Эми Эндрюс - Любовь не выбирает Страница 20

— Это вполне понятно, — сказала Али. — Во мне инстинкт материнства тоже не был развит, но вдруг, за одну ночь, я стала просто одержимой детьми.

Макс улыбнулся и почему-то увидел, как Али с большим животом заглядывает в чужие детские коляски. Он представил, что… она носит его ребенка.

Он решительно отбросил эти мысли.

— А потом я как-то вернулся вечером домой, а она ушла. Гардероб был пуст, ее туалетные принадлежности исчезли из ванной, автомобиля в гараже тоже не было. Она оставила записку со словами, что встретила другого и уходит от меня.

Он рассказывал все это ровным, спокойным голосом, но Али было не обмануть. Она знала, как глубоко ранит предательство.

— Прости, Макс. Это страшно.

Страшно? Да он был убит.

— Мы встретились через несколько дней, чтобы все обсудить. Она сказала, что влюбилась в юриста из ее фирмы — нового сотрудника. И что живет с ним. Она сказала, что… никогда не хотела ребенка.

Тут в голос Макса прорвалась боль. И эта боль пронзила Али с головы до ног.

— Она объяснила, почему не говорила этого раньше? — тихо спросила она.

— Сказала, что не говорила, потому что любила меня и думала, что со временем тоже захочет, как и я, иметь ребенка. Но она так и не захотела, а лгать больше не могла.

«Ирония судьбы», — подумала Али. Она тоже хотела, чтобы ее любимый мужчина захотел ребенка от нее, а Макс хотел, чтобы его любимая женщина захотела ребенка от него.

В голосе Макса слышалось столько муки, что Али засомневалась — не любит ли он до сих пор бывшую жену. Она не удержалась и спросила:

— Ты ее еще любишь?

Макс сжал телефон. Предательство Тори так глубоко его ранило, что он не чувствовал к ней ничего, кроме презрения. Разве Али этого не понимает? Или она все еще любит Тома, несмотря на то, как он с ней обошелся? Черт! Он не желает узнать ответа на этот вопрос. И вообще устал говорить о прошлом.

— Алейша, хватит на сегодня вопросов. Постарайся поспать. Увидимся завтра на предварительных слушаниях.

Телефон щелкнул и отключился.

Глава 8

Прошло две недели. В то утро, когда слушалось дело Калленов против Брисбенского мемориального госпиталя, Макс разговаривал с Реджинальдом Эймзом на открытом портике здания суда. До него долетел теплый аромат сладкой выпечки. Он повернул голову, чтобы понять, откуда этот запах.

— А, Алейша! Как ты, моя дорогая?

Али подошла к мужчинам, пожала протянутую руку Реджа и подставила ему щеку для отцовского поцелуя.

— Готова к бою, — сказала она.

Она действительно была готова. Эта история висела над ней как дамоклов меч.

— Хорошо. — Редж похлопал ее по плечу. — Все закончится через пару недель. Макс уверен, что мы выиграем. Правда, Макс?

Макс улыбнулся Али:

— Абсолютно уверен.

Она хорошо выглядела, хотя было видно, что устала. Он был рад отметить, что она последовала его совету: темный брючный костюм, туфли на низких каблуках и минимальный макияж. Правда, по-прежнему непослушная волна локонов. Это очень женственно и… очень отвлекает.

У Реджа зазвонил мобильный.

— Прошу прощения. Должен ответить.

Он отошел, а Макс сделал знак Али следовать за ним.

Они миновали главное фойе и шли по коридорам старого внушительного здания. Ковры заглушали их шаги. Али чувствовала себя на удивление спокойно. Но знала, что как только войдет в зал суда, то ее начнет трясти.

— Сюда, — сказал Макс, открывая дверь в малопримечательное, похожее на ящик помещение.

Али вошла впереди него. Дешевые жалюзи на единственном окне, шесть стульев вокруг небольшого овального стола. В общем, обстановка совсем не походила на комнату заседаний в фирме Макса. Али заметила, что портативный компьютер и портфель Макса уже на столе.

Она повернулась к нему.

Он застыл в дверях. Ему казалось, что его окутало облако с запахом бисквита и теплых рогаликов. Он задыхался. Это она пахнет как булочная-кондитерская? Он чуть не застонал от желания потереться об ее шею и с силой сжал ручку двери:

— Сядь.

Али удивилась. Что с ним? Почему он так напрягся?

— Что-то не так?

— Ничего. — Макс прошел к столу и сел. Али выдвинула стул и тоже села.

— Может, мы снова повторим всю процедуру? — спросила она.

Они уже проделывали это несколько раз, и последний раз не далее как вчера.

— Хорошая мысль. — Макс кивнул и, постукивая авторучкой по столу, начал говорить.

Али пыталась внимательно слушать, но выражение его лица было каким-то странным, и она занервничала. А вдруг ему известно что-то, какие-то неизвестные ей обстоятельства?

— Макс, все в порядке? — прервала она его.

Он кивнул и продолжил, не переставая постукивать авторучкой. Али — первая в списке свидетелей, и он ожидал, что ее допрос займет два дня. Он ее предупредил, но, как ему показалось, она не полностью осознала, насколько это будет изнурительно.

А тут еще ее восхитительный запах мешает ему сосредоточиться!

Макс замолчал на полуслове, когда до него долетела очередная опьяняющая струя. Он отбросил ручку в сторону:

— Что это на тебе такое?

Али в замешательстве уставилась на него, потом оглядела свой костюм:

— Ты же сам настоял на строгом наряде. Ты сказал — никаких юбок.

— Нет, черт возьми, — проворчал он. — Я имею в виду твои духи.

— Ванильное масло?

Ваниль. Вот в чем дело. Вот почему он хочет облизать ей шею.

— Мне его дала Кэт. Оно действует расслабляюще.

— Помогает?

— Да. По крайней мере, помогало, пока тебя это не стало раздражать.

— Ничего подобного, — возразил он и потер лоб. — Прости, я…

— Тебе… не нравится запах?

Макс уткнулся подбородком в ладонь:

— Этот запах нравится мне даже больше, чем следовало.

— Значит, все-таки нравится?

— Он меня… отвлекает.

Али заметила, как его взгляд задержался на ее губах. У нее перехватило дыхание.

Последние две недели они старательно придерживались исключительно делового тона в их общении. Макс даже злился на себя за то, что предложил ей позвонить ему. Тот телефонный разговор толкал его на опасный путь, и он решил, что дальнейшие телефонные звонки были бы неразумны, так как нарушили бы ту границу, которую они прочертили между собой. И Али с ним согласилась.

Но сейчас он снова представил ее в своей постели.

Макс заметил, как потемнели ее оливковые глаза, а влажные губы приоткрылись. Он помнил вкус этих губ, ощущал их нежность.

Али было трудно дышать. Он смотрел на ее рот и постукивал пальцами с таким видом, как будто решал: целовать или не целовать? Хочет ли она, чтобы он, отбросив приличия, ее поцеловал? У нее пересохло во рту, и она облизала губы. Лучше бы она этого не делала! У Макса раздулись ноздри, и он перестал стучать пальцами по столу.