Лаура Дэниелз - Свет любимых глаз Страница 20

Напоследок оглянувшись в ту сторону, где вот‑вот должен был показаться автомобиль Арни, Люччи повела Зига по дорожке в глубь сада. Он завел беседу, причем говорил исключительно о тюльпанах, пересыпая свою речь названиями сортов и терминами, относящимися к цветоводству. Поэтому у Люччи даже сомнений не возникло, что он действительно увлекается разведением тюльпанов.

Позже, когда у нее появилось много времени для размышлений, она оценила степень подготовки человека, именовавшего себя Зигом. Тот изучил предмет досконально — разумеется, с подачи Берты. Ведь самому ему никогда не удалось бы догадаться, какое у Люччи хобби. И главное, устроено все было так, чтобы прогулка к клумбе состоялась перед самым приездом Арни!

Дальнейшие события врезались в память Люччи навсегда.

Они с Зигом пришли в уголок сада, где росли тюльпаны, и тот принялся восхищаться цветами. Незаметно для себя Люччи и сама увлеклась разговором, начала показывать отдельные экземпляры, которыми гордилась особо. Осторожно ступая, оба зашли прямо на клумбу, потому что так удобнее было рассматривать тюльпаны.

Позже Люччи вспомнила, что Зиг постоянно стремился сделать так, чтобы она стояла спиной к дорожке. Ему это прекрасно удавалось, потому что в ту минуту ее вниманием владел предмет разговора.

В какой‑то момент Люччи, взгляд которой был устремлен на кусты редкостных тюльпанов почти черного цвета, услышала преувеличенно громкое и излишне пафосное восклицание Зига:

— Ах, любовь моя, это выше моих сил, я сгораю от нетерпения!

Люччи удивленно подняла голову, но в следующее мгновение изумилась еще больше, потому что Зиг порывисто обнял ее, плотно накрыв губы ртом, так что она даже пикнуть не могла. Не понимая, что это вдруг случилось с предупредительным и очень деликатным Зигом, Люччи уперлась ладонями в его грудь с намерением отодвинуть… Но не тут‑то было! Зиг стиснул ее так, что в глазах потемнело. В следующее мгновение он задрал подол платья, и через секунду его ладонь легла на ее обтянутые кружевными трусиками ягодицы…

— Позволю себе прервать вас, — раздалось за спиной Люччи.

Арни! — радостно вспыхнуло в ее мозгу. Сейчас он проучит своего нахального родственника!

Однако она ошиблась.

— Мерзавка! Так вот чем ты занимаешься в мое отсутствие?! — срывающимся голосом продолжил Арни. — Завела себе любовника!

Как только прозвучало слово «любовник», Зиг отпустил Люччи и метнулся в кусты жасмина, только ветки закачались. Все произошло так быстро, что она лишь увидела оставшиеся на клумбе следы и втоптанные в землю тюльпаны.

Растерянно повернувшись к Арни, она похолодела: он был в бешенстве. Люччи не только никогда не видела его таким, но даже предположить не могла, что он способен испытывать столь сильные эмоции. Его губы были плотно сжаты, глаза совершенно побелели от гнева и метали молнии.

— Арни… — пролепетала она.

— Шлюха!

— Что ты, дорогой?! — в панике воскликнула Люччи.

— Не называй меня так! — рявкнул он. — С этой минуты между нами все кончено. Если хочешь, беги следом за своим хахалем, а нет — иди на все четыре стороны! Мне ты больше не нужна!

От внезапного дикого напряжения у нее заломило виски.

— Послушай, я вовсе не…

Арни повернулся и зашагал по дорожке обратно к дому. Люччи же осталась стоять посреди клумбы. Несколько мгновений она смотрела вслед человеку, которого любила больше жизни и который навсегда уходил от нее. В одно мгновение произошло нечто настолько ужасное, что сознание просто отказывалось воспринимать это.

Сказать, что Люччи растерялась, — значит ничего не сказать. Сначала ее мозг словно опустел, вместо мыслей возник тихий звон, от которого голова заболела еще больше. Потом будто зазвучал чей‑то голос: что же ты стоишь, милая! Ведь эдак твой Арни действительно уйдет!

Встрепенувшись, Люччи прямо по клумбе бросилась вдогонку за удаляющимся мужем — только стебли тюльпанов захрустели под ногами. Денек для несчастных цветов явно выдался не из лучших.

— Арни! — крикнула она. — Постой! Ты не можешь так уйти. Нам нужно поговорить.

— Не о чем нам говорить, — жестко обронил он через плечо, даже не замедлив шага.

Тогда Люччи почти бегом обогнала его и встала на пути.

— Ну пожалуйста, милый, выслушай меня! Я ни в чем не виновата, правда. Это все Зиг! Он сегодня какой‑то странный. Я никак не ожидала, что он набросится на меня…

Вынужденно остановившийся Арни прищурился.

— Сегодня? Выходит, прежде он таким не был?

— Что ты! — быстро произнесла Люччи, радуясь, что он не отказывается разговаривать. — Зиг был сама любезность. Стул отодвигал, когда я садилась, ручку це… — Она осеклась, сообразив, что про целование руки лучше промолчать. — Гм… А тут вдруг словно взбесился.

Ноздри Арни гневно раздувались и опадали.

— Значит, ты давно знакома с… Зигом? — Произнесено это было таким тоном, словно речь шла о ядовитой гадюке.

— Примерно с месяц, — с готовностью ответила Люччи, не замечая подвоха. Она чувствовала себя без вины виноватой. Действительно, ей не в чем было себя упрекать, однако Арни полагал, что застал ее с любовником, и осознание этого порождало чувство ложной вины. Поэтому на вопросы Арни она отвечала, будто оправдываясь. Поскольку он молчал, Люччи добавила: — Собственно, как ты уехал, так я с Зигом и познакомилась.

— Вот как? Интересно — где? — От тона Арни веяло арктическим холодом.

— Здесь. Нас представила друг другу Берта. Услышав это, Арни задохнулся от негодования.

— Берта?! Моя мать?! Да ты… ты… — Казалось, его душит собственный гнев. — Как ты смеешь приплетать своим шашням мою мать?!

Люччи вспыхнула.

— Никаких шашней я не заводила! А Берта действительно познакомила меня с Зигом, когда тот приехал к ужину. Рано или поздно это все равно произошло бы. А если бы ты не уезжал так часто, то и сам присутствовал бы тогда в столовой.

— Все равно произошло бы? — с оттенком угрозы процедил он.

— Конечно. Ведь Зиг приходится Берте племянником… а тебе, очевидно, двоюродным братом или что‑то в этом роде?

— Ты меня спрашиваешь?

— А кого же еще? Зиг принадлежит к вашей семье, поэтому тебе лучше знать степень родства с ним.

Повисла пауза. Чуть склонив голову набок, Арни разглядывал Люччи, будто впервые видел. Однако его внешнее спокойствие было обманчивым. Когда он заговорил, у Люччи мороз пошел по коже.

— Надо же, какая изобретательность! Признаться, ты меня удивила. Получается, я совсем тебя не знал…

— О чем это ты? — спросила Люччи, охваченная внезапным предчувствием чего‑то очень, очень плохого.