Анна Дубчак - Желтые перчатки Страница 20

– Ладно, полторы… Это неплохая цена. – Он положил ей руку на плечо.

– Ну что, покушала, девочка? – Они вышли и направились к расположенному неподалеку коммерческому ларьку.

– Здесь? – спросила Маша.

– У меня здесь друг работает, там топчан есть… А если ему дашь, то получишь три… Но он знаешь, как любит…

Она догадывалась.

Валентина открыла глаза и не сразу поняла, где находится.

«Саша», – вспомнила она все и снова нырнула под одеяло.

– Ты проснулась? – в комнату заглянул Саша. Он был в темно-синем домашнем халате и держал в руках полотенце. Слушай, мне надо идти… Позавтракаешь тогда сама, хорошо? Я там все приготовил… Чувствуй себя как дома… Отдыхай и набирайся сил. Не переживай, твой парень, если не дурак, конечно, все поймет и не станет тебе мстить… Ведь ты именно этого боишься?

Она села на постели и кивнула головой:

– И этого тоже. Понимаешь, мне просто стыдно. Он так много для меня сделал, а я поступила с ним по-свински… Там были гости, его друзья… Мне жаль его…

– Зато ты поступила честно… Куда хуже было бы, если, уже живя с тобой, он бы понял, что ты его не любишь… Может, у тебя кто есть? – Он улыбнулся. – Признавайся…

– Уже нет, – призналась она. – И это очень грустно…

Он привез ее вчера вечером домой вместе с сумкой, куда Валентина сложила все самое необходимое, что взяла из квартиры на Масловке, той самой квартиры, куда и поселил ее больше года тому назад Костров. Саша сказал, что квартиру ищут месяцами и за один день невозможно найти что-нибудь подходящее, и предложил ей пожить пока у него.

– Ты меня не бойся. Скажешь «нет», значит, нет. Со мной просто. Я же тоже человек, хоть и мужчина, я понимаю, каково тебе сейчас…

И Саша привез ее к себе. Он ожидал услышать от Валентины что-нибудь такое о женихе, что каким-то образом объяснит ее побег со свадьбы, но Валентина (вернее, «Лера», как он ее называл после того, как она предложила ему перейти на «ты») к своей чести, не сказала о Кострове ни одного дурного слова.

Напротив, судя по ее рассказу, жених (имя которого она так и не назвала) был человеком в высшей степени порядочным и, что самое главное, любящим ее, Валентину.

– Я думаю, ты не очень будешь возражать, если я попробую подыскать тебе квартиру?

– Нет, конечно… Ты же сам понимаешь, чем скорее я это сделаю, тем лучше… Желательно на светлой стороне улицы и чтобы окна были большие… Что касается цены, то не больше двухсот долларов в месяц.

– Я все понял… Ну пока!

И он ушел. Валентина слышала, как он одевался, что-то напевая, затем хлопнула дверь и стало тихо.

Она не понимала, что с ней происходит. Столько безрассудных поступков за три дня: Невский, побег и теперь вот чужая квартира с каким-то Сашей. Словно кто-то руководил ее действиями. Но кто? Что это за сила?

Валентина поднялась, заправила постель и приняла душ, надела свой любимый черный костюм, в котором была в тот день, когда познакомилась с Невским, затем с благодарной улыбкой села за стол, на котором уже стоял завтрак: прозрачный тонкого стекла колпак накрывал сырницу с нарезанными сыром, ветчиной и салями. Здесь же стояла плетеная хлебница, прикрытая салфеткой, вазочка со сгущенным молоком и банка кофе. Согреть электрический чайник было минутным делом. «Как в кино», – подумала Валентина и принялась сооружать себе бутерброд.

Спустя полтора часа она уже сидела в сквере на Пушкинской площади с кипой газет на коленях и выписывала адреса сдаваемых квартир. Светило солнце, Валентина смотрела на расплывающиеся строчки мелкого шрифта, но видела Невского… Она вспомнила, как нервничала в тот раз, когда он, оставив ее здесь же, почти на этом самом месте, ушел позвонить, как она боялась, что он не придет, но ведь пришел же… А ведь мог бы еще тогда затеряться в толпе… Почему же он бросил ее? Что случилось? Она свернула газеты в толстую трубу и сунула в пакет.

Закрыла глаза и расслабилась. Услышав иностранную речь, она лениво раскрыла глаза и, увидев толстую негритянку в желтых клетчатых шортах и красном джемпере, усмехнулась, поражаясь раскомплексованности этой толстушки, после чего снова погрузилась в легкую дрему. Но потом вдруг поняла, что не имеет права расслабляться и отдыхать, когда у нее так много дел. Поэтому встала и быстрым шагом направилась к метро: она обещала позвонить Саше. Разве могла она тогда предположить, что через каких-нибудь полчаса Невский вычеркнет ее из своей памяти. А значит, и из своей жизни.

ГЛАВА 8

– Это правда, что вы едете в Москву к дочери?

Эмма Латинская тронула его за руку, тем самым приостанавливая чтение, и пристально посмотрела Борису в глаза. Ей все больше и больше нравился этот обаятельный мужчина со спокойным взглядом темных глаз, ей даже хотелось потрогать его поседевшие на висках волосы, коснуться щеки… И это не имело ничего общего с чувством, которое может появиться у женщины к мужчине. Нет, просто ее чтец источал благостную для души энергию, почему-то рядом с ним она ощущала в себе необычайный прилив сил. Скажи она ему об этом, он не поймет, встанет и уйдет. Да, да, она знала эту породу мужчин, которые, ничего не объясняя, предпочитают действовать. Таким был и ее муж, ее первый муж… Тоже русский и тоже с темными глазами… Вот только до старости он не дожил, так и остался в ее памяти черноглазым, порывистым в движениях юношей… Но это было в другой жизни.

– Да, я не видел ее больше пятнадцати лет…

– И вы так спокойно говорите об этом… – Она не сдержалась и в ее тоне просквозила укоризна.

– Я исправно высылал ей деньги… Ей и ее матери.

– Вы и сами знаете, что это не самое важное.

– Что ж, вы правы… Так мы будем читать дальше?

Он пришел сюда примерно по той же причине, которая заставила Эмму дать объявление в газете. Общение с русской, пусть даже офранцуженной. Плюс разнообразие перемещения в пространстве (все же она жила в Булонском лесу, когда бы еще он так много гулял по этим прелестным местам?!) да еще деньги…

– Да не гоните вы! Лучше скажите, чем занимается ваша дочь?

– Она шьет. Портниха, у нее свое дело.

– Ателье?

– Нет, что вы, ателье – это фантастика…

– Может, вы оговорились и следовало бы сказать «фантазия»? Причем, скажу я вам, не самая плохая.

– Да нет, я не оговорился, именно ФАНТАСТИКА. Это слишком дорого для моей дочери.

– Но если она талантлива, к примеру, а дочь такого человека, как вы, не может быть простушкой… Я правильно выразилась?

Борис впервые в своей жизни смутился. Он не привык, чтобы ему делали комплименты.

– Она простая девушка из простой семьи, но шьет, судя по рассказам Бланш, хорошо…