София Чайка - «Горящая» путевка Страница 20

Лиза попыталась отвлечься, посмотрев на море. Лунная дорожка серебрила волны, превращая морской простор в сияющую ткань.

— Как красиво! — не удержалась она от восклицания.

— Влюбленный Доган прислал Арзу десятки рулонов прекрасных тканей, — Лиза удивилась его проницательности. Воистину непредсказуемый мужчина.

— Продолжение?

— Я обещал.

— И что же девушка? Она приняла подарок?

— Арзу высмеяла принца. Дочь купца не нуждалась в тканях. — Рафаэль встал перед Лизой, взял ее за талию и притянул к себе. — Тогда Доган отправил ей сундук драгоценных камней.

Он почти шептал, и эти звуки вызывали в ее теле трепет, как камертон, настраивали на нужный ему лад. Лиза прижалась к нему и почувствовала, что Рафаэль слегка дрожит. Неужели это ее влияние?

— Арзу отказалась от них?

— Да. Как ты догадалась?

— Настоящей женщине нужны другие подарки.

Лиза осторожно коснулась рукой его груди, погладила, наслаждаясь теплом кожи. Она видела, как Рафаэль затаил дыхание и закрыл глаза.

— И что же это?

— Разве это не твоя сказка?

В ее живот уперся твердый бугор, и Лиза отдернула руку, еще сомневаясь. Он поймал ее ладонь и поцеловал, провел по своему лицу, прижался к ней щекой.

Ноги у Лизы стали ватными, и она прислонилась к мужской груди, не удержалась и легко коснулась ее губами. Он заметил это почти неуловимое движение и хрипло застонал, отклонил ее голову назад и жадно поцеловал.

Звезды рождались и гасли перед ее закрытыми глазами, ей не хватало воздуха, но Лиза отчаянно отвечала на поцелуи. Постепенно его губы переместились на ее шею, плечи, грудь.

Грудь? Лиза не заметила, когда он опустил рукава ее платья и завладел бесстыдно торчащим правым соском. Затем левым.

Она плыла на волнах наслаждения. Ей стало абсолютно безразлично, видит ли их кто-то, слышит ли, как она бесстыдно стонет в ответ на смелые ласки. Она ощущала подобное впервые и собиралась насладиться этим чувством сполна.

Он повернул ее спиной к себе и лицом к морю, чтобы получить полную власть над ее грудью, возможность нежно теребить соски, подставить разгоряченную кожу морскому бризу.

Ветер пробежал по ее ногам, и Лиза поняла, что Рафаэль поднял платье, добираясь до нижнего белья, проникая под него, в нее. О Боже!

Быстрый оргазм сотряс ее тело, и Лиза вскрикнула от неожиданности.

— Горячая. Такая страстная.

Его шепот и легкие поглаживания помогли Лизе немного успокоиться. Она покраснела от стыда за свое поведение на пляже, где ее мог увидеть кто угодно, и попыталась отстраниться от Рафаэля. Он не отпустил ее, но платье поправил.

— Я… — что же говорят в таких случаях? Ведь она получила наслаждение, а он нет. — Ты…

— Лиза, дорогая, я хочу знать только одно. Ты — девственница?

— Нет.

Камилла грустила и злилась. Но это не помешало ей заметить искрящееся притяжение между подругой и официантом. Этим двоим явно не терпелось остаться наедине, и Ками решила не мешать им ненужными комментариями и пожеланиями. Пусть хоть кто-то сегодня будет счастлив.

Сейчас она не хотела, вернее, не могла разговаривать с Гошей, спать с ним. Но она не подозревала, что ей будет так плохо, когда он просто развернется и уйдет, даже не попытавшись ее переубедить. А ведь она мечтала об этом, в глубине души.

Почему Громов так быстро отказался от нее? Обиделся? Или он только хотел переспать с известной фотомоделью, а когда она повернулась к нему спиной, отправился искать другую женщину?

Нет, Громов не такой. Во всяком случае, Ками на это надеялась. Неужели еще несколько часов назад она видела в нем лишь подростка, бросающего на Камиллу Снигиреву тайные застенчивые взгляды? Кого она обманывала?

Такого тела не было ни у одного из ее любовников. Ни один из них не дарил ей себя так великодушно. Ни одного из них она не хотела так сильно.

Почему она позволила ему уйти?!

Почему не крикнула: «Марш в постель»?!

Почему не опробовала на нем все те штучки, о которых столько читала, но не решалась предложить всем тем мужчинам, что были до него?!

Ответ был прост — только с Громовым она забывала обо всем, впадала в транс, только ему доверяла интуитивно и безмерно.

Глупая женщина!

Ничего, завтра она найдет его, отругает и залюбит до потери памяти. Если, конечно, он все еще желает ее. Если все, что между ними произошло, для него так же важно, как и для нее. Если…

Странно. Неужели они забыли закрыть дверь своего номера?

А еще выключить свет и телевизор…

— Милла, дорогая, наконец-то! Я соскучился!

О, нет! Как некстати!

— Как ты вошел, Борис? — Высокий мужчина в знакомом банном халате шел ей навстречу, широко раскинув руки. Его мокрые волосы были тщательно зачесаны назад. — Ты принимал душ? В моем номере?

— К сожалению, в той дыре, где меня поселили, нет джакузи. Ты же знаешь, как я люблю пузырьки и массаж. Жаль, что ты не пришла чуть раньше. Мы могли бы понежиться вместе.

Они проделывали это десятки раз. В прежней жизни. Почему сегодня это кажется ей таким… невозможным.

Голос Бориса звучал исключительно доброжелательно, почти благодушно, одеколон был дорогим и приторным, а объятия — радушными, но слишком тесными. Камилла чувствовала себя так, словно ее заперли в золотой клетке, и как можно быстрее отстранилась, позволив твердым губам лишь скользнуть по ее щеке. Но мужчина никак не отреагировал на ее неприветливость и направился к бару.

— Так как ты сюда проник? — Камилла выключила телевизор и устроилась на пуфике, чтобы никто не мог сесть рядом. Странно, раньше прикосновения Бориса не вызывали у нее дискомфорт.

— Портье вошел в мое положение и дал ключ от твоего номера.

— Положение? Что-то произошло? Ты выглядишь очень даже неплохо.

Она не покривила душой, говоря это. Хотя Борису в прошлом году исполнилось сорок, он весьма тщательно следил за своей физической формой и питанием. Возможно, поэтому и выглядел значительно моложе своих лет. Немногие знали о том, что начав седеть, он начал красить свои роскошные, густые волосы дорогой краской со странным названием «Незрелый каштан». Камилле об этом случайно проболтался его стилист.

Борис нравился ей, иначе она не согласилась бы стать его любовницей. Но женой? Нет, его женой она быть не хотела. И избавиться от возникшего отчуждения не могла.

— Не беспокойся, любовь моя. Я лишь сказал этому приятному мужчине, что мы с тобой состоим в гражданском браке, и… я планирую сделать тебе сюрприз.

Знакомая белоснежная улыбка только подлила масла в огонь ее гнева. Решив, что она пожалуется на портье завтра, Камилла еле удержалась от крика, но негодования в голосе скрыть не смогла.