Шерил Вудс - Все за любовь Страница 20

— Желаю приятно провести день в обществе этих ангелочков.

В тот же вечер с поразившей его настойчивостью Ивэн раз десять проехался мимо дома, где была квартирка Кори, но, к его удивлению, он не заметил там старенькой машины, за рулем которой он пару раз видел Кори. Он позвонил попозже, но Карин поклялась, что ее нет дома.

— Вы же сказали, что не хотели в это впутываться, — ехидно заметил он.

— Я и не вмешиваюсь.

— Зачем же вы тогда покрываете ее?

— А почему вы думаете, что я лгу вам?

— Да потому, что у вас голос дрожит, как вчера, когда вы не хотели отвечать мне прямо.

Он услышал слова, произнесенные кем-то рядом с Карин, и это подтвердило его догадку о том, что Кори была дома.

— Передайте ей, что она не может прятаться от меня вечно, — сказал он.

— Это смешно, — буркнула Карин. — Скажите ей это сами.

Он услышал, что две женщины заспорили. Наконец он услышал в трубке голос Кори.

— Прощайте, — сказала она.

— Эй, подожди минутку! — Ответа не последовало, но трубку и не положили. Это был хороший знак. — Поговори со мной, Кори. Скажи, что не так.

— Все так.

— Почему же ты избегаешь меня? Конечно же, не из-за того поцелуя.

— Кто сказал, что я тебя избегаю, — возразила она, намеренно уходя от вопроса о поцелуе.

Он вздохнул:

— Знаю. У тебя дела, Карин говорила мне. Ты не знаешь, когда наконец закончишь эти дела?

— Не знаю.

— Может быть, будешь делать их всю жизнь?

Она хихикнула, не сумев сдержаться, сердце Ивэна дрогнуло от радости. Еще один хороший знак.

— Может быть, и так, — согласилась она.

— Хорошо. Я буду держать связь.

Он повесил трубку, прежде чем она могла что-либо ответить. Пусть немножко подумает над этим. После того, как она столько раз водила его за нос, постоянно ускользая от него, ей будет неплохо посидеть и подождать, пока он не объявится снова.

Остаток вечера он провел с огромным бокалом яблочного сока, думая о Кори. Он бы предпочел шотландское виски, но за годы тренировок научился избегать алкогольных напитков. Он не мог допустить, чтобы из-за Кори Рид его потянуло к спиртному, даже если она и была самой интригующей, привлекательной и приводящей в неистовство женщиной из тех, что он встретил за последнее время.

Ее красота не была, как у Дженифер, безупречной красотой длинноногой девушки с журнальной обложки. Ее, скорее, отличала решительность в сочетании с шедшим как бы изнутри сиянием, способным охватить собою весь мир. В течение нескольких дней он ощущал себя частью этого мира и, как ни пытался сдерживаться, наслаждался этим солнечным блеском, как будто никогда не чувствовал этого тепла. Ее колкости, непреклонная решимость и любовь к этим ужасным ребятишкам тронули его сердце тогда, когда он был уверен, что никто не сможет расшевелить его. Он перестал думать о себе и о прошлом и начал думать о Кори и будущем. Действительно, он не мог не думать об этой женщине, как бы ни старался. Наконец, он признал тот факт, что его подцепили на крючок, во всяком случае, в данный момент, и он преследовал ее с постоянством, не перестававшем удивлять его самого. Еще больше его изумляло то, что она не отвечала на его ухаживания, как он ожидал.

Он знал, что ее влечет к нему. То, как она страстно, чисто по-женски отвечала на его поцелуи, красноречиво свидетельствовало об этом. Она таяла в его объятиях. Ее тело было теплым, гибким и отдавалось ему. Он также ясно видел, что по какой-то причине она боялась этих чувств, боялась отвечать ему. Несомненно, кто-то ранил ее прежде. Но кто? Она никогда не упоминала ни о каких отношениях с мужчинами, никогда не произносила имен, которые могли бы иметь значение. Но должен же быть кто-то, кто воспользовался ею, предал ее, взял открытую всему миру любовь и не сумел оценить ее.

Теперь, вместо того, чтобы открыться ему, вместо того, чтобы рассказать ему о страхах и боли прошлого, как можно было ожидать от такого пылкого и прямого человека, как она, Кори, похоже, приняла сознательное решение, практически на середине поцелуя, не позволять их отношениям развиваться. Это решение было столь же смешным, как попытка заставить прорастающие желуди не вырастать в мощные дубы. Он отступил перед неизбежным, наблюдая за тем, как месяцами создаваемые оборонительные укрепления рушатся и падают под ее энергичным и не лишенным сексуальности натиском. Почему же она не могла? Неужели ее боль была настолько сильной, сильнее даже, чем его?

Он дал ей еще несколько дней, чтобы она смогла побороть одолевавшие ее сомнения. Когда же она опять не позвонила и не появилась на спортплощадке, то раздражение пересилило в нем осторожность и терпение. Он пришел к ней в школу среди бела дня, нашел ее класс и заглянул внутрь через прямоугольное окошечко в двери.

Женщина, сидящая на краешке стола, казалась настоящей профессионалкой, хотя врожденная игривость проступала через ее косметику и одежду. Блестящие волны темных волос обрамляли ее лицо и плавно падали на ее миниатюрные плечи. Темно-розовая блузка подчеркивала цвет ее щек, а ее серая юбка была как раз такой длины, что открывала нежный изгиб ее икр и соблазнительную округлость колен. Его взгляд остановился на этих коленях, а сердце забилось с удвоенной скоростью. Он хотел ворваться прямо в класс и потянуть эту юбку вниз, по крайней мере, на пять сантиметров. Разве она не знала, что может случиться с молодыми мальчиками при виде этого?

Но потом его захватила ее лекция, и он забыл о соблазнительных коленях. Она говорила о Ромео и Джульетте, и эта сказка о двух южных влюбленных оживала в страстных звуках ее голоса. Ученики слушали ее с неустанным вниманием, несомненно, как и он, захваченные повествованием. Он подумал, знает ли она, как она хороша, понимает ли, что она дает этим молодым людям почувствовать вкус великой литературы, чего многие подростки не получают никогда.

Внезапно она задала вопрос, затем помедлила, ожидая ответа от класса. Он понял, что сейчас у него появилась прекрасная возможность обнаружить свое присутствие. Открыв дверь и непринужденно опершись о косяк, он заговорил глубоким трогающим душу баритоном:

Проговорила что-то, Светлый ангел,Во мраке над моею головойТы реешь, как крылатый вестник небаВверху, на недоступной высоте,Над изумленною толпой народа,Которая следит за ним с земли.

Хотя он ни разу не отвел взгляда от изумленного лица Кори, он чувствовал восхищенную реакцию учеников на эту неожиданную театрализацию сцены на балконе.

Когда Кори просто уставилась на него, он сказал тихим шепотом: