обещание. Ты дала его Джонни?

— Нет. — Почему он заговорил об этом? Она надеялась, что он не придал значения словам, сорвавшимся у нее с языка. С Максом надо поосторожнее, от него ничего не утаишь. Элизабет ответила, давая понять своим тоном, что не желает больше разговаривать на эту тему: — Я не давала обещания ни Джону, ни Бернис.

— А что за обещание? — продолжал настаивать Макс.

— Мне не хотелось бы говорить. — Она повернулась и собралась выйти из комнаты, но Макс удержал ее за руку.

— Пожалуйста, Элизабет, скажи мне.

Она не может дольше оставаться здесь. Макс не должен видеть, как она реагирует на его прикосновения.

А может, ему стоит знать? Может, если она расскажет о своей клятве…

— Когда я узнала, что беременна, — начала Элизабет, повернувшись к нему лицом, — я не хотела выходить замуж за Джона. Я все еще хотела быть с тобой. И я решила объявить, что ребенок твой.

— И что заставило тебя передумать?

Вопрос вернул Элизабет в тот день, когда она ходила в клинику в Сент-Луисе. Известие о том, что она беременна, повергло ее в состояние шока, она с трудом дошла до дома, заперлась у себя в комнате и проплакала весь день. Ей приснилось, что она говорит Максу о ребенке. Во сне он догадался, что это обман, и отвернулся от нее. Элизабет проснулась вся в слезах и поняла, что то же самое случится и в жизни.

Она осталась совсем одна и вдобавок была страшно напугана. Именно тогда Элизабет поклялась, что изо всех сил постарается быть хорошей женой и матерью, если Джон согласится жениться на ней. Еще она поклялась никогда больше не встречаться с Максом… забыть его. Она-то думала, что с того дня Макс исчезнет из ее жизни навсегда. И вот теперь он стоит перед ней. Но они не могут быть вместе.

— Я должна была принести жертву, если хотела, чтобы у моего ребенка был отец.

— А на жертвенный алтарь в качестве ягненка ты возложила меня? — (Элизабет вздрогнула от его злой насмешки.) — Мне кажется, что ты свободна от своих обещаний с того дня, как погиб Джон. А что касается ягненка, он воскрес и находится перед тобой.

— Не смейся над этим, Макс.

— Неужели не видно, что мне не до смеха?

На мгновение она взглянула на него и оказалась в плену темных глаз. Она дрожала всем телом от страстного желания заняться с ним любовью. Но не могла сделать этого из-за терзавших ее сомнений и чувства вины.

Он ждал ответа.

— Я не могу, — сказала она. Но, увидев, какой болью наполнились его глаза, тут же чуть слышно добавила: — Не сейчас.

— Ну что ж, по крайней мере надежда остается.

— Могу я забрать свою одежду?..

— Я отдам ее тебе утром, после того, как ты хорошенько выспишься и позавтракаешь.

— Ты неисправим.

— И тебе это нравится. — Он подмигнул ей.

— Дай мне хотя бы мою ночную рубашку.

— А может, моя кровать тебе больше подойдет?

— Сейчас же отдай мою ночную рубашку!

Час спустя Элизабет, все еще не в силах заснуть, лежала на кровати, уставившись в потолок. Мысли о Максе не давали покоя. Трудно заставить себя не думать о нем, когда он лежит на постели в двух шагах… абсолютно голый… Но это было бы предательством по отношению к Джону…

Джонни больше нет, его смерть освобождает тебя от клятвы, твердил ей внутренний голос.

Она чувствовала, как ее добродетель улетучивается с каждым гулким ударом сердца.

Ступай к Максу, подсказывал ей здравый смысл.

Нет!

Он нужен тебе.

Нет!

Ты нужна ему.

Элизабет зажмурилась и прошептала:

— Только на одну ночь… и все.

Она докажет Максу, что между ними не было никакой любви — только влечение. И сама избавится от терзающих ее сомнений. После этого они снова начнут жить каждый своей жизнью и не будут гадать о том, что могло бы произойти.